Кусочек души затерялся в кармане.

Однажды ночью, — было зябко и одиноко, — Сакура ожидала возвращения своего друга, который задерживался позднее обычного. Отложив книгу, прочитанную ни один раз, она стала пристально вглядываться вдаль. Встала. Держа в одной руке массивный фолиант, а в другой — на всякий случай (профессиональная привычка) — кунай, неторопливо шла по обсаженной деревьями дорожке, чтобы встретиться как бы нечаянно и столкнуться ненамеренно, улыбнуться вежливо-холодно. Затем пригласить на чай и угостить чисто по-дружески. Ветерок принес запах жимолости, сладкий и такой родной — Вернулся? – Харуно позволила самой себе ухмыльнуться. Сай мягко прикоснулся ледяными кончиками пальцев к шее куиночи, вызывая еле заметную дрожь. Широким потоком фосфорический свет луны оттенял его белизну, придавая лицу необычный и чарующе опасный вид. Большие темные, малоподвижные глаза сразу приковывали внимание. — Ты меня ждала? — Нет, Цунаде-сама вызвала меня к себе. Я возвращаюсь оттуда. Естественно, врет, и он это прекрасно понимает, так как только что был там из-за Наруто. — Это тебе. Сакура заслужила маленький презент — так долго ждала. — Тебе не нравится? Ты же любишь цветы? Мне Ино сказала… Из горла вырывался тихий сдавленный стон. — Почему ты плачешь? Я тебя чем-то обидел? — Дурак, какой же чудной! Не плачу, а смеюсь над тобой. Стоит и молча рассматривает девушку, даже не рассерженный её странным поведением. Он был рад. Безумно рад. Ведь она смеется. — Где ты его вообще нашел? По-моему, сейчас вообще не сезон. По-прежнему стоит с протянутым в руках цветком. — Я люблю живые цветы. — В чем разница? В книгах написано, что вам нравятся… — Опять эти твои книги… Зачем я вообще дала их тебе в руки? Почему из всех цветов ты выбрал именно мак? Это плохой знак. Они грустные… — Почему грустные? Если бы на его месте был Наруто, то она бы не выдержала и взорвалась от глупых расспросов, но Сай другой… Он исповедально-искренен в своем стремлении постичь смысл жизни во всех проявлениях. — Ты когда-нибудь видел, как по весне распускается этот цветок? — Нет. — На рассвете мохнатый, в капельках росы бутон лопается. Кажется, что дуновение ветра покачивает уже не зеленую коробку, а измятый кусочек розовой материи. Через некоторое время он начнет оживать и полыхать красным цветом под лучами яркого солнца. Совсем скоро, не успев вдоволь порадоваться жизни (которая длится у него менее двух суток), начнет ронять свои лепестки. Остынут. Погаснут. В тот же миг. — В следующий раз я подарю тебе кактус. Ведь он долго живет, не так ли? — Испортил такой момент, дурак. Улыбнулась. Благодаря нему Сакура смогла сбежать в мир грез от окружавших неприятностей и горестей. Дыхание облачками вырывалось у неё изо рта. Но Харуно не ощущала никакого холода, несмотря на то, что находилась на промерзшей улице— ей было теплее, чем бедуину в пустыне. — Пойдем ко мне? Я замерзла, а ты, наверное, устал после задания и до твоего дома далековато. Утвердительно кивнул. — Чай или кофе? — Кофе. Он знал, что Сакура помешана на разнообразных травах. К слову, никогда не стоит оставаться на чай, потому что самые безобидные отвары, сделанные ею, обладают сильнейшим мочегонным эффектом, а бывают вещи и похуже. Обычно на такой минорной ноте Узумаки стремглав бросается из квартиры вон. Куиночи всегда отмахивается: «Подумаешь! Зато как почки от камней чистит!» — Хм, ладно. Возьми. — Благодарю. Потянулся за чашкой с кофе. — Мм, кстати, Сай, ты веришь, что фотография забирает у человека кусочек его души? — Возможно. — Значит, не особо веришь? — Нет, просто не понимаю. Ты же не любишь мертвые цветы? Вот и я не люблю мертвые фотографии. По крайней мере, лучше рисунка ничего еще не придумали. Но она его уже не слушала – думала о своем. Резко встала, посмотрела под кроватью, разбросала в комнате вещи. Наизнанку, наружу выпотрошила. Ведь было же где-то... Нашла! — Я хочу получить частичку твоей души на память! Удивленно смотрел в объектив. — А спросить? Вдруг мне это не по душе? — Ты же в это не веришь. Так что сиди и молчи мне тут! Улыбнись хотя бы чуточку… Нет, лучше не стоит. Щелк! Довольная собой Сакура взглянула на карточку с моментальной фотографией и положила в карман. — Могла бы выбрать место поуютнее для моего изображения. — Довольствуйся малым! – усмехнулась. Длинные розовые волосы, на которые уходило огромное количество шампуня и свободного времени, были беспорядке раскиданы по плечам, а на щечках играл милый румянец. Сай левой рукой стал ощупывать ее волосы, потом открытый лоб и быстро пробежал пальцами по всему лицу, кое-где останавливаясь и вновь внимательно изучая знакомые черты. Целое море упрямства. Капелька безразличия. Чуть-чуть усталости. Тонна иронии. Немного нежности и пару грамм сарказма. Это все она. И только ему одному дозволено видеть такую сторону Сакуры. От этой мысли огонь разрывает каждый нерв, каждую клеточку мужского тела. — Зачем тебе какой-то жалкий обломок моей души? Ведь я могу полностью принадлежать тебе. Голос (таким тоном обычно рассказывают тайны, чтобы кто-нибудь ненароком не подслушал) завораживал и влек ее; дыхание трепетало на девичьих губах; грудь теснили неясные желания. На минуту застыла в полном оцепенении - охватил леденящий ужас. Неужели влюбилась? Опять на те же грабли? Ведь зареклась же бросить это неблагодарное дело! Прекрати оглядываться в поисках пропавшего, завалявшегося чувства! Очнись, Харуно! Сай – твой друг, твой драгоценный друг. Даже не думай прикоснуться к нему, осквернить «мальчика». Он совсем не похож на других, всегда улыбается невпопад, зачем-то запоминает цвет глаз всех встреченных им людей... Полюбить? Невозможно, крайне нелепо — безумие. Плевать. Даже если идти нет сил… Буду ползти, впиваясь ногтями, дюйм за дюймом. Как бы то ни было, сердце уже пробудилось к мечтаниям.