***
Мистер Голд – в этом обращении звучит уважение и впервые он слышит нейтральность голоса. Никакой предвзятости, никаких личных мотивов. Голд! - это обращение участилось, мэру кто-то перешел дорогу и она, едва сдерживая гнев, срывается на нем, горделиво ища поддержки, но никогда не переступая незримую грань, балансируя на острие ножа. Мисс Свон – Спасительница поражает его своей прямотой и необдуманностью, она слишком правильна. Эмма – возможно, только это обращение вразумит упрямую блондинку? Ошибся.***
Мистер Голд – отношение города к антиквару не изменилось. Куда же пропала нейтральность в голосе шерифа? Вернись! Это обращение звучало лучше, чем нескрываемое раздражение и скептичность. Голд! – теперь и шерифу что-то нужно. Нужно так, что она возьмет любой ценой и заплатит за это чем угодно. Мисс Свон – хочется вразумить своенравную блондинку. Она лишь фыркает и всегда, громко хлопнув дверью, удаляется из лавки. Свон! - это отрезвляет, сбивается спесь. Но девушка смотрит загнанно, дико, словно не веря в происходящее. Не веря в то, что кто-то ее может поддержать, направить по нужному пути. От нее исходят волны настороженности и, может он ошибается, скрытой симпатии. Эмма – такое хрупкое имя, для такой сильной и уверенной девушки. Впервые он осознанно ступил на тропу, ведущую в центр самого сердца. Личные имена уникальны, к каждому нужен свой ключ. Впервые, он захотел честно, без отмычек, открыть загадку.***
Мистер Голд – холод обращения режет без ножа. Лучше ненависть, чем отчужденность, безэмоциональность. С сегодняшнего дня он возненавидел это имя. Голд! – едва ощутимые волны гнева, непоколебимая решительность. Не просьба, а требование, приказ помочь. Может дойти до рукоприкладства с ее стороны. Крепче сжимая трость, Голд напомнил себе, что он маг. Румпельштильцхен - ЕГО имя. Имя, что наводит страх на всех и вся. Нет никакого мистера Голда, есть Румпельштильцхен, могущественный маг. Это имя звучит шепотом, со страхом, с дрожью в голосе, с просьбой, с выгодой и только из ее уст со смирением и усталостью. Никакого страха, только принятие очевидного, принятие его судьбы, закованной в имени. Мисс Свон – официальное обращение? Отнюдь. Попытка отрезвить и взять под контроль в избытке хлещущую энергию, с которой не может справиться девушка, разбито и отчаянно опустившая руки. Свон! – попытка заставить посмотреть в глаза. Попытка разжечь огонь. Увидеть там одиночество, боль. Эмма – имя, судьба которого плотно вплетается в завитушки его имени. Имя, что несет надежду, теплоту, взаимопонимание и отдушину. Имя, произносить которое должен он один. То имя, что звучит для него как спасение.***
Мистер Голд – он изредка слышит это имя. И всегда оно звучит от нее, строго, одергивающе. Порой ему кажется, что сейчас она покажет ему указательный пальчик и покачает им перед носом в запрещающем жесте. Голд! – снова она и снова он что-то натворил. Никак иначе. Румпельштильцхен – имя, которым она хочет достучаться до него. Имя, что звучит тепло и ободряюще. Имя, которым впервые гордишься и хочешь, что бы тебя так звали чаще. Так звала она. Эмма – имя, что скользит по губам, оставляя пряный привкус корицы. Имя, произносимое в тишине темной антикварной лавки. Имя, произнесенное с нежностью, с чувством. Румпель – тихий шепот в темноте. Имя, наделенное особой магией, жаждой к жизни, трепетностью, любовью.***
Мистер Голд – ей нравится его дразнить. Ей нравиться напоминать ему о той жизни. Ей нравиться обращаться к нему и официальным тоном предлагать сделку. Голд! – не проходит и дня, что бы он что-то не натворил. Он искренне старается, но каждый раз он слышит этот крик. Крик полный негодования, детской возмущенности и яростной жестикуляции. Осознание того, что сделка будет не заключена. Румпельштильцхен – и еще два раза Румпельштильцхен. Он улыбается и все равно не соглашается на сделку. Жалобные глазки и ласковые прикосновения не убедительны. Он любит, как это имя звучит от нее. Он любит, когда она ластится, зовет по имени, мурча первую букву его имени. Румпель – имя, сказанное с любовью, что ласкает слух и днем и ночью. Имя, за которое он готов отдать все, лишь бы оно срывалось с ее губ каждый раз, без которого он уже не может жить, в котором она видит свою жизнь, которое обуздало его темный нрав. Эмма – имя, сказанное с любовью. Имя, произнесенное на полувздохе, на полустоне, в котором он видит смысл своей жизни, которое возносит и дарит тепло, покой, умиротворение, счастье. Имя, без которого бы он не жил. Румпель-чертов-штильцхен! – новое имя. Очень необычное, но достаточно красноречивое. Он не знает, что сделал на этот раз, но что-то сравнимое с захватом мира. Понимает, надо бежать. Просто беги, Румпель, просто беги.***
Мистер Голд – эта игра никогда не прекратиться. Любое имя произнесенное ею, ласкает слух. Он всегда подыгрывает ей, всегда в ее светлую головку приходят безумные идеи. Голд! – всегда он не соглашается и на половину этих идей. Всегда она требует сделку и всегда кричит проклиная его характер, магию, вредность. Румпельштильцхен – это имя пленительно, но не имеет над ним власти. В ход идут поцелуи и ласка. Мужчина соглашается на все идеи, но не на сделки. Румпель – в этом слове вся ее любовь. Румпель-чертов-штильцхен – кажется, он переусердствовал с выполнением ее и капелькой своих идей. Беги, Румпель, просто беги. Эмма! – имя, что подарило ему любовь и счастье. Имя, что прозвучало как крик о пощаде. Имя, что догнало его и беспощадно щекотало. Папа! – единственное имя, что имело над ним власть. Единственное имя, которое помогало Эмме щекотать его. И единственное имя, которому было позволено сесть на шею и со смехом дергать за уши.