— Доченька, просыпайся!
Гермиона вздрогнула и открыла глаза. Миссис Грейнджер стояла около её кровати и с мягкой улыбкой смотрела на книги, лежавшие везде, где только можно.
— Доброе утро, точнее, добрый день, гроза и царица всех книг на свете! — насмешливо сказала она.
— Уже день? — проигнорировав последнюю часть, спросила Гермиона.
- Да, два часа дня, поэтому я пошла тебя будить к обеду.
Эх, опять. И так целую неделю подряд. И каждый день одни и те же вопросы: почему так поздно уснула, что я делала всю ночь и так далее. Может, ей тоже надоело, и она не будет устраивать допрос?
— Столько много книг, — как будто я сама не вижу. — Откуда ты их взяла? Это точно не наши, — мама как-то подозрительно нахмурилась.
Ну и что? Надеюсь, ты не думаешь, что я их украла?
— В библиотеке, конечно, — отвечаю я. А где же ещё можно взять много книг?
— Школьной?
- Да, - всё, понятно, точно допрос.
- Хм. И зачем они тебе? — как зачем?! Книги для меня — как вода для рыбы! Ну ладно, признаю, есть другие причины…
— Нужны для проекта по биологии.
— И какого же? — может, хватит задавать вопросы?
- Эм, проекта «Анатомия червей и их содержание в домашних условиях», — выдумываю я. Кстати, ложь близка к истине.
— Надеюсь, ты не держишь их дома? — сразу напряглась мама, она с детства ненавидела и боялась червей.
- Нет, я пока приступила только к теоретической части. Но если хочешь…
- Нет, нет и ещё раз нет! Не надо!
- Ну, хорошо, — улыбнулась я. В этом словесном поединке победа моя, и допроса больше не будет. Это я уже вижу.
— Ладно, я пойду приготовлю обед, а ты приводи себя в порядок, не буду мешать, — и перепуганная до смерти миссис Грейнджер пошла готовить обед, думая по дороге, чем же заслужила такое не милосердие от своей дочери.
Облегчённо выдохнув, Гермиона начала приводить себя и свою комнату в подобие порядка. Посмотрев на гору книг, она поморщилась и вытащила из-под кровати большую, немного приоткрытую банку. В ней ползал длинный дождевой червяк.
— И что же мне с тобой делать, а, Ден Уилсон? — спросила Гермиона, вспоминая то, что случилось несколько дней назад.
Червяк, казалось, понял, о чём говорит Грейнджер, и повернул голову (если так можно сказать) к ней.
***
Несколько дней назад
Я гуляю в парке после школы. Солнышко греет. Где-то неподалёку щебечут птицы. Цветы вовсю благоухают. Подхожу к моей любимой иве, чьи ветки укрывают меня от всего мира, создавая уголок, где я могу спокойно сидеть. Здесь можно наблюдать за всеми наблюдать, и при этом оставаться незамеченной. Также я тут тренируюсь в магии.
Я разве не говорила, что волшебница?
Ну, теперь вы знаете. И я не сумасшедшая, какой бы меня считала мама, если бы узнала. А она не узнает. Почему? Всё просто. Моя мама не верит в волшебство, как, впрочем, и папа. Более того, решили б, что я слишком много читаю. И отобрали бы книги. А это равняется кощунству в моём случае.
Я уже говорила, что не могу жить без книг?
Мимо меня и моего убежища прошли какие-то ребята. Кажется, одноклассники. Домой идут. Среди них у меня нет друзей. Нет, не потому что я ненавижу их или терпеть не могу.
Просто они не понимают. Ничего не понимают. Не понимают своих же правил. Не понимают таких сложных вещей, как магия. Да и родители не понимают. Даже меня. НИКТО НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕТ.
Махнула головой, отгоняя эти не самые приятные мысли. Конечно, тебя все понимают, Гермиона, не будь эгоисткой. Просто родители очень заняты работой. Они стараются, зарабатывая деньги, чтобы ты могла учиться, читать книги, ещё раз учиться, жить в своё удовольствие. Просто одноклассники любят больше говорить о музыке, моде, а не про учебники и формулы. Просто они не любят учиться. Просто они не любят заучек, как она. Просто презрительно отворачиваются от неё, кидая эти ужасно раздражающие слова «зануда», «заучка», «ботаник». Просто они глупцы. Просто уже меня достали эти взгляды. СЛИШКОМ МНОГО «ПРОСТО».
Так. Спокойно. Не хватало мне ещё истерики. Дыши ровно. Вот. Всё хорошо.
