Часть 1.
18 июня 2011 г. в 19:07
Раз таблетка, два таблетка… горькие. Делать нечего, Унохана сказала что это поможет.
Вот уже год я провожу в больнице. Странные симптомы и неизвестный диагноз не делают настроение лучше. Больничная палата стала для меня родным домом, мед. персонал – семьей. К сожалению, родственников у меня не было, и единственной знакомой (в этом городе) была иногда навещающая меня подруга. Она таскала мне шоколадки, тонну улыбок и морозный уличный воздух. Мне было без разницы. Шоколад я не ела, улыбаться перестала еще давно, а холода мне и здесь хватало. Но тем не менее я была рада иногда ее видеть. Голубые глаза приносили крупицы тепла в мое холодное сердце, улыбка – надежду на то, что не все потеряно.
В палату вошла Исане с градусником.
— Доброе утро Момо! – Улыбнулась она одной рукой подавая мне градусник, другой — пихая в рот гематогенку.
Я кивнула, пережевывая конфету. Гематоген… я начала любить эти сладости.
— Как делишки? – Она присела на край кровати.
— Нормально – вздохнула я. Как будто она не знает что все как обычно. Что я замерзла и мне совсем не хочется есть то, что прикатит сейчас Ханатаро. Исане забрала у меня запищавший градусник.
— Тридцать пять и два. Так и до морга докатиться недолго.
— Ну, ну, Исане… у трупов температура пониже.
— Все равно никуда не годится. Нужно сказать Унохане – путь тебя к батарее привяжет.
К двери подкатила тележка, и в дверном проеме показался Ямада.
— Завтракаем, Хинамори – чан?
Я отвернулась. Думаю, мой ответ уже заранее ему известен. В наш «разговор» вмешалась Котетсу.
— Хинамори, нужно хоть что — то поесть! Двенадцать месяцев на таблетках – это даже для тебя слишком.
— Не хочу. – Просто ответила я.
— Ханатаро, чай с бутербродом оставь пожалуйста.
— Возьмите Котетсу – сан – улыбнулся Ямада, а затем вышел из моей пятой палаты с монотонным призывом «завтраак».
— А теперь ешь Хинамори. Пожалуйста.
Я неохотно взяла бутерброд и откусила кусочек. Хлеб, сыр, колбаса. Все как обычно.
— Приятного аппетита, Момо! – Исане благодарно улыбнулась и ушла – наверное, жаловаться Унохане на мое самочувствие. А впрочем, можно не волноваться. Унохана – сан привыкла к особенностям моего организма, к тому же, она сама вскоре сюда придет. Я посмотрела на часы. Явится через девять минут пятьдесят пять секунд… уже четыре… три… теперь через сорок секунд…
Несмотря на долгое пребывание здесь, я сдружилась лишь с четырьмя:
Унохана Ретсу – мой лечащий врач. Она немного строгая, но умная и добрая женщина.
Котетсу Исане – медсестра. Она приходит сюда каждый день по три – четыре раза. Дает таблетки, измеряет температуру, болтает со мной, делясь последними новостями. Она очень добрая, с ней мне легко общаться.
Исе Нанао – ее подруга. Она тоже медсестра, но работает в другом отделении. Занимается оно лечением алкоголизма. Даже интересно – она что, сама захотела там работать? Нанао заходит сюда иногда – поболтать со мной и Исане. Что насчет характера – она чем — то напоминает мне Ретсу.
Ханатаро Ямада – ээ… ну что тут можно сказать? Просто добрый мальчишка, развозящий еду.
Я задремала. Все равно шторы были плотно задернуты, и в комнате царила тьма. Я знала — там за окном порхают снежинки, и царствует белая сказка. Вот только мне на это было плевать. В ближайшие месяцы я все равно не выйду на улицу – так пусть лучше в сердце останется безразличие… лучше уж безразличие, а не горькая память…
Кровь и снег — вот и все что я помню. И я не хочу чтоб проснулась старая боль. Я не хочу вспоминать о любви или радости – это ничего не вернет, это принесет лишь страдания.
Слеза прокатилась по щеке, оставляя влажную дорожку. Я не стала ее стирать – бесполезно, уже год мои глаза не высыхают. Наконец, дремота взяла верх над сознанием, и я погрузилась в сладкое забытье.
Как и ожидалось – выспаться мне не удалось. Я открыла глаза, услышав шаги рядом с палатой. Наверное, Унохана – сан. Я повернула голову. Но ко мне в палату зашла совсем другая фигура…
Это был невысокий, хмурый парень в белом халате. На вид я дала бы ему лет семнадцать. В глаза бросилась его необычная внешность – белые, словно снег волосы и большие бирюзовые глаза. На шее фонендоскоп, в руках документы.
— Хинамори Момо? – спросил он меня решительным, с хрипотцой голосом.
Я кивнула.
— Я ваш новый лечащий врач. Мое имя Хитсугая Тоширо.
Новый лечащий врач? Что — то новенькое. По крайней мере, я смогу разглядеть его неформальную внешность и спросить у Исане, откуда он взялся.
— А где Унохана – сан? – как всегда тихо спросила я.
— Заведует отделением. Ретсу – сан повысили до заведующей.
— Понятно... Рада за нее.
— Да. Я тоже. Хинамори, мне можно начать? – Он говорил властно, но в то же время мягко, голос был твердым, но легкий хрип придавал какой то загадочности.
— Да… конечно Хитсугая – сан.
Он присел на край кровати и попросил дать ему руку. Хм, прямо как Унохана – сан. Я достала из под одеяла и протянула ему свою холодную, худую ручку. Он закатил рукав моего полосатого халата, обнажая изящное запястье. Померил пульс. Давление. Сделал инъекцию. Опустил рукав и стянул одеяло. Потянул пояс халата, вставил в уши фонендоскоп, и сунул руку под майку слушая сердце.
Секунда… две… пять… минута…
Хитсугая кивнул, разрешая дышать нормально (носом), и вынул фонендоскоп из ушей.
Я побыстрее укрылась, натянув одеяло до глаз. Хотя он и слушал меня всего минуту, я все равно успела продрогнуть. А вот у него руки теплые… повезло.
— У тебя всегда такая температура?
— Да… один из симптомов моей болезни.
Хитсугая еще больше нахмурился, хотя мне казалось что дальше некуда – брови и так почти сходились на переносице.
Он что — то записал в толстой тетради и, бросив «до встречи» ушел. Из коридора послышался звук бьющегося стекла, ругань и неловкие извинения. Бедняжка Ханатаро – он наверное и не заметил как Хитсугая вышел. Судя по звукам – к ним подошла Исане.
— Ох, Хитсугая – сан, простите его, он просто вас не заметил.
— Ничего, все в порядке. Мне тоже следовало смотреть под ноги.
Несколько секунд – и в палату впорхнула раскрасневшаяся Котетсу.
— Наш новый врач – просто лапочка! – констатировала она.— Тебе нравится, Хинамори?
Я пожала плечами. Ничего особенного я в нем не нашла. Если не считать абсолютной непохожести на других.
— Эх ты! Ну ничего, еще влюбишься – подмигнула Исане.
— А кто он?
— Заинтересовалась? – Котетсу лукаво улыбнулась.
— Нет, просто мне интересно как в таком возрасте можно стать врачом. На него же семь лет учиться.
— Его зовут Хитсугая Тоширо, ему двадцать лет. В школе и институте его называли «вундеркинд» или «юный гений». Школу он закончил за девять лет (перескочил через третий и пятый классы), институт – за пять (поступил сразу на третий курс). Унохана – сан взяла его к нам в отделение. Год он проработает как интерн, а потом, по словам Уноханы, его скорее всего сразу повысят до главы отделения. – Исане перевела дух после стремительного рассказа.
— Да он прям ботаник – не слишком заинтересованно отреагировала я.
— Момо – чан, ну что ты такая нерадостная? Он тебе что, совсем – совсем не понравился?
— Совсем – совсем – кивнула я – лучше скажи как там Нанао.
Исане хихикнула.
— Кьераку вернулся.
— Бедняжка… — посочувствовала я Нанао. Кьераку Шунсуй был постоянным пациентом соседнего отделения. Высокий, симпатичный, добрый, состоятельный мужчина. Вроде бы все отлично, но, как известно – в тихом омуте Айзен водится. Так что и у на первый взгляд идеального Шунсуя была своя слабость – саке исчезало в нем литрами.
— Ага. Ну ничего, Нанао и с не такими справлялась.— Знаешь, — задумчиво сказала она – а мне интересно как Хитсугая — сан справится с твоей болезнью.
— Да ладно тебе, Исане, меня наверняка уже отправили в долгий ящик.
— Ни фига себе, долгий ящик, да в нашей лаборатории три шкафчика носят имя «Хинамори Момо»! – рьяно возразила она. – С твоей историей болезни даже Маюри работает! Ты у нас экспонат номер один!
— Спасибо, не стоит – сказала я. – Глава лаборатории был конечно умен, но мне он все равно почему то не нравился. – К тому же я слышала, что Кучики Рукия из восьмой тоже сильно болеет.
— У Кучики диагноз известен. И лежит она в травматологии на втором, а ты в онкологии на третьем.
— И почему меня сюда сунули? – задала я себе вопрос. Ответила на него, однако, Котетсу.
— Во первых — больные воздушно – капельным путем здесь друг от друга не заражаются – так что от них ты ничего не подцепишь. Во вторых – об онкологических заболеваниях довольно мало известно как и о твоей (точнее, о твоей мы вообще ничего не знаем), ну и в третьих – больных раком всегда очень тщательно обследуют. Поэтому лучшего отделения тебе не найти.
— Наверное ты права… — я повернулась к стене, с головой накрывая себя одеялом. И уже через несколько минут провалилась в сладкое забытье.
Мне не приснилось ничего радостного. Впрочем, как и всегда.
Я ехала с ним на машине. Мы смеялись, радуясь снегу и такому веселому дню. Внезапно я поняла, что совсем потеряла голос, а мы едем прямо к обрыву. Я пытаюсь кричать: «Куда же ты едешь? Остановись!» — но он не слышит меня, а лишь продолжает что — то увлеченно рассказывать, совсем не смотря на дорогу. Вот и обрыв. До него остается всего каких то пол метра. Я обреченно закрываю глаза готовясь разбиться в дребезги… и просыпаюсь.
Я уже вполне привыкла к подобным видениям, но мне все равно понадобилась пара секунд что бы отойти ото сна и осознать, что он уже никогда не сядет за руль, а я, скорее всего, еще долго не выйду из больничной палаты.
Я взглянула на часы. Полседьмого. Значит, сейчас придет Ханатаро, а еще через десять минут – Уноха… ах да, Унохану – сан ведь повысили и вместо нее ко мне придет паренек с глазами – изумрудами. Я закрыла глаза и стала терпеливо поджидать некоего Хитсугаю Тоширо.