***
— Сколько их на этот раз, Ры? Только один? Ты принесла мне только одного? Почему? Ты и сама знаешь, что этого ничтожно мало! — красные глаза недобро воззрились на спутницу, а белая шерсть на спине поднялась дыбом. — Я сделала всё, что смогла, — пожала плечами Ры. — Найти более взрослых особей, подходящих под наши критерии, очень сложно, а время подходит к концу. — И как ты объяснишь ИМ недостаток материала? — длинный хвост отбивал такт чуть ли не марша. — Хотя это твои проблемы. Ты и объясняй. — Объясню, Кас, объясню, — вытянутая мордочка Ры оскалилась улыбкой, обнажая длинные, желтые зубы. — Обработаем тот материал, который имеется, а потом на его основе создадим ещё две подложные особи. Кас в ответ фыркнул и принялся настраивать оборудование. Однажды он поддался на уговоры и дал своё согласие работать над проектом «Изучение психики примитивных» вместо того, чтобы служить «высшим». Жизнь служителей была короткой, зато каким почтением они пользовались у народа! Помимо славы им были доступны всевозможные утехи и почти безграничная власть. Надо было соглашаться, когда предлагали, а теперь уже поздно метаться. Возможность упущена. Сильный, умный Кас должен посвятить и без того короткую жизнь изучению «эмоциональных процессов примитивных в процессе создания письменных памятников искусства на разных этапах развития психической деятельности». Для сбора материала и исследования нужно потратить кучу сил и времени. Поймать примитивного легко, а вот вычислить, какая особь полезная, почти невозможно. Ры обещала отловить пишущих примитивных разного возраста, но в срок не управилась. Впрочем, как всегда. Придётся работать с тем, что есть: вынуть из восьми голов нужное, отсортировать, расшифровать, а после (и это самое трудное) провести сравнительный анализ с чувствами подходящих особей собственного народа. Кас перевёл презрительный взгляд на копошащихся в банке гуманоидов. Наконец он приступит к изучению, а то их непрекращающийся писк сильно действовал на нервы. Как и их биологическая потребность гадить. Но больше всего раздражала потребность в ежедневной трехразовой кормёжке. — Всё готово? — спросила Ры, расположив на стене экран для считывания эмоций. — Готово, — Кас взял в лапы фиксаторы. — Доставай. Ры открыла контейнер и запустила внутрь лапу. Примитивные разбежались. Они всегда так делали, даже когда им еду совали. — Начнём с начала, — Ры осторожно вынула из банки самую маленькую особь женского пола. Эту Кас особенно не любил, она все время громко и противно пищала. Раздавить бы ее, да пока нельзя. Ры брезгливо держала когтистыми пальцами тонкую шею. — Осторожно, можешь придушить, — Кас напряжённо следил за экспонатом. — Перехвати за руки, — добавил он, готовя зажимы. Ры недоуменно взглянула на него, но всё же со всей осторожностью посадила особь на небольшой стул. Кас недолго возился с замками. — Какие они слабые, эти примитивные! — прошипел он сквозь зубы. — Довольно сложно ничего им не сломать! — Если сломаешь что угодно, кроме головы, не страшно, — Ры включила экран. — Так, закрепил? Провода проверил? Начинаем! На экране появились неясные блики, точки, полоски и ромбики — эмоциональная гамма подопытного существа. Прочитанная мамой вслух книжка вызвала бурный восторг. Днями напролет особь играла с подружками в героев книги, а ночами на смену играм приходили разноцветные сны. Она полюбила эту простую школьную историю всем сердцем. Через несколько дней ей подарили блокнот. Да не обычный, а с замочком. Теперь даже родители не смогут узнать, что за тайны она там хранит. На лице именинницы улыбка, а в душе — желание написать рассказ. Только тихо, чтобы никто не догадался. И вот она уже сама придумывает имена персонажам. Ей это нравится даже больше, чем писать. Главное — придумать. Героиней должна быть девочка. Такая же, как она. У неё тоже должен быть любимый плюшевый змей. Только ей эту игрушку подарит не мама, а подруга. Или даже друг. А начнётся всё первого сентября. Как и всегда начинаются школьные повести. — Примитивные не просто так названы примитивными, — фыркнул Кас, глядя на потухающий экран. Особь уже не дышала — вырывание эмоций убивало мозг: медленно, но неизбежно. — Даже наши новорожденные более эмоционально развиты, чем это. Неси следующего. — Уже здесь, — Ры усадила на стул трепыхающуюся новую особь. — Противоположный пол, старше на четыре года. Эта компьютерная игра просто класс! Он прошёл её уже три раза и собирается четвертый. А тут ещё и конкурс подвернулся: напиши рассказ по игре и выиграй новую игру! Да не вопрос, прямо сейчас и напишем. Особь бросается к столу и в порыве вдохновения пишет несколько строк, но потом отбрасывает лист в сторону. Скучное это дело — сидеть и писать. Да и придумать надо сперва. Особь закусывает карандаш и сидит целую минуту в глубоком раздумье. Потом, отбросив карандаш в сторону, бежит играть в мяч. Во время игры сам собой придумывается сюжет. А пускай герой-асассин тоже играет в мяч против своего главного врага. А можно засунуть их в одну команду, а второстепенных героев во вторую. Простой рассказ буквально на пару страниц пишется полчаса. Особь с гордостью смотрит на свой труд. Теперь скорей показать маме, пусть ошибки исправит. Эта особь разочаровала не меньше предыдущей. Мало было примитивности, так она еще и не писала постоянно, а создала всего несколько рассказов на конкурсы. Совсем не то, что нужно, но вдруг ОНИ не заметят? В интересах Ры, чтобы это был последний некачественный экземпляр. Иначе её и без того облезлый хвост получит много неприятностей. Следующая особь была постарше, и Кас надеялся, что её мозг хоть немного развит. Она была очарована книгами прошлых эпох и мечтала написать красивое, светлое произведение. Роман, где главная героиня обязательно будет счастлива. Ведь стать счастливой можно даже в суровом мире корысти и предательства. У неё должен быть прекрасный муж. Особь думала о мужчине, мечтательно перебирая в голове образы известных актеров. Отчаянно хотелось, чтобы сразу несколько героев были рядом с главной героиней. Как же выбрать? Пусть один будет любовником, другой мужем. А третий? Бывшим любовником? Девушку обдало жаром, как только она представила себя рядом с выдуманными красавцами. И пускай они все будут обезличены, она-то знает, кого имеет в виду под невинным описанием: «Очаровательный сероглазый блондин в клетчатом фраке и с тростью». «Роман» так и не закончен, хотя начат чуть не два года назад. Остался написан не более, чем на треть, а застопорился потому, что особи понравились новые актёры, старые наскучили, да и сама героиня приелась. Мужская особь двадцати лет описывала, в основном, собственные впечатления от ролевых игр, щедро сдабривая их самовосхвалениями. В реальности его герой промотал состояние в казино и, сбегая от долгов, подался в армию. В повести тот же самый герой выигрывал да еще и в конце храбро убивал того, кто его, на самом деле, обыграл. Заработав огромную сумму, он шел в солдаты якобы из благородства и желания защитить родной дом. Воображение уводило особь далеко от обид реального мира. Он и сам начинал верить написанному, считать себя победителем. Обычно люди превращают реальные кошмары в виртуальные радости, он же превращал виртуальные кошмары в еще более виртуальные радости. А мир, окружавший его на самом деле, не представлял никакого интереса и не вызывал удовольствия. Там он был никем, даже в играх не всегда удавалось побеждать, зато на листе бумаги он неизменно становился героем. Следующая особь женского пола разительно отличалась от всех предыдущих. Она не испытывала никакого эстетического удовольствия от своего сочинительства. Это был уже второй учебник, и у неё стояли примитивные цели: «Как донести материал до этих олухов?», «Кто будет строить гексаграммы?», «Как управиться к сроку, почему нельзя было дать ей еще хотя бы пару месяцев?». Особь получала мало-мальское удовольствие только от двух вещей: предстоящего гонорара и осознания того, что поступает правильно, что передаёт свой опыт молодому поколению. Снова и снова она садилась за компьютер с усталостью и полнейшим нежеланием писать, но вскоре работа увлекала её, и она прилежно вставляла в текст малопонятные термины, которые потом безжалостно вырезал редактор. Счастлива она бывала только тогда, когда заканчивала очередную особо сложную главу где-то в середине ночи. На мгновение Кас даже почувствовал что-то похожее на угрызения совести, когда понял, что мир и без того примитивных созданий не увидит какой-то важный учебник. Если только редактор не сможет собственноручно дописать его. Тем более без такого ничтожного по своей сути, не любящего свой труд автора. Следующая особь мужского пола была однозначно ленива, но при этом несомненно талантлива, по крайней мере, так ей твердили окружающие. Особь не творила без вдохновения, а вдохновение приходило только во время сложной работы. Поскольку в часы вдохновения творить было невозможно, то особь откладывала написание до времени «после работы», но тогда она уже настолько сильно уставала, что не могла связать и двух слов. Из-за этого возникала неудовлетворённость собой, портился аппетит. Пару раз особь бросала очередной скучный документ и принималась писать. Выходили достойные вещи, окружающие называли их шедеврами, но начальство зато орало и грозило увольнением. Особь пыталась исправить положение и писать на выходных — ничего не получалось. А идеи бурлили. Маленькие, ёмкие, их можно было выразить всего в двух-трех страничках, но и их надо было написать. Кас хмыкнул — данная особь была небольшой потерей для писательского мира. Все равно никакой серьезной работы создать бы не смогла. Последний экспонат женского пола производил странное впечатление. Это была особь без фантазии, но с потомством, которое отчаянно канючило сказки и истории, а она столь же отчаянно пыталась их придумать. Сочинять с ходу не получалось, поэтому она старалась записывать хотя бы основные моменты своих историй, но стоило записать три-четыре пункта, как она забывала их связь друг с другом. Нервничая, кусая губы, пыталась срочно придумать что-то новое. Дети не замечали её потуг и были готовы слушать любую сказку, но ей самой было неприятно, что она столь неуклюжа в сочинении. Однажды она написала сказку, которая ей самой понравилась, и даже выложила её на форуме мамочек: получила море положительных эмоций как от выкладки, так и от высоких оценок себе подобных. После этого она решила всерьез заняться написанием сказок. Правда, ей не суждено было этого сделать. Кас потянулся к последней особи. Занятны были эти существа. От возраста действительно зависело очень многое. Менялись эмоции, но все они оказывались примитивными. А ведь считается, что среди ничтожеств прячутся настоящие гении с неубиваемой психикой и богатой фантазией. Где же они? Ры навела нужные частоты на экран, и тут случилось непредвиденное. Вместо точек и черточек, по которым приходилось восстанавливать эмоции, ученые увидели проекцию комнаты! Причем комнаты, обставленной на гуманоидный лад. Исследователи напряженно вглядывались в неясные очертания, которые проступали все сильнее. В нарисованной комнате находились люди в разных одеждах, часто совсем не походящих на те, что носили сейчас жители Земли. Из-под кровати торчала чья-то рука в зеленой перчатке. На люстре висел карлик в лохмотьях и раскачивался, словно на качелях. На полу в позе креста лежала обнаженная девушка. За столом сидели старик и юноша и играли в настольные игры. В кресле сидела сама особь и наблюдала за присутствующими. — Я в тупике, Синтия, — произнесло изображение особи, обращаясь к распростертой на полу женщине. — У меня есть для тебя два варианта, и оба мне не нравятся. Может, ты всё же сама скажешь, как продолжить историю? — Я? — девушка приподнялась с пола. — Нет. — Почему опять «нет»? — удивилась особь. — Тебе не понравятся мои идеи. — Потому что, — девушка легла обратно и замерла, даже дышать перестала. — Ты лучше меня послушай! — из-под кровати вылез совсем маленький гуманоид. — Давай мою историю пока продолжим, раз Синтия не хочет свою рассказывать. — Следующие главы посвящены ей, — покачала головой особь. — Твое появление только в самом конце второй части, а мне бы её середину прописать. — Да брешешь ты все, — прикрикнул на него старик из-за стола. — Просто ты хочешь сам в лице любимого персонажа побыстрее согрешить с Синтией, раз уж по жизни такие красотки тебя избегают. — Ну это уже слишком! — возмутилась особь. — А что слишком? — старичок оторвался от игры. — Кто, как не мы, части твоего подсознания, все о тебе знаем? Себя вот только обманывать не надо. Ты со своей толстухой лучше разведись и прельсти какую-нибудь молодку своими миллионами — вот и Синтия тогда сразу заговорит. — А это мысль! — особь тяжело поднялась с кресла. — Все, придумал. Синтия, я тебя скоро разведу с мужем и проблемы с концом. Мне раньше в голову это не приходило, а ведь сюжетные проблемы сразу разрешатся. Спасибо, — кивнул он персонажам. — Ты еще заходи, — откликнулся старик. — И про меня не забудь, — прохрипело чучело из-под кровати. За особью закрылась дверь, экран пошел волнами, изображение исчезло. Ры и Кас переглянулись. — Что это было? — Не знаю. Смотри! — Ры указала на связанную особь. — Он дышит! Ры быстро нажала на несколько кнопок: на экране появилось изображение человеческого тела. Мозг испускал все положенные импульсы, сердце не думало останавливаться. — Мы не то что не высосали его чувства и энергию, мы разогрели их, — на экран проецировалась активная мыслительная деятельность. — Отлично! — Кас улыбнулся несомненной удаче. — Значит, он переживет еще несколько опытов. Хоть один истинный автор из восьми.Да здравствует истинный автор!
19 июня 2015 г. в 17:12
В просторном помещении с прозрачными стенами, за которыми виднелись изображения огромных предметов непонятной формы, находилось семь человек. Это были люди разного пола, возраста и национальности. Никто из них не знал, что делает здесь и где именно находится.
Из прозрачной комнаты не вело ни одной двери, только потолок иногда исчезал, и необычные палки черного цвета опускали на пол перед собравшимися кусочки прожаренного мяса или связку моркови. В углу находился огромный чан с водой и десять кружек. Вдоль стены — такое же количество кроватей. Отдельный угол отводился туалету, точнее, ведру, которое исчезало исключительно по ночам, когда пленники крепко спали, и появлялось ранним утром. Других вещей в комнате не было.
Прошло четыре дня, а несчастные все еще ходили в одной и той же одежде, не имея никакой возможности поменять даже белье. Каждый говорил на своем языке, но со временем частично через вездесущий английский, частично через жесты пленники смогли немного объясниться друг с другом. Среди них была девочка лет восьми, утомлявшая взрослых глупыми вопросами, а порой закатывающая настоящие слёзные истерики. Был и мальчик лет двенадцати, насуплено сидящий на кровати и ни с кем не разговаривающий. Молоденькая девушка шестнадцати лет, которая весь первый день отчаянно пыталась выйти в интернет и связаться с родителями, но потом, осознав всю безнадежность положения, выключила телефон, пока тот не разрядился окончательно. Юноша двадцати лет веселого, общительного нрава, вызывавший у пленников улыбку одним своим видом. Женщина лет двадцати пяти — суровая и властная. Она сначала попыталась разбить стекло, а потом долго выкрикивала обвинения неизвестным тюремщикам. Мужчина, едва разменявший тридцатку, жирный и спокойный, большую часть времени спал, заткнув уши носовыми платками. Последней была женщина годами ближе всего к тридцати пяти. Она, подобно шестнадцатилетней, не расставалась с телефоном, всё пыталась связаться, как поняли окружающие, с мужем и детьми. Она сходила с ума от беспокойства, заражала своей нервозностью детей и даже пару раз скандалила с женщиной помладше.
Вот уже четыре дня пленники пребывали в комнате, объясняясь с большим трудом. Все были из разных стран и не взаимодействовали друг с другом до похищения. Почему же они оказались здесь? Почему до сих пор никто не пришел к ним? Почему пищу подают через потолок? Почему не оставили даже элементарных предметов гигиены? Все эти вопросы оставались без ответа, часто даже не были высказаны вслух.
Всё изменилось в тот день, а точнее, в ту ночь, когда появился восьмой человек. Мужчина сорока лет, европейской внешности. В дорогом костюме и с большой лысиной. Из семи пленников трое были европейцами, и они сразу узнали его — знаменитого прозаика и поэта, сделавшего себе состояние на остросюжетной фантастике. Его книгами зачитывались миллионы, а имя мелькало чуть ли не в каждой газете. Понятно, почему захватили его. Но за что же пострадали остальные?