Слышу голоса старшеклассников и мгновенно узнаю Дэвида Лонгтонга, Бенни Джонсона и, конечно, самого знаменитого из их троицы
тупого как пень Дена Уилсона.
— Ты чё, думаешь она заметит? Не заметит ничего, — послышался уверенный голос Уилсона.
— А вдруг? Ты же знаешь, как она обожает книги! Наверное, и спит с ними, — ответил ему робкий и жутко неуверенный голос Бенни Джонсона. Такое ощущение, будто он хоть сейчас готов бежать, бросив друзей и сверкая пятками.
- Ой, да ничего не будет, Бенни. Она даже не поймёт, кто это сделал, — отмахнулся от него Лонгтонг.
Так, это уже интересно. Кому они решили уже навредить?
— Не поймёт, если кое-кто болтать не будет, так, Дэвид? — насмешливо спросил его Уилсон.
— А я и не собирался. Я же тебе ещё денег должен за прошлое пари.
- Ааа, то пари про выскочку Грейнджер? Что она заявится на вечеринку у Джона? Да, признаться, я даже удивился. С чего это ты стал считать эту зануду нормальной? Если Ньютону яблоко свалилось на голову, и тот стал гением, то её наверняка стукнуло дерево по макушке.
— Почему? — удивился Джонсон. Да, правда, почему?
— Потому что после этого она стала ненормальной заучкой, которой самое место в дурдоме, — с ненавистью сказал Уилсон. И с чего такая ненависть в тебе проснулась? Подумаешь, рассказала директору о твоих выходках с пожарной сигнализацией. Учиться толком не давал. Да всем только лучше стало! — Представляете, Грейнджер себе вообразила, что она — ведьма.
— А я-то думал, что её ещё можно спасти. Но оказывается, нет, — с сожалением покачал головой Лонгтонг. — Вообще-то симпатичная девчонка. Если, конечно, всю эту дурь книжную из неё выбить. — Спасибо большое. Я бы сказала, что ты самый нормальный из своей компании, но раз согласился, значит, ничего подобного.
- Угу. Теперь понимаю, почему ты хочешь сжечь все её учебники, — согласился Джонсон.
Простите, что? Они хотят поджечь мои учебники?!
- Да. А то совсем зазналась. Вечно лезет в не свои дела. Пусть учителя накажут её из-за «плохого обращения с учебниками». Это такой удар по гордости любителей книг таких, как она. — Надо же. Соображаешь. В каком масле тебя поджарить: сливочном или оливковом?
Ребят, вы просто самоубийцы.
— Когда приступаем?
— Завтра утром. Представляете, какие лица будут у её родителей? Их умненькая и хорошенькая дочь подожгла учебники! Какой стыд и позор!
Стоп, они собираются рассказать моим родителям об этом?!
— И весь преподавательский состав: мы от тебя такого не ожидали, какой ужас… — мечтательно протянул Джонсон.
— Но самое главное, все ученики будут на нашей стороне. Что это всё сделала Грейнджер. Вся школа будет насмехаться над ней.
- Вы, вы, противные, глупые гориллы! Я вас НЕНАВИЖУ! — с этим криком выскочила Гермиона, злобно сверкая глазами.
В тот же миг случилось что-то невообразимое. Уилсон, который, к несчастью, стоял ближе всех к Грейнджер начал уменьшаться и менять цвет на грязно-коричневый. Руки и волосы исчезали. Ноги соединялись в единое целое. Глаза становились всё меньше и меньше, пока не исчезли. И через десять секунд вместо Уилсона появился жирный дождевой червяк.
О, нет, ЧТО я наделала! Да, мне абсолютно не нравится этот Уилсон, но такой участи даже ему желать не хочется! Я же ему всю жизнь испортила…
Надо быстро всё исправлять!
Джонсон и Лонгтонг от ужаса упали в крепкий обморок (не без волшебной помощи Гермионы, понявшей, что натворила).
А сама Грейнджер быстро, пока никто не увидел, наколдовала двойника Уилсона. И с большим неудовольствием положив червяка на какой-то лист, побежала домой, надеясь, его расколдовать.
***
Таким образом, у Гермионы появился собственный домашний червь, от которого та не знала, как избавиться.
Она уже понимала, что нужно знать и чувствовать каждую клеточку его тела, чтобы расколдовать. Поэтому пристально и внимательно изучала все книги про червей, которые смогла найти.
— Гермиона, сколько раз тебя звать? Иди, обедай! — позвала миссис Грейнджер.
Гермиона, очнувшись, пошла обедать. Может, придумает наконец, что делать.
Она уже уходила, не заметив, что всё это время за ней наблюдала странная кошка, сидевшая на заборе.
