Ошибка Ричарда.

С тех пор, как все мужчины покинули театр, составление репертуара стало задачей не из легких. Ричард загрустил. Даже постановка нового мюзикла под руководством Дерена Николса его не вдохновляла, хотя тот намекнул ему, что если Ричард желает, то может присутствовать на репетициях и, так уж и быть, делиться с режиссером мюзикла некоторыми своими соображениями. А уж он, режиссер мюзикла, будет судить, принимать эти соображения всерьез или нет. Первыми ушли Даки и Сирил. Сирил прямо заявил, что он на свою пенсию как-нибудь проживет, а иметь дело с хроническими самодурами ему надоело. Деликатный Даки бормотнул что-то насчет ревматизма и нагрузок не по возрасту, и тоже подал заявление. Джерри, сосредоточенно разглядывая декоративную подставку для карандашей на столе у Ричарда, рассказал о своей жене, которая давно уже «поедом его ест», уговаривая уйти из театра и заняться, наконец, делом. Третье заявление. Потом еще два. И еще... С женщинами тоже было не лучше. Из пяти постоянных актрис осталась одна Барбара. Было совершенно ясно, что эти люди не хотят видеть его, Ричарда Смит-Джонса, в качестве своего режиссера. Было также очевидно, с каким режиссером они хотят работать. И пока его не будет в театре... Вот теперь Ричард по-настоящему жалел, что распсиховался, узнав о премьере «Короля Лира», устроенной у него за спиной, и уволил, точнее - позволил уволить Джеффри. Джеффри на это отреагировал как-то очень спокойно – пожал плечами, забрал из своего кабинета череп Оливера и ушел. Но вот другие актеры... И даже Анне не пожалуешься на жизнь – на ее месте теперь какая-то громоздкая дама, которая ни минуты лишней не проводит в театре, а уж чтоб кофе у нее попросить – это вообще акт самоубийства. Ричард вздохнул. Завтра он разыщет Джеффри и предложит ему вернуться. Предложит, попросит, а если понадобится, что ж... будет слезно умолять. Но это завтра, а сегодня уже пора домой. Ричард говорил себе это уже вторую неделю.