Морфий введен

      - Боже, скажи это, - сухие губы шевелятся совершенно беззвучно, - пожалуйста. Скажи. Прошу тебя…       Рваный выдох, полный безысходности, пока единственное, на что хватает сил. Но меньше чем через минуту он соберет волю в кулак и поднимется, чтобы услышать ставший за последние дни привычным звон в ушах и увидеть темные круги перед глазами, стереть кровь со своего лица. И продолжить путь.       Сколько это продолжается, тридцать часов? Нет, уже больше, должно быть около сорока пяти, а может, и все пятьдесят. Двое суток без сна и отдыха, без нормальной еды и воды, а дальше только хуже. Офисные блоки, где попадались автоматы с газировкой, недоеденные чипсы или недопитый кофе в кружках, принадлежавшим людям, которые давно погибли – все это осталось далеко позади. Дальше только ловушки, все более изощренные засады групп зачистки или монстры, и кровь. И красная, и зеленая. Поэтому лучше бы ей сказать это. Лучше бы этой стерве прямо сейчас сделать то, что она должна.       Гордон знал о костюме все, досконально. Иначе он просто напросто не стал бы его надевать. Даже некоторые функции, не заявленные в официальной документации, которую он изучил вдоль и поперек, ну вроде того же набора следящих маячков, теперь ему известны. Костюм создан специально для того, чтобы защитить его буквально ото всего на свете. Однако…       - Обнаружена легкая кровопотеря, - сообщал заботливый, внимательный и даже слегка взволнованный женский голос.       Она сообщала и спешила помочь, торопилась как можно скорей облегчить его боль, ввести лекарство. Ведь заботиться о нем ее работа. Никто и не предполагал, что помощь будет требоваться постоянно, никому не приходило в голову, что лекарство будет вводиться слишком часто.       «Давай! Ну!» – злость придает силы, хотя он готов расплакаться.       «Это вещество – морфин, было выделено еще в девятнадцатом веке, как великолепный анестетик, облегчающий боль у раненных солдат», - мысль, заставляет его нервно усмехнуться и облизать пересохшие губы. О да, солдат из него вышел неплохой, как оказалось, с автоматом Фримен справляется куда лучше, чем с образцами в тестовой камере. Морфий воздействует непосредственно на центральную нервную систему, подавляет ее, понижает болевую чувствительность, оказывает противошоковое действие при травмах. При введении малой дозы морфина повышается тонус мышц, снижается чувство усталости и недомогания, голода, человек забывает о страхе, возникает способность к стремительному принятию решений. То, что доктор прописал.       Он все это знал, испытал на личном опыте. Но не только это, есть и обратная сторона.       Гордон перевернулся на спину и тупо уставился на мертвого барнакла прилипшего к потолку прямо над ним. С отвратительного тела, все еще капала кровь и какая-то гнилая, судя по запаху, слизь. Капли разбивались о пол совсем рядом, возможно брызги доставали и до него, засыхали где-нибудь в волосах, какая разница. Разве теперь отмоешься от всей этой крови? Исключено, наверняка, он пропитался ею насквозь.       Молекулы морфина очень похожи на фрагменты эндорфинов, вот почему зависимость развивается так быстро. Она может сформироваться уже после двух-трех недель регулярных приемов вещества. Но никто не считал, как быстро ты подсядешь, если будешь колоться без перерыва, едва ли, не каждый час, на протяжении двух суток. Холодный липкий пот, сухость во рту, раздражительность, агрессия и… желание, тяга. С какой-то садистской злостью, он отмечал у себя наличие всех этих признаков, признаков слишком явных, для того, чтобы не обращать на них внимания.       Он с трудом перевел взгляд на датчики, система медпомощи оценивала состояние его здоровья на двадцать три пункта из ста. Сам костюм был заряжен на три процента, конечно, она не может дать ему лекарство с таким-то уровнем заряда. Тут уж, как ни проси.       «Все, хорош отдыхать», - он рывком садится, а затем, пошатываясь, поднимается на ноги. В глазах тут же темнеет, но это ненадолго. Сейчас пройдет, как и звон в ушах.       «Вот так, в правой руке револьвер, а левой удобно держаться за стену и почти уже не шатает».       Как далеко может завести человека инстинкт выживания. Сколько всего можно вытерпеть? Ему уже и самому интересно. Вряд ли кто-то мог ожидать, что какой-то ученый вроде него столько продержится. Вот и солдаты спецназа удивляются, как двадцатисемилетний пацан в одиночку отправил на тот свет целый батальон тренированных спецов?       Как? Ну, вот так. Гордон осторожно выглядывает из-за угла и видит двух солдафонов, устанавливающих растяжку. Если чуть промешкать, один из них обернется, тогда и морфий не потребуется. Это не рука с револьвером трясется - крупной дрожью колотит все тело. Да и черт с ним. Отдача Кольта сильно дергает руку, первая пуля летит точно в цель, бедняга не успел почувствовать, как его мозги покинули черепную коробку. Ошеломленный напарник успевает вскинуть автомат и пустить очередь наотмашь, но и только, спустя мгновение смерть настигает и его. Красный берет командира слетел с головы и дымится теперь рядом с трупом. Такому в M.I.T. не учат.       Пара хищных шагов и он оказывается возле тел, нервные пальцы обшаривают карманы формы.       «Не может быть, чтобы у этих сукиных детей ничего не было. Должны же они как-то латать свои раны. Стимуляторы, в конце концов. Да хоть что-нибудь!», - но нет, ничего. Только обоймы с патронами.       «Черт», - этого добра уже и девать некуда. Нужно идти дальше.       Коридоры, лабиринты, хэдкрабы, неожиданно появляющиеся из ниоткуда, давно не пугают. Привычно увернуться и пустить одну-две пули, в зависимости от того, какое оружие оказалось в руке. Иногда он этих паршивцев просто ногами давит. Костюм оценивает состояние его здоровья на девятнадцать пунктов из ста, когда на дальней стене длинного коридора Гордон замечает что-то такое, что заставляет его бежать. Очень быстро, изо всех сил, словно за ним толпа вортигонтов гонится.       Две спасительные панели на стене: аптечка и зарядная станция для костюма. К которой броситься в первую очередь? Сомнений нет, в аптечке еще рыться надо, а костюм сам знает свое дело. Он подключается и обессилено упирается руками в стену, пока заряд медленно растет. «Больно, как больно», – от пробежки ноет все тело, но он почти счастлив, еще пара мгновений и все пройдет.       - Энергия сорок процентов.       - Энергия шестьдесят процентов.       - Энергия восемьдесят пять процентов, - в голосе костюма слышны довольные нотки.       Створки панели захлопываются, заряд исчерпан. Но костюм набрал почти девяносто и этого хватит за глаза. Осталась лишь одна маленькая деталь. Систему надо запустить. Сущий пустяк, он уже так делал. Гордон медленно опускается на пол, тут же прямо под панелями, зачем далеко уходить? Вытерев пот со лба, он снимает с пояса монтировку и плотней сжимает зубы.       - Скажи это, - бесшумно шепчет он, замахиваясь.       Удар.       Колено пронзает дикая боль, но костюм реагирует мгновенно.       - Обнаружены значительные повреждения, - женский голос взволнован.       «Давай…» - он прокусил губы до крови.       Еще секунда и она, словно сжалившись, произносит:       - Морфий введен.       Миру не придется долго ждать, пара мгновений и он поднимется. Бесстрашный, стремительный, не чувствующий боли, смертельно опасный. Безусловно, самый опасный монстр Черной Мезы.