Поезд, идущий в Жуковку

В чемодане было тепло и уютно. Ник Мэдер свернулся клубочком и постарался уснуть. Броня вдруг сделалась мягкой, как перина. Сквозь сон до него долетел гудок отправляющегося поезда, но Нику уже снились родные швейцарские ебеня и путь от Лозанны до Лугано. Кто бы не был счастлив и доволен, избежав ужасной Жуковки? Поезд нёсся через поля и луга, унося его товарищей по несчастью в то место, которого он так удачно избежал. Товарищи, впрочем, не сидели сложа руки. Например, Ханнес, который умудрился-таки выпросить себе у проводников поход в сортир с надеждой катапультироваться, но вместо унитаза обнаружил старого еврея, застрявшего в дырке в полу, и с тяжким вздохом возвратился на исходную позицию, так как обрезанное место разболелось, и пришлось сунуть его в стакан "Еврейского стандарта" для дезинфекции. "Как всё-таки хорошо, что я похудел", - подумал Рикард, глядя с крыши в дырку на застрявшего Синь-Патисона. Еврей продолжал отчаянно звать на помощь, не обращая внимания на ёршик в углу. Поезд явно не думал замедлять ход, а, наоборот, набирал скорость. Придётся прыгать. Тем временем майор Биренковен и капитан Обрыгай-Углы волокли по коридору упиравшегося Пэра Сундстрёма. Господин Табуретка ожесточённо сопротивлялся и вопил что-то про шведское посольство, КТР и какого-то Чиверса, вставляя через слово "например". - Эти гниды когда-то спиздили мой истребитель и перекрасили чорте во что, - сказал Обрыгай-Углы, изловчился и нацепил на Пэра наручники. - Я за ним прослежу, а ты иди помойся, от тебя же прёт как от владимирского деда. - Герр Книттель, я старше вас по званию, - попытался выебнуться Биренковен, но получил по лбу открывшейся дверью. Обрыгай-Углы потащил Сундстрёма дальше, ворча: "Ну хуле ты дёргаешься, скотобаза? Небось под Хирургом так не елозил!" В составе, идущем в Жуковку, осталось всего три вагона. Выбор у Тони был невелик. Два сортира были заняты, в третьем не было воды, ещё в одном кто-то дико порол грешника Яри, приняв его за бабу, а самый крайний находился радом с купе проводницы, и идти туда не было ни малейшего желания. Кое-как содрав загаженную ментовскую форму прямо в коридоре, Биренковен вломился в ближайший сортир, споткнулся обо что-то и упал, смачно приложившись головой об стену. В дырку в крыше вагона просунулось бородатое лицо. Юсси Викстрём неотступно следовал за составом, надеясь вытащить из него Матиаса. Он притворялся одной из проводниц, прятался между вагонами, под вагонами и над вагонами, сливался со стенами и потолком, заползал под половики, но до Варлорда так и не добрался: каждый раз мешали настырные менты, да и номер вагона и купе так и не удалось разведать. Тем не менее Юсси не унывал и продолжал поиски. То, что мент отрубился, напрочь загородив обзор застрявшему в полу еврею, было большой удачей. Можно, конечно, прихватить ещё и ёршик для унитаза - уж больно форма на нём красивая, хоть и запачканная маленько... С этими мыслями Юсси скользнул в дырку, схватил ёршик и тут почувствовал на себе чью-то мёртвую хватку. - Стой спокойно, - низкорослый таможенник в противогазе держал одной рукой Юсси, другой пистолет. - Молчи, не дёргайся и отдай ёршик, пока хуже не стало. - Да нахуй он мне всрался, - обиженно проворчал Викстрём, - не больно-то и надо. Забирайте, товарищ подполковник. "Товарищ подполковник" убрал пистолет, замотал ёршик в промасленную тряпку, от которой смердело ещё сильнее, перебивая всю копроэстетику напрочь, сунул за пазуху, вытер руки о рубашку Биренковена и снял противогаз. - Ты здесь за тем же, зачем и я? Если да, то я покажу тебе то купе. Надень противогаз и не снимай, пока не скажу. Юсси с радостью напялил противогаз: помимо характерного сортирного амбре, откуда-то из окна понесло несвежей рыбой. "Таможенник" показал на крышу: - Уходим тем же путём. Если здесь катапульт больше нет, это единственный выход. Оба незаметно выскользнули из сортира и пробрались в соседний вагон. Петроцца спал, а Ханнес грустно пялился в окно, баюкая перевязанную руку и то и дело хватаясь за причинное место. - Вот так, - капитан Обрыгай-Углы приколотил на дверь купе вторую доску. - До Жуковки потерпишь, а то развелось вас, утеклецов... Пэр Сундстрём был арестован прямо у себя в постели. Ему предъявили обвинение в подпольном изготовлении палёной сталинградской водки и поддельного крымского портвейна, а также разжигание межнациональной розни за песню "Бей чертей". Арестовывать его пришёл лично Даниэль Муллбак с лысым кактусом в качестве служебной собаки. Никаких оправданий бывший барабанщик Сабатона слушать не желал, и только перед самой посадкой в поезд обнял Пэра так, что у того хрустнули кости, вздохнул и пообещал, что попутчики будут хорошие. По крайней мере один. До самого ареста Сундстрём так и не узнал, что Муллбак работает на Паука. Подёргав дверь и осознав, что ему отсюда не выбраться, Пэр полез открывать окно, но замок был заклинен насмерть, а стекло было двойным и, судя по маркировке, пуленепробиваемым. Можно было, конечно, попробовать расшатать какой-нибудь элемент конструкции полки, но неизвестно, сколько времени на это уйдёт... Послышались чьи-то шаги и приглушённые голоса. Пэр замер: по одному из голосов он узнал Рикарда.