Детали

На Одри натягивают корсеты и чулки, заплетают в волосы ленты и обливают духами с ног до головы. На Одри смотрят незнакомые мужчины, а Одри смотрит на телефон. Ей нужно только позвонить. Но она не может. На Одри повышают голос и, грубо толкнув в спину, запирают в комнате, где нет ничего, кроме обоев и кровати с чересчур ярким явно подделанным под шёлк бельём. Ей нужно только позвонить, но она не может этого сделать. И потому она молится. Тихо-тихо, еле шевеля губами, так, чтобы те, кто за дверью не услышали её молитвы, горячей и солёной, потому что по щекам текут слёзы, и ей страшно, очень, очень страшно. Она молится своему собственному богу и молит всех богов, которых только может вспомнить, о том, чтобы её горячий - нет, горячечный, - шёпот достиг цели и попросил - нет, заставил, - её бога вспомнить о ней. Но грубые руки снова хватают её за локти и ведут в переполненный мужчинами и сигаретным дымом зал, и ничего, ничего не меняется. Лица незнакомые, но от знакомых ей стало бы только хуже. И когда её снова запрут в цветастой комнате, она продолжит шептать отяжелевшими губами, потому что верит. Потому что её бог не оставит её одну. Она верит, верит и шепчет - снова и снова: - Агент Купер...