***
Утром следующего дня Полина зашла в каморку к рыжему и латиносу. – Что, даже за рулём флайера ни разу не сидел? – удивлялся Теодор своему «сокамернику». – Кха-кха-кха, – отвечал тот. – А я знаешь сколько налетал... – Доброе утро, – улыбнулась Полина. – А у меня вот смена закончилась, я решила к вам зайти напоследок. У вас всё хорошо? Жалоб нет? – Всё отлично! – отозвался Теодор. – Кхе-кхе, – вторил ему рыжий. – Вот и славно! – обрадовалась Полина. – Значит, я могу спокойно идти домой. До свидания! Девушка собралась уходить, но Теодор вдруг, спохватившись, схватил её за руку. – Постойте, девушка, Полина. А долго меня будут здесь держать? – Ну, – прикинула Полина, – месяц точно. – Месяц, – охнул Теодор и, пошарив в карманах, откопал связку ключей и вручил их девушке. – Знаете, Полина, у меня дома есть цветок, и я боюсь, что он засохнет. Не могли бы вы взять его себе на то время, пока я буду здесь? – Ну... – замялась девушка. Полина не очень любила цветы, ей больше нравились животные, и если бы Теодор предложил взять к себе кошку или хомячка, она без раздумий согласилась бы. – Спасибо, – по-своему расценил это парень и всучил девушке ключи. – Вот этот, позолоченный.Часть 1
16 июня 2015 г. в 17:40
Война... Ужасная кровавая война, бушевавшая на половине Вселенной, дошла и до Нового Бобруйска. На дом Полининой мамы падает бомба, и мама умирает, успев погрозить девушке пальцем, мол, это ты виновата!
Полина кричит. Полина бежит. Но от мамы нигде не скрыться. Она находит девушку и тянется к ней полусгнившими руками.
Полина вскрикивает и просыпается. Взглянула на будильник. 05:45. Пора вставать и идти в ненавистную больницу. Да, совсем не так представляла Полина свою взрослую жизнь. Она-то думала, что стоит отучиться и получить диплом зоофака, как все проблемы решатся сами собой. Молодого перспективного специалиста возьмут в лучшее заведение страны, и вскоре все заговорят о ней, о Полине Родионовой, как о лучшем специалисте времени.
Но мечтам не суждено было сбыться: сначала мама устроила девушку в ненавистное НИИ, в котором она не проработала и полугода, а потом началась война между людьми и бета-рыбианами за какую-то галактику в сотне световых лет от Нового Бобруйска.
Полина встала, заправила кровать, подавила желание снова на неё упасть и пошла на кухню. Приготовила кофе – дешёвый растворимый кофе – достала пакет с чёрствым печеньем и обмакнула одно в напиток. Задумчиво побулькала лакомством – единственным, на которое хватало зарплаты медсестры – в кружке и откусила. Точнее, попробовала откусить. Время не пощадило бедное печенье, и оно зачерствело так, что девушке показалось, что она оставила на нём свои зубы.
«В больницу отнесу, – решила она. – Больные не откажутся, наверное. Или детям отдам. Вот они точно не откажутся».
Полина допила кофе, поставила кружку в мойку («Потом помою!»), умылась, оделась и побрела в больницу.
Осеннее небо неприветливо хмурилось девушке и намекало, что вот прямо сейчас польёт дождь. Она ответила небу таким же угрюмым взглядом и помянула про себя племя дасклебов – рогатых бородатых существ, раннее известных под именем «чёрт» – за то, что забыла зонт у подруги. Не успела она пройти и десяти шагов, как полил дождь. Мелкий, противный, моросящий дождь. Полина побежала. Хорошо, что больница была рядом с домом. Два квартала пролетели незаметно, и вот она стоит в холле больницы. Обычно опаздывающая Полина пришла сегодня раньше всех. Девушка приветливо помахала Марине, чья голова мелькала в окошке регистратуры, и вошла в лифт, который в мгновение ока поднял её на десятый этаж, в хирургию. Точнее, это раньше, до войны, здесь была офтальмохирургия, а сейчас... контуженные лежат в одних палатах с сердечниками, раненые – с эпилептиками. Впрочем, Полине казалось, что главврач скоро абсолютно всех разгонит по домам, чтобы освободить место пострадавшим на войне.
Полина вошла в ординаторскую: сестринскую уже давно отдали раненым. В ординаторской на широком кожаном диване посапывал Вениамин Игнатьевич, подложив под голову амбулаторные карты. Похоже, сегодня у него была ночная смена. Полина переоделась и пошла на утренний обход. Когда девушка вернулась, доктор уже не спал, а что-то записывал.
– Доброе утро, Полли, – улыбнулся врач. – Что это ты сегодня так рано?
– А, не спится, – девушка присела на диван.
– Хм, не спится? – насторожился мужчина. – А не заболела ли ты?
Она устало улыбнулась.
– Ночью привезли новых больных, – продолжал Вениамин, – их положили в каморку из-под швабр. Сходи, пожалуйста, опроси их. Вот этот, – врач протянул девушке карту, – после операции, проверь его, а этот бронхитом болен, поставь ему укол, хорошо?
Полина кивнула, взяла карты и пошла навстречу своим новым пациентам. Для приличия постучавшись в дверь каморки, зашла внутрь.
– Здравствуйте, – привычно расцвела улыбкой медсестра, – меня Полиной зовут.
Ответом ей было возмущённое кашлянье и сдавленный стон.
В тесной каморке стояли всего две койки, а тумбочек и столов в ней не было и подавно. На правой кровати лежал смуглый мускулистый парень с волнистыми ниспадающими до плеч волосами цвета вороного крыла и завязанными глазами. Слева была его полная противоположность: худой бледный рыжий парень, сдавленно кашляющий каждую секунду. Полина изрядно струхнула. Даже с завязанными глазами парень справа излучал силу и энергию. Девушка глянула на первую карточку.
– Теодор Лендер, – прочитала она.
– М-м-м? – дёрнулся парень с завязанными глазами.
Девушка присела на краешек его кровати.
– Здравствуйте, – повторила она, – я Полина, ваша медсестра. Ой, точнее, не ваша, а общая, сегодня просто моя смена. Как ваше самочувствие, Теодор?
– Пить... – простонал латинос под одобрительное кашлянье рыжего.
– Да, сейчас, – спохватилась девушка.
Полина вышла в коридор, набрала в ближайшем кулере два стакана воды и принесла парням. Она посмотрела на жадно пьющего латиноса и, когда он закончил, продолжила:
– Как ваше самочувствие?
– Я буду видеть? – единственное, что спросил парень.
Девушка растерялась.
– Наша клиника самая лучшая на планете, в ней лучшие врачи... они смогут вернуть вам зрение, я уверена, – немного покривила душой она.
– Тогда всё хорошо, – удовлетворённо вздохнул Теодор.
– Я сейчас поменяю вам повязку и промою глаза, – сказала Полина, осторожно развязывая серую тряпку на глазах парня.
Тот вздрогнул, но ничего не произнёс. Под повязкой обнаружились закрытые глаза со слипнувшимися ресницами. Полина окунула тряпочку в миску с водой и провела по глазам. Парень снова вздрогнул и стиснул зубы. Девушка осмелела и через несколько минут Теодор открыл глаза, после операции превратившиеся в узкие щёлки, и с трудом сфокусировал взгляд на девушке.
– Спасибо, – произнёс он, – теперь я снова вижу. Вы и не представляете, как ужасно жить в темноте.
– Спасибо следует сказать нашим офтальмохирургам, – улыбнулась Полина.
С соседней койки послышалось сдавленное кашлянье. Полина повернулась к рыжему.
– Денис Воронцов? – сверившись с карточкой, спросила она.
– Кха... кхм... да... кхе...
– Здравствуйте! А вам мы сейчас поставим небольшой укольчик. Повернитесь на живот и приспустите штаны.
Рыжий послушно выполнил просьбу, невозмутимо переждал укол и снова повернулся на спину. Полина даже позавидовала самообладанию парня: сама она, когда болела бронхитом, орала во всё горло и убегала от врача с «ма-а-аленьким, совсем не большим укольчиком» по всей палате.
– Через сорок минут будет завтрак, – взглянув на часы, сообщила девушка. – Столовая на этаже. Теодор, вам принести или сами дойдёте?
Через сорок минут весь персонал, потревоженный странными звуками, выбежал в коридор. Их взору предстала странная картина: могучий парень с завязанными глазами опирался на худощавого рыжего, заходящегося кашлем через каждую пару шагов.
– Давай-давай, Дэн, немного осталось, – подбадривал друга темноволосый.
Тот в ответ лишь громко кашлял.