Свидетелем был Берлин.

Это не любовь, не любовь, нет, Просто что-то некуда деться. Это не любовь, это кофе, Так расколотил моё сердце. Юлия Ковальчук "В дым..."

10 марта 1945 года Прошли почти две недели с того разговора между Кларой и её начальством. Девушка с одной стороны была довольна тем фактом, что Шелленберг не перевёл её в четвёртый отдел и сохранял субординацию по отношению к ней, но с другой стороны ей очень его не хватало. Но благодаря Штирлицу она научилась дышать по-новому. Он стал для неё опорой и поддержкой. При сближении со штандартенфюрером Клара ощутила, как весь беспорядок в голове и сердце рассеялся. Конечно, она продолжала думать о Вальтере, но вопрос о том, на какую стенку от этих чувств лезть, отпал. Однако девушка не спешила менять ситуацию и соблюдала дистанцию по отношению к начальству. «Мне надо уехать на несколько дней в командировку. Конечно, шаг, на который я хочу пойти, не понравится Кларе, но лучше будет, если я сделаю так, чем оставлю её одну у себя дома", - думал Штирлиц, закрывая дверь своего кабинета. – "Так я уверюсь, что костоломы Мюллера до неё не доберутся, если Четвертому отделу придёт в голову проверить "вернувшуюся с территории врага" разведчицу, ведь все возвратившиеся для них потенциально перевербованы, а они могут так "проверить", что... А это у них откуда?» Штандартенфюрер не мог поверить своим глазам: несколько гестаповцев несли куда-то чемодан. Чемодан, который Макс узнал бы из тысячи. В нём лежал передатчик, и нужно было срочно что-то придумать. Он сам не заметил, как ноги понесли его следом за гестаповцами. Штирлиц ещё не знал, что будет делать, но раз он шёл, значит, голова уже соображает и придумает всё, когда будет надо. «Только не в 107, только не в 107…" - повторял Отто как заклинание. – "Чёрт… что же, ничего не поделаешь. Если так, то будем действовать исключительно по ситуации». В сто седьмом кабинете расположился Юрген Рольф, человек хладнокровный, но плохо ориентирующийся в вопросе радиоигр и дезинформации. Это уже играло на руку Штирлицу. Теперь главное не вызвать подозрения, узнать нужную информацию и незаметно выйти из разговора. А дальше - к Шелленбергу. Не всё так страшно, как казалось разведчику на первый взгляд. Докуривая, штандартенфюрер зашёл в сто седьмой кабинет: - Ты что готовишься к эвакуации? - насмешливо начал он. - Нет, это передатчик, - заявил Юрген, смотря, как Штирлиц проходит по комнате. - А где хозяин? – Макс затушил сигарету, концентрируясь на дальнейшем плане допроса. - Хозяйка, - с какой-то самодовольной улыбкой ответил Рольф. – По-моему, хозяину каюк. А хозяйка с новорожденным лежит в изоляторе, в госпитале. - Этого нам только не хватало, - прокомментировал штандартенфюрер, чувствуя, как что-то внутри оборвалось при известии о смерти Эрвина, но при этом радостно поднялось после слов о выжившей Кэт и ребенке. Одновременно он про себя одобрил избранную модель беседы. - Да, и с головой у этой стервы не в порядке. - Что ты думаешь делать с больной дамой? – сохраняя спокойствие и вертя брелок от ключа в руке, спросил Штирлиц. – Не допрашивать же её в таком состоянии. - А, по-моему, в таком состоянии и допрашивать. Главное, наш болван из отделения показал ей фото чемоданов в купе с этим, спрашивал, не видит ли она здесь своих вещей. Дурак, - ответил Рольф, приближаясь к разведчику. – Слава Богу, сбежать она не сможет – у неё там ребёнок, а в детское отделение никого не пускают. Я не думаю, что она уйдёт, бросив ребёнка. Я решил привести её сегодня сюда. - Разумно. Пост там поставили? Нужно же следить за возможными контактами, – сердце штандартенфюрера готово было выпрыгнуть, но внешне он приказывал себе соблюдать сдержанность. - Конечно. Мы заменили санитарку на нашу и поставили нашего человека на посту охраны. - Тогда стоит ли её сюда привозить? Поломаешь всю игру, - сейчас нужно было убедить Рольфа в своей точке зрения, чтобы выиграть время. – А вдруг она решит искать связь? - Вот и я сам на распутье, - задумчиво проговорил Юрген. – Боюсь, что она очухается. Ты же знаешь этих русских. Их нужно брать тёпленькими и слабыми. - А почему ты решил, что она русская? – уже заранее догадываясь о том, каким будет ответ, спросил Макс. - С того-то и заварилась вся каша. Она орала по-русски, когда рожала! – воскликнул гестаповец. - А где она? – усмехнувшись, поинтересовался невзначай разведчик. - В Шарите. Так что привезти её сюда десять минут работы. - Бери её поскорей, - вставая с кресла, предложил ему Штирлиц. – Хотя можно поломать всю игру. Интересная может быть игра, если она начнёт искать контакты. Думаешь, что её сейчас не разыскивают по всем больницам их люди? - А вот эту версию мы не отработали, - заинтересованно проговорил Рольф. - Дарю. Не поздно этим заняться сегодня. Будь здоров, желаю удачи, - штандартенфюрер уже пошёл к двери, но остановился и, как бы раздумывая, сказал. - Это интересное дело. