A Lost. (Потерявшаяся. )

Солнце моё взгляни на меня, моя ладонь превратилась в кулак. Где же ты теперь воля вольная? С кем же ты сейчас ласковый рассвет встречаешь ответь. Хорошо с тобой да плохо без тебя. Кукушка-Полина Гагарина.

Война не место для женщин. Но эта история докажет обратное. 1943 год. Вашингтон. Госпиталь. Миловидная брюнетка, которая являлась одной из сестер красного креста сидела у кровами одного из раненного. — Сестра Катрина, принимайте новых добровольцев, - пожилая дама берет из рук Пирс бинт, и Кетрин отходит от кровати солдата. Пирс идет по белому коридору, и ее раздражает свет ламп.Ее руки в крови, хотя она привыкла к этому. Война. Бесконечные бомбежки. Стрельба. Смерть. Даже Пирс было трудно в то время. — Кого здесь нужно оформить добровольцем и выдать форму? - Кетрин Пирс осматривает молодых девушек, и ей их даже жаль. Они не знают всех ужасов войны. — Меня, - уверенно отвечает миловидная блондинка. Ребекка совсем не похожа на всех девушек. Дорогое платье и туфли,шляпка украшение, в ее руках сумочка. На Кетрен же обычная форма медсестры. Она смотрит на девушку и смеется. — Милая, твое место в одном из баров, а не здесь, так что иди и развлекай солдат. Следующий! Ребекка злиться, и прижимает Пирс к стене. — Повтори, что ты сказала! Сейчас же записывай меня в добровольцы! Кетрин с ужасом узнает в незнакомке Ребекку Майклсон, а значит рядом и Клаус. Все тело Кетрин дрожит от страха. Ребекка узнает в медсестре Кетрин Пирс, и теперь уже смешно Майклсон. — Медсестра-вампирша. Тебя я уж точно не ожидала увидеть здесь. Оказывается даже в твоем гнилом сердце есть милосердие. — Сейчас война, и я не могу просто сидеть, к тому же, если всех убью, кого мы будем есть? Кругом смерть. Я пытаюсь помочь. К тому же, кем мы будем питаться? — Именно поэтому я и сохраню тебе жизнь. Ребекка отпускает свою руку. Кетрин смотрит ей в глаза. Их взгляды потухли, и заполнены болью. — Мои братья оставили меня, Элайджа решил идти на фронт, а Ник пытается его задержать. Они застряли в Берлине, а я брошена в одиночестве, и переживаю за них. Я отчаялась и пришла сюда. На глазах Ребекки выступили слезы. Война может объединить даже врагов. Сейчас это и происходит. Ребекка может быть и ненавидела Кетрин, но сейчас у них появилась общаться цель. Пирс хлопает Майклсон по плечу. — Этот кровавый Ад закончится. Нужно придумать зачем жить, или тебя убьют. Я выдам тебе форму. Ребекка удивлена такому поведению Пирс. Но сейчас война. Сейчас не время для разногласий. — Девочкам нужно держаться вместе. — Согласна. И они держались вместе. Кетрин познакомила Ребекку с Эддисон, и еще пару девушек, которых в последствии убили на фронте. Это был один из немногочисленных спокойных вечеров, в уютном кафе Кетрин и Ребекка пили алкоголь и слушали музыку. Тогда они забывали о войне. Позже к ним присоединились Надя и Эддисон. Их смена толька окончилась, и девушки чувствовали себя подавленными и разбитыми. Тогда Ребекка впервые и увидела Надю. — Мама, я одела твое платье. — Сегодня можно. — Мама? Я что-то пропустила? Кетрин хватает Ребекку за руку и отводит ее в сторону. Пирс решила признаться блондинке. — Тебе не послышалось, Ребекка Надя моя дочь. Меня поймали ведьмы, в 1820 году, и наложили какое-то заклинание. Я забеременела и родила Надю. — Стоп, в 1820 ты была с Элайджей, а это значит. Боже, Надя его дочь? — А говорили, что блондинки тупые. Завтра я уезжаю в Берлин, и если что-нибудь со мной случится, прошу, сообщи Элайджи о Наде. — Ты и вправду психованная сучка. Он обязательно узнает о Наде. Кетрин даже не попрощалась с Надей. Надя ушла на фронт, вопреки запретам матери. Она прекрасно метала ножи, как и ее мать. Девушка подумала, что Кетрин ее вновь бросила, а сидеть в госпитале она просто не могла. На фронте Надя увидела совсем иную жизнь : бомбежки, выстрелы, крики раненных и умирающих. Кругом царствовала смерть. И впервые ей стало страшно. Ее ранили. Госпиталь, и отсрочка. Затем вновь все по кругу. Война отняла у Наде надежду. Она уже не верила и не надеялась на лучшее. Она словно погасла. Эддисон уехала в Новый Орлеан. Ребекка осталась в госпитале и помогала раненым. Каждый день она видела смерть, и это ее медленно убивало. Она не могла помочь не всем, и плакала по ночам, а ей говорили : — Улыбайтесь. Она уже не могла улыбаться. Война отняла у нее улыбку. Одна из доверенных ведьм Кетрин стерла ей память. Ребекка все так же бояться грозы, больше чем разрывая снарядов и орудий. Она каждый день надеясь, что скоро увидит своих братьев. Кетрин уехала в Берлин не просто так. У нее было задание уничтожать одного генерала. Именно поэтому ее и выпустили из страны, с согласия супруги президента леди Элеоноры Рузвельт. Кетрин была одной из девушек-разведчиц. Пирс необходимо было уехать, и она согласилась на любое задание. Кетрин превратилась в Катрин Вейсе. Втерлась в доверие к своей будущей жертве. Стала его любовницей, а по вечерам развлекала пьяных офицеров метанием ножей и танцами. Она всегда попадала в цель, и тем самым могла себя выдать, но она не бояться, что ее раскроют. Она слишком хорошо играла свою роль. Всё это время она искала Элайджу, и нашла его. На берегу одной из рек. Он остановился с солдатами своей роты на привал. На нем была форма США. На ней была немецкая форма. Он выстрелил в ее сердце. Элайджа не мог поверить, что его любимая предательница. Кетрин лишь рассмеялась и с легкость вытащила пулю из своей груди. — Не ожидал тебя увидеть здесь, Катерина. Ах, ты же всегда будешь выбирать, что тебе выгодно? И хорошо живется на вражеской стороне? — Не поверишь, но я окружена роскошью. Элайджа, взгляни на меня. Я приехала сюда только ради тебя. Я согласилась быть в разведки,спать с немецким генералом, только чтобы увидеть тебя. И он взглянул в ее глаза. Сейчас в них нет былого огонька. Война потушила его. Война отняла у нее тягу к жизни. — Элайджа, возвращайся со мной в США. Я видела Ребекку Вашингтоне. Она скучает по брату, и я тоже скучаю по своему любимому. Она нежно дотронулась его лица. — Прости, я не могу. Я не могу оставить разведку, своих солдат. Я не могу. — Думаешь, что ты сильный и смелый? Такие уже давно умерли. Не геройствуй, иначе умрешь. Я не хочу, чтобы завтра моей потерей стал ты. — Я вернусь, обещаю. Уехать должна ты. Война не место для женщин! Понимаешь, мы отступаем! Отступаем! — Мне все равно. Я сильная. Чем я могу помочь? — В Чикаго будет выступление. Если бы открыли второй фронт. Все бы изменилось. — Хорошо, я буду там. Второй фронт откроют. Обещаю. Они пролежали час на деревянном мосту, который вел через реку. Они не разговаривала, а лишь смотрели друг на друга. Кетрин услышала звук приближающего автомобиля. Это приехали за ней. Она дала знак, чтобы Элайджа уходил, и уводил своих солдат. На секунду он навис над ней, и нежно поцеловал. Когда она открыла глаза его уже не было. Этот поцелуй она будет помнить всю жизнь. Ее кольт выстрелил прямо в голову генерала. Ей не составило труда подстроить все, как самоубийство. Она уехала в Чикаго. Там она случайно познакомилась с девушкой -снайпером Людмилой Павлюченко. Элеонора Рузвельт была поражена этой молод девушкой, и познакомила свою лучшую разведчицу, и девушку-снайпера. Кетрин лишь сказала несколько фраз, и подарила девушке свой кольт. Ей он уже был не нужен. — Скольких ты убила? — Триста девять фашистских захватчиков, а ты? — Я не считаю. Не думаешь, что , джентльмены прячутся за нашими спинами слишком долго? — Надо верить, что не убьют. Выступление в Чикаго Людмилы Павлюченко запомнилось многим. « — Джентльмены, — разнёсся над многотысячной толпой собравшихся звонкий голос. Мне двадцать пять лет. На фронте я уже успела уничтожить триста девять фашистских захватчиков. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?!» Толпа замерла на минуту, а затем взорвалась неистовым шумом одобрения. Брюнетка, в последнем ряду, одетая в дорогом платье, белых перчатках улыбалась. Кетрин Пирс вновь добилась своего. 6 июня 1944 американские, британские и канадские войска под командованием генерала Эйзенхауэра начали высадку в Нормандии (Северная Франция). Обычно это называют "открытием второго фронта в Европе", "первый" западноевропейский фронт находился в Италии. К концу июля союзники заняли плацдарм шириной около 100 км и до 50 км в глубину. 25 июля союзники перешли в наступление, нанося главный удар из района Сен-Ло. 7 августа немцы попытались нанести контрудар с целью отрезать от баз снабжения прорвавшиеся в Бретань американские части, однако он не имел успеха. Долгожданную победу дождались лишь через год. Клаус вернулся в Вашингтон двенадцатого мая, с Элайджей, заколотым кинжалом. Он нашел Ребекку, и она была рада увидеть брата. — Ник, ты вернулся! А где Элайджа? Ребекка плакала, и обнимала брата. Война закончилась, и все ужасы позади. Она била Клауса в грудь, проклинала за то, что он оставил ее, желала ему гореть в Аду, за то, что ей пришлось пережить все в одиночку, но гнев оставил ее. Теперь ей спокойно. С ее братьями все хорошо. Пусть она и разозлилась узнав, что Клаус заколол Элайджу, который не хотел покидать фронт, разведку и своих солдат. Ребекка попыталась вытащить кинжал из груди, но поплатилась за это. Теперь на ее белом платье уже ее кровь. Клаус заколол ее. Он вытащил кинжал из груди Элайджи спустя несколько лет, и лишь сказал, что их сестра наказана. Надя ждала каждого эшелона на вокзале Варшавы. Она отправила телеграмму Кетрин, на старый адрес в Чикаго. Ответа не было. Надя была терпеливой, и надеялась, что ее мать вернётся к нет. Кетрин Пирс вернулась спустя три года скитаний по миру. Она так и не придумала ради чего ей жить. Надя дождалась мать, но война их изменила. Мать и дочь стояли посреди вокзала и рыдали. Они обнимали друг друга и рыдали. У них осталась только жизнь. Больше у них ничего не осталось. Кругом разруха. Нет, война не место для женщин. Она гасит солнце и отнимает рассудок и трезвый ум. Их солнце погасло.