сияние

- Со мной остался только ты, - Джинки берет Тэмина за руку и машет ею в воздухе, поджимая губы. - Как и ты со мной, Джинки, - отвечает Тэмин, слегка крепче сжимая ладонь того в ответ. На его лице появляется отраженное выражение. У Тэмина рука холодная совсем, а кожа от запястья до локтя поблескивает в полумраке как чешуйки змеиной кожи. Голова Джинки опускается на его колени. Тэмин перебирает его густые каштановые волосы пальцами. Тот готов замурлыкать от удовольствия. Они сидят под раскидистой вишней на крыльце дома Тэмина. Неба почти не видно из-за широкой крыши, огибающей двор, и деревьев, рассаженных на каждом свободном клочке. Освещение - выпадающие из окон лучи желтой лампы, горящей в комнате, да жидкое свечение луны пятнами на земле. Тишина крошится ветром и самым тихим в мире дыханием Джинки. Иногда даже нельзя понять – дышит ли он вообще. *** Утро вскрывается мелкими ручейками по узким холмистым улицам. Тэмин сначала берет с собой зонт, но, передумав, кидает его обратно в корзинку и снимает с крючка в прихожей брезентовую ветровку с капюшоном. Потоки небольшой реки под мостом, по которому он проходит, с урчанием бросаются через камни, пока превратившиеся в морось капли продолжают дарить им силу. Река закована в ряды разномастных домов. Тэмин несколько мгновений смотрит вниз, дотронувшись до заржавевшей трубы, являющейся частью ограды. На перекрестке уже стоит Джинки с прозрачным зонтом. Он корчит недовольное лицо, видя, как медленно плетется Тэмин. - Твои брюки вымокли, - говорит он. - Плевать. Они идут еще медленнее. И тот и другой сегодня так и хотят прогулять школу. - А пошли ко мне? Родители уже на работе, - предлагает Джинки. - А дедушка? – за глянцевой от влаги тканью песочного цвета ему видно только глаз Тэмина и черные намокшие прядки. - Он не скажет им. И вообще, он спит в своей комнате, скорее всего. Они разворачиваются, чтобы спуститься к реке. Ее берега огорожены погнутой местами сеткой. Дорожка совсем узкая из-за кустов и деревьев, раскидавших свои ветви по другую сторону. В какой-то момент они попадают в арку из блестящего плюща, который укутал забор. Они идут настолько медленно, насколько это возможно. Просто чтобы дольше перебирать ногами по серым скользким плитам. Дом Ли выглядит как почти самый традиционный японский, только отличается планировкой. В широкой гостиной, начинающейся сразу, они сбрасывают мокрые портфели. Джинки начинает готовить рамен. Он кидает в кастрюлю нарезанную копченую курицу, два яйца и посыпает большим количеством специй. Потом он делает им капучино, самостоятельно взбивая молоко. Сверху – шоколадная крошка. Умение быстро приготовить что-то настолько вкусное – еще одна причина, по которой Тэмин обожает Джинки до беспамятства. Они едят, грея ноги под котацу, пока за окном снова разбушевался ливень. Тучи раскидывают по домам, в которых не горит свет, дневные сумерки. В комнате – аромат еды, стук палочек о тарелку и тихое хлюпанье. - Как же я ненавижу идти в школу в понедельник, - нарушает идиллию Джинки. - Угу. С тобой согласятся все школьники мира, не побоюсь обобщить, - бормочет в ответ Тэмин. – Вот бы каждый понедельник прогуливать. - Тогда, - говорит Ли после небольшой паузы, - все вторники превратятся в понедельники. - Да не. Когда во вторник заходишь в класс, создается ощущение, что у тебя вырвали кусок жизни. Хотя вырвался только один день. Они приходят к единогласному решению о том, что вторники тоже лучше прогуливать. Утро следующего дня парни проводят на заброшенном и полуразрушенном складе у порта. Они просто около часа шли через весь город по направлению к океану. Тэмин даже наступил в лужу, когда они уже почти подошли. Его тряпичная кеда впитала воду, а край штанины намок. Он подвернул ее. - Ты выглядишь как скин-хэд, - Джинки усмехается. Тэмин только фыркает в ответ. Мох на бетонных столбах впитывает призрачные блики солнца, падающие на него сквозь прохудившуюся крышу. На куче бетонных камней, покрывающихся местами молодой травой, они замечают слегка помятый велосипед с заржавевшей цепью. - Хэй. Давай на нем поедем? – предлагает Тэмин. - Ну только если он с места сдвинется. Велосипед сдвигается с натяжкой и скрипом, однако проехать около пятисот метров им удается. Педали крутит Тэмин, мол, кто предложил, тот и водитель. Сквозь пленку облаков проглядывает жидкое солнце. Редкие в этом районе люди иногда оборачиваются на двух парней на покалеченном средстве передвижения. - А вдруг, - тяжело дыша, говорит Тэмин, - мафиози кого-то убили и кинули там этот велик. - Может быть, под той кучей камней лежал его труп, - серьезно отвечает Джинки. Он крепко держится за ткань пиджака Тэмина по бокам. Упругие пряди его волос дрожат, когда Тэмин случайно заезжает на клумбу. - Но вообще, якудза ведь больше нет. - Это могли бы быть и не якудза. Какие-нибудь большие шишки и маленький, неугодивший им чем-то человек, например. - Блеать. Я устал. - Качай свои орешки, Тэм, - Джинки слегка стучит по его костлявому бедру. Проезжая мимо магазина велосипедов, они спрашивают, можно ли его продать. За него им дают тысячу йен, и то, только за металлолом. Они закупаются покки и шоколадным молоком. Молоко выпивается по пути до дома. - Включай шарманку, - говорит Джинки. В этот раз они пошли домой к Тэмину. Дом его семьи совсем небольшой, но уютный. Отец уехал в командировку на несколько дней – он корреспондент. Недавно его повысили. Теперь он ведет международные репортажи в том числе. Комната Тэмина вечно зашторена, от того в ней всегда темно как ночью, а стены обклеены плакатами аниме, джей-рок групп, портретами писателей-историков и фотографиями Италии. - Дораму или аниме? - Что хочешь. Лишь бы интересное. Только не лайв-экшн. У японцев он отстойный. Через какое-то время Тэмин наглеет и ложится поперек живота Джинки на своей большой двуспальной кровати, продолжая жевать шоколадную палочку. Ким не обращает на это внимания. Тогда Тэмин переворачивается на бок, складываясь в позу «рисуй меня как тех французских женщин». Джинки сталкивает его с себя как назойливую муху. Тогда Тэмин устраивается на его откинутую руку и тычет ему в губу палочкой. Джинки пытается его игнорировать, но в итоге сгребает его в охапку, не отрываясь от монитора, да так и держит, пока Тэмин не начинает вырываться с криками «щас задохнусь». *** В среду опять идет дождь. Желание появляться в школе отсутствует, но во избежание лишних вопросов идти приходится. Домашние телефоны Джинки и Тэмина трезвонили вчера достаточно долго. Тэмин отключил звук. - Гребаные фашисты, - ворчит Джинки. Они сидят под раскидистой ольхой на лавочке. Волосы обоих уже сильно вымокли, а в контейнер с едой, который стоит между ними, периодически падают крупные капли, которые не выдерживали листья. На улице сейчас никого кроме них нет. Тэмин тыкает Джинки в бок. - Чувак, ты живешь здесь всю свою жизнь. Что за отношение? - Все равно нас воспитывали по-другому. Разве ты не чувствуешь стену между нами и ими? - Конечно же, чувствую. Кто-то треплет волосы Тэмина сзади и капли разлетаются. - Что это за дрянь, Тэ-кун? О, и Джинки-кун здесь. Как и ожидалось. - Это кимчи, идиотка. Тэмин шлепает девушку по руке. Она обходит лавочку, поднимает контейнер и плюхается на образовавшееся место. - Мацумото переводится, - говорит она и щурится, глядя в даль, где деревья блестят, а их листья дрожат, когда капли срываются на разноцветную изгородь. - Мне-то какое дело, - бросает Тэмин. - Я думала, она тебе нравится. - Ты ошибаешься. Джинки смотрит на лицо Тэмина. Малознакомый человек не заметит его потускневший взгляд. От Джинки Тэмину его не скрыть. - Почему она переводится? - спрашивает Джинки. - Не знаю. Я с ней плохо общаюсь. Сам спроси. У вас, вроде бы, с ней хорошие отношения. Ну я пойду. Не опоздайте. Пять минут осталось. Мияки уходит. Джинки провожает ее взглядом, а потом заглядывает в лицо Тэмина. - Что? – недоуменно спрашивает Тэмин. - Я же знаю, что она тебе нравится. - А я знаю, что ей нравишься ты. Джинки переводит взгляд на свои скрещенные ноги, чувствуя себя виноватым. Над ними пролетает стайка чирикающих воробьев и приземляется у лужи на асфальтированной дорожке. - Ты не виноват, - говорит Тэмин. – К тому же, она не так сильно мне нравится. Джинки знает, что это ложь. *** На уроке Тэмину прилетает в голову скомканная бумажка, пока учитель отвернулся к доске. Он дергается. Тэмин сидит на первой парте прямо за спиной учителя, поэтому делает все быстро. «проводи ее сегодня», - на корейском. Тэмин оборачивается к Джинки. Тот улыбается ему и показывает большой палец. Учитель замечает и хмуро делает замечание. Тэмин теребит уголки записки, думая над ее содержанием. После урока он подходит к Мацумото, когда они уже вышли в коридор. - Мацумото-чан… Ты домой? - Нет, у меня дополнительные занятия сейчас, - говорит она и слегка улыбается. У нее волосы чуть ниже плеч. Они блестят даже в тусклом освещении так, словно бы их обрабатывали для фотографии. Томоко не красится, но у нее настолько густые ресницы, что ей это и не нужно. - А далеко ли тебе идти? - Не очень. Несколько перекрестков в сторону Шибуя. - Я провожу тебя. Томоко растерянно улыбается и пожимает плечами. Дождь закончился, и девушка вертит в руках желтый зонтик, ступая кедами по бордюру. Ее юбка мягко колышется от слабого ветра. Тэмин незаметно посматривает на ее тонкие нежные ноги. Он чувствует себя извращенцем и решает смотреть только вперед. Томоко рассказывает о всяких вещах и о том, что ей уже надоело почти каждый день идти не домой, а на еще один урок. Тэмин отпускает сочувственные фразы. - А почему переводишься? - Даа… отца переводят по работе, - отвечает девушка, не меняя увлеченное выражение лица. – И откуда уже все об этом узнали?.. Ну вот. Мы пришли. Передавай привет Джинки-куну. Она нажимает на звонок и машет Тэмину рукой. - Спасибо, что проводил, - говорит она с улыбкой напоследок. Тэмин вставляет наушники, включает тяжелый рок и быстрым шагом направляется домой. Он пишет Джинки, что Мацумото передавала ему привет. У Джинки сжимается сердце. Томоко больше не приходит в школу. *** Тэмин не мог общаться с Джинки. Он не хотел сорвать свою злость на ни в чем неповинного друга. Ко всему прочему Тэмин заболел и, обставленный со всех сторон кружками из-под чая, валялся в кровати за чтением истории великой Османской империи. Джинки пару раз писал ему на пейджер, но из-за того, что получал сухие ответы, чувствовал свою вину и не знал с какой стороны подойти, чтобы загладить ее. На выходных он приходит к нему домой с шоколадками и апельсинами. Тэмин не может смотреть на него. Джинки же крепко обнимает. - Со мной остался только ты, - повторяет однажды сказанную фразу Тэмин. - Шоколадочку, вот, - Джинки надувает губы и пихает в рот Тэмину шоколад. – Умница. А теперь забудь о ней. От баб одни страданья. - А от мужиков страданий нет, - смеется Тэмин. - Фу, что у тебя с зубами. Сначала прожуй. Тэмин кидает в его ноги учебник, а тот не успевает извернуться. - Сволочь.