Простушка, или Красота не толще кожи

      Прошло почти два месяца. Вы спросите, чем я занималась? Отвечу ― самоедством. Я с упорством маньяка цеплялась за свои обиды, была несчастна сама и делала несчастными всех окружающих.       Первые две недели просто тупо лежала, отвернувшись лицом к стене и молчала. Я ходила на лекции, что-то ела, что-то пила и всё. Вики к концу второй недели стала приходить в отчаяние. На все её попытки поговорить я отвечала молчанием. Уэсли звонил каждый день. Мне нечего было ему сказать, а сбрасывать его звонки тоже надоело. Тогда я просто внесла его телефон в чёрный список.       ― Бьянка, дорогая, так нельзя. Ты лучше кричи, плачь, но не лежи, как мёртвая, ― пыталась урезонить меня Вики.       Но я не реагировала на её уговоры. Мне вообще не хотелось открывать рот. Слёз не было, только тупая ноющая боль в области сердца. Я лежала и ждала, когда она пройдёт. Ведь должна же пройти? Не будет же болеть вечно?       Через две недели приехал Уэсли. Очевидно, он понял, почему не может до меня дозвониться. Вики впустила его в комнату и буркнула:       ― Я тебя пускаю только ради неё. Пусть она лучше убьёт тебя, кретин ты несчастный. Не могу больше смотреть, как она гробит себя.       ― Спасибо, Вики.       Уэсли взял стул и присел возле моей кровати.       ― Бьянка, посмотри на меня, ― пробормотал он умоляюще. Но я предпочла не двигаться. ― Би, пожалуйста. ― Я обернулась, и его лицо засияло от радости. ― Привет. Я приехал поговорить с тобой.       ― Не хочу, ― буркнула я, ― уходи.       ― Би, не веди себя как маленькая.       ― Уэсли, я не готова пока говорить с тобой. Когда это изменится, я тебе сообщу, а сейчас уходи. Если я тебе хоть немного дорога, не приходи, пока не позову, ― и отвернулась опять к стене. На все уговоры, мольбы, просьбы в ответ он получил только гробовое молчание. Промучившись со мной полчаса, Уэсли встал и ушёл.       Прошло ещё пару недель, и на пороге нашей комнаты появился Эрик. Он вопросительно посмотрел на мою соседку, но она только покачала головой. Торстен смотрел на меня с тревогой. Он не был уверен, как я поведу себя.       ― Привет, Би, ― поздоровался он тихо.       ― Привет, ― ответила я ему равнодушно.       ― Я приехал посмотреть, как ты.       ― Лучше всех.       ― Хм, вижу. Послушай, я поговорил с Хельгой….       Эрик внезапно запнулся и замолчал, когда наткнулся на мой тяжёлый немигающий взгляд.       ― Ну что ты так сморишь? ― расстроенно прошептал он.       ― Я думала, после всего того, что я тебе последний раз наговорила, ты не вернёшься.       ― Би, я понимаю, ты была очень обижена и огорчена. Тебе нанесли страшную рану, она кровоточила. Раненое животное бросается на любого, кто встанет на его пути.       ― Угу, что-то типа этого. Эрик, я хотела попросить тебя об одном одолжении.       ― Всё, что хочешь. Я сделаю для тебя всё.       ― Обещаешь?       ― Клянусь.       ― Эрик, не надо, ― попыталась остановить его Вики. ― Она ещё не в себе.       ― Сказал, что всё сделаю, значит, всё, ― он взял мою руку и прижался к ней губами. ― Би, ты выглядишь измученной и усталой. Тебе надо больше отдыхать.       ― Если она будет больше отдыхать, то превратиться в камень. Бьянка и так лежит целыми меднями. Если бы я не заставляла её есть и пить, она бы просто умерла от истощения, ― заворчала Вики.       ― Эрик, хочу тебя попросить…       ― Ну же, Бьянка, смелей, ― поторопил меня датчанин с улыбкой.       ― Я хочу, чтобы ты уехал и никогда, слышишь, никогда не возвращался. Мне невыносимо видеть тебя, слышать твой голос. Глядя на тебя, я сразу вспоминаю Хельгу, и каждое твоё прикосновение мне отвратительно.       Я смотрела в упор на датчанина и видела, как с его лица сползает улыбка, оно становится холодным и отчуждённым. Если бы не боль, застывшая в его невероятно синих глазах, можно было подумать, что он превратился в статую. Я ждала, что он станет просить, умолять, но он молчал.       ― Господи, Бьянка, как ты можешь говорить такое! Ты с ума сошла. Эрик, не слушай её, просто она не в себе. Пройдёт время, и она пожалеет о своих жестоких словах.       ― Возможно, но я этого уже не увижу, ― тихо сказал Эрик. ― Прощай, Бьянка. ― Датчанин встал, развернулся и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь.       ― Би, верни его. Ты была слишком жестока с ним. Почему он должен отвечать за свою чокнутую сестричку. Бьянка, ― Вики схватила меня за плечи и стала трясти, ― он же любит тебя. Неужели ты думаешь, что он способен на ту подлость, в которой ты его обвинила? Я же вижу, как он на тебя смотрит. Эрик никогда бы не смог причинить тебе боли.       ― Об Уэсли я думала так же.       ― Тогда почему ты своему придурковатому футболисту не сказала то, что сказала Эрику. Уж кто-кто, но он больше всех заслужил. Бьянка!       ― Вики, оставь меня в покое. С тех пор как я увидела Эрика и Хельгу вся моя жизнь полетела под откос. Пусть убираются в свою Данию и там разрушают чужие жизни, ― всхлипнула я, а потом меня будто прорвало, и я заплакала.       ― Слава Богу, ― обрадовалась Вики. — Наконец-то! Поплачь, поплачь, сердцу станет легче и для глаз полезно.       Я проплакала около часа, может, больше…. А потом успокоилась, мне и в правду стало легче. Дни потянулись за днями, время как-то незаметно пролетело и приблизилось Рождество.       Мы с Вики собирались разъехаться на рождественские каникулы по домам. Перед отъездом моя соседка приготовила для меня неожиданный подарок. Почему неожиданный? Потому что мы с ней уже обменялись свёртками, которые нужно будет открыть в рождественское утро.       Я прибежала с последней лекции в предвкушении поездки домой. Ничто так не может поднять настроение, как возможность увидеть маму. Посреди комнаты на стуле что-то стояло, прикрытое простыней. Я удивилась, обошла непонятную штуковину со всех сторон и уже собралась заглянуть под неё, но меня остановил крик влетевшей в комнату Вики.       ― О, нет-нет, подожди меня.       ― Вики, ты меня напугала, ― пробормотала я, схватившись за сердце. ― Что за таинственность?       ― Дорогая, я подготовила для тебя ещё один подарок, но он необычный.       ― Надеюсь, там не террариум со змеёй или еще какой-нибудь ползучей гадостью?       ― Ну, не террариум, но змея есть.       ― Фу-у, Вики, я их терпеть не могу.       ― Это я знаю очень хорошо.       ― Тогда зачем?       ― В лечебных целях.       ― В смысле, чтобы она меня укусила? Первый раз слышу о таком способе лечения.       ― Дорогая, эта змея уже запустила в тебя свой яд. Чтобы жить дальше, ты должна с ней разобраться.       Вики стянула простынь, и я увидела небольшой гипсовый бюст. Первая моя мысль была, что моя подруга слегка не в себе. Но когда взяла бюст в руки и рассмотрела, то была поражена, насколько реалистично Вики изобразила Уэсли.       Любой, кто хоть немного знал Раша, сказал бы, что это он. Дело даже не в том, чуть нависшие брови, нос, губы, форма лица, были точно такие, как у него, вплоть до ямочек на щеках. Художница сумела передать ощущение силы, уверенности и жизнелюбия исходящие от Раша. У бюста было не только лицо Уэсли, но и его выражение и даже характерный поворот головы.       ― Вики, ты настоящий художник. Это великолепная работа.       ― Рада, что тебе понравилось, но я её сделала не для того, чтобы похвастаться своим мастерством. Вот, это приложение к подарку.       Я вытаращила глаза от изумления. Вики протягивала мне молоток.       ― А это для чего? Его ты тоже сделала?       ― Скажешь тоже, ― фыркнула моя подруга, ― купила в ближайшем хозяйственном магазине. Я туда сразу после лекций помчалась, думала, успею до твоего прихода.       ― Спасибо, конечно, ― промямлила я неуверенно. Я понятия не имела, зачем Вики подарила мне молоток. Может, это намёк, что у меня от переживаний крыша прохудилась, и пора подлатать?       ― Ну, давай бей же по нему скорее, а то мне пора уже ехать в аэропорт.       ― Прости? По кому мне бить?       ― О Господи, ― Вики закатила глаза, изумляясь моей тупости, ― Не по кому, а по чему. По бюсту бей. Только посильнее, чтоб осколков больше было.       ― Зачем? ― ужаснулась я. ― Это одна из твоих лучших работ.       ― Ради такого дела не жалко. В общем, смысл в следующем: ты бьёшь по бюсту и всё горе и страдания, которые причинил тебе этот человек, разлетятся вместе с осколками. Гениально, правда?       ― А ты уверена, что это поможет?       ― Дорогая, даже не сомневайся. Тресни его посильнее.       Я неуверенно уставилась на бюст. И чем дольше я на него смотрела, тем больше убеждалась, что всё прошло. Во мне не осталось больше ни гнева, ни горечи, ни боли. Я смотрела на изображение Уэсли и не испытывала ничего, кроме восхищения мастерством Вики.       ― Вот что, если ты не против, я лучше возьму его себе на память. Не могу же я уничтожить гениальное творение будущего всемирно известного скульптора.       ― Ну насчёт «гениального», ты чуть-чуть преувеличила, но ладно. При одном условии: ты прекращаешь хандрить и идёшь дальше.       ― Обещаю, ― я крепко обняла Вики. ― После Рождества я начинаю жизнь с нового листа. Спасибо тебе за заботу.       ― Договорились, но если я увижу, что ты не сдержала своего обещания, расколочу этот проклятый бюст своими руками.       Вики умчалась в аэропорт, а я бережно упаковала бюст в сумку и поехала домой.       Я с мамой договорилась, что мы будем держать мой приезд в секрете. Дело в том, что мы так сильно соскучились друг по другу, что сначала хотели пообщаться всласть. В результате, две недели мы почти безвылазно просидели дома.       Незадолго до отъезда я навестила мою школьную подругу Джесс Херрис. Мы отлично провели время. К сожалению, Кейси Кордеро не приехала, но она пообещала, что летом приедет обязательно, и мы соберём нашу троицу «Джесси, Кейси и Бьянка» в полном составе. Я вернулась домой в отличном настроении. Не успела я подняться в свою комнату, как в дверь постучали. Мама сегодня встречалась с подругами, поэтому тяжело вздохнув, я поплелась открывать. На пороге с неуверенной улыбкой на губах застыл Уэсли.       ― Привет, ― пробормотал он. ― Давно не виделись.       ― Привет, Уэсли, ― я улыбнулась и пошире открыла дверь, ― проходи.       ― Спасибо. Я и не знал, что ты здесь.       ― Ну, скажем, об этом практически никто не знал. Мы так с мамой соскучились, что нам хотелось побыть только вдвоём.       ― Понятно, ― Уэсли явно расстроился, ― я вам помешал, может, мне уйти?       ― Да нет, что ты. Мама встречается с подругами. Да и я только что вернулась от Джесси.       ― Я слышал, что она в городе. У неё всё хорошо?       ― О, да. Всё отлично. Джесс работает в очень известном Доме моды. Она готовит на показ свою первую самостоятельную коллекцию. Я обещала приехать, чтобы поддержать её.       ― Здорово.       ― Да, здорово.       Между нами повисла пауза. Уэсли занервничал. Я встала и прошлась по комнате, потому что прекрасно понимала, зачем пришёл Уэсли, но мне не хотелось самой начинать разговор.       ― Бьянка, я пришёл спросить о нас. Что ты решила?       ― Уэсли, нас больше нет, ― я постаралась сказать это как можно мягче, но он дернулся, как будто я его ударила.       ― Значит, всё закончилось? Ты больше не хочешь иметь со мной дела, да?       ― Уэсли. Мы слишком давно знаем друг друга. Можно попытаться остаться друзьями. Нас связывает столько приятных воспоминаний, их гораздо больше, чем плохих.       ― Ну да, совместные купания в детской ванночке, это не шутка, ― Уэсли горько улыбнулся.       Он явно расстроился, но не был удивлён моим решением. Казалось, что он уже давно догадался о нём и смирился. Не последовало никаких споров, просьб подумать ещё, чего я в тайне очень боялась.       ― Что ж, мне пора, ― заявил Уэсли, поднимаясь с дивана. ― У меня завтра ранний рейс. Надо будет пораньше выехать из дома, а то пока,доберусь до аэропорта…       ― Конечно, конечно, ― я поднялась за ним следом, чтобы проводить его до двери, ― спасибо, что зашёл.       Уэсли неожиданно остановился и посмотрел мне прямо в глаза:       ― Помнишь ваше первое столкновение с Эриком возле стадиона?       ― Еще бы! Он вёл себя, как неандерталец.       ― Так вот, когда мы вечером столкнулись с ним в клубе, он сказал мне, что я не заслуживаю тебя, потому что ещё не дорос до понимания, что у меня в руках сокровище. А он понимает это и приложит все усилия, чтобы заполучить это сокровище себе.       ― Он прямо так и сказал?       ― Смысл был таким. Прости меня, если сможешь. Теперь мне предстоит учиться жить без тебя.       ― Не надо Уэсли. Ты хороший, просто у нас не сложилось.       ― Би, ты прогнала его?       ― Да, и понятия не имею, где он сейчас. Он ни разу мне не позвонил. Вики была права, я пожалела о своей грубости и несдержанности. Эрик принял на себя первый удар моего гнева. Я наговорила ему ужасных гадостей.       ― Не казни себя. Я сомневаюсь, что ты умеешь по-настоящему быть грубой. Торстены уехали в Данию.       ― Это к лучшему, ― пожала я плечами. — Жаль только, что не могу извиниться перед ним. Он позаботился, чтобы я целой и невредимой добралась домой, а я отплатила ему черной неблагодарностью. Уэсли устало вздохнул.       ― Я уже скучаю по нас.       ― Я тоже, но ничего нельзя вернуть, прости.       ― Понимаю. Бьянка Пайпер, я люблю тебя, и этого никто и ничто не сможет изменить. Если когда-нибудь тебе понадобиться моя помощь, только позови.       ― Хорошо.       Я открыла дверь, и мы с Уэсли уставились на медленно падающие на порог нашего дома снежинки. Они падали так медленно, так печально, как будто небо плакало из-за нашего расставания.             Уэсли погладил меня по щеке. Вруг с каким-то отчаянием прижал к груди и зарылся лицом в мои волосы. Потом обхватил ладонями моё лицо и приподнял, чтобы заглянуть в мои глаза. Я не знаю, что он там хотел увидеть, но будто найдя ответ на свой вопрос, крепко меня поцеловал. Я ответила на поцелуй. Прежде чем я успела открыть глаза, он отпустил меня и исчез.       Вот так закончилась первая часть моей истории под названием «Уэсли и простушка». Но впереди у меня длинная жизнь, и я не собираюсь тратить её на сожаления и печаль. Надеюсь, что рано или поздно встречу свою вторую половинку и проживу с ней долго и счастливо.       Я не сказала Уэсли, что тоже люблю его и благодарна ему за то, что он был в моей жизни. До свиданья, мистер Уэсли Раш. ЖУПА запомнит все ваши уроки и постарается не посрамить своего учителя.