Cold

Сутки. Целые сутки Луи выхаживал по территории бывшей гостиницы в поисках кого-то живого, но всё вымерло, вымерло всё живое. Вчерашнее происшествие парень помнил лишь смутными урывками. В воспоминаниях остались непонятные взрывы, оглушающие людей, огни, которые захватили всё вокруг, которые не давали жертвам выбраться. Так погибали все. В последние секунды жизни люди умоляюще смотрели на тёмное небо, будто падающее на них и мешающее дышать. Томлинсон присел на какой-то камень, покрытый толстым слоем сажи. Теперь и его одежда была грязной, хотя теперь это не являлось столь важным. Справа от него располагалось уже разрушенное здание детской школы. Валялись битые стёкла, кирпичи, кое-где было возможно разглядеть специальное оборудование, например, останки от глобуса из кабинета географии, железная табличка с именем директора и листочки от цветов, великое множество которых можно было раньше наблюдать почти в каждом коридоре. Жаль, что теперь это отправилось в мёртвую бездну. Посидев какое-то время на одном месте, парень не желал оставаться здесь ни на секунду больше — встал и побежал прочь, чтобы не видеть всего этого. Он часто спотыкался, так как асфальт превратился в месиво из камней и грязи, но потом вновь набирал скорость и ещё быстрее удалялся от страшного места. Луи пытался не оглядываться назад, ведь всё напоминало ему о когда-то счастливом прошлом. Его дом. При виде руин, смутно напоминавших родное местечко из детства, Томлинсон не смог сдержать слёз. Оказывается, парни тоже плачут. Железный забор покосился, а искусно выполненный узор на нём, и вовсе пропал, вместо него были торчащие во все стороны штыки. Потом взгляд упал на дом, точнее на его остатки. Нет, это всё сон! Не может быть так, не может! Парень видел всё то, что было ему дорого: маленькая прикроватная тумбочка из его спальни, где хранились детские рисунки и игрушечный пистолет с резиновыми пулями; осколки от любимой маминой вазы, которую подарил ей отец на день Рождения;а вон там, под одним большим обломком стены, еле высовывалась шкатулка Лотти: как она уцелела осталось загадкой. Грянул гром, да такой сильный, что сбил Луи с ног. Парень упал на холодную землю и прижал колени к груди, будто пытался защитить сам себя. Страх. Настоящий страх. Послышались непонятные звуки — штук двадцать чёрных птиц вылетели из руин и поднялись в такое же непроглядное небо. Пара ярких вспышек на миг осветила всё вокруг: по небесной глади распространилось яркое свечение, после чего неожиданно исчезло, оставляя единственного выжившего в холодной темноте.Ноги еле держали Луи, но тот продолжал вставать. Боролся за смерть по своему желанию, а не по прихоти природы. Гром. Молния. Всё повторилось снова, но на этот раз не испугав Луи. Томлинсон вытер с лица пот и убрал чуть отросшие волосы назад, которые мешали ему смотреть вдаль. Для себя он всё решил — осталось найти подходящее место. Вспоминая все знакомые ему обрывы, шёл дальше, опустив голову вниз. Ежеминутно под ногами валялись трупы людей. Когда-то они были ему знакомы, когда-то он с ними гулял по набережной, когда-то занимал у них денег в магазине, когда-то... Те времена прошли... На часах было 15:46, но на улице царила абсолютная темнота. Луи не боялся, ведь самое страшное, что могло произойти — смерть по нежеланию. Закричав со всей силы: «Подожди, я хочу сам!» — побежал навстречу ветру. Теперь он знал, что скоро умрёт, и эта мысль приятно грела душу. Раньше он и подумать не мог, что это принесёт такое удовольствие. Через три минуты Луи оказался на месте. Пространство, где были только тени от жжёной травы, ни одного дерева, только неприятная пустота. Шатен подошёл к обрыву с закрытыми глазами, сглотнул, тяжело вздохнул и расправил руки. Конец жизни — вот, что его ждёт. Но расстаться с ней сейчас слишком сложно, даже когда твоё прошлое превратилось в пепел, когда твоё сердце стало как руины той детской школы, когда душа потемнела как те чёрные птицы, предвещавшие смерть... Последний шаг вперёд, и конец последней жизни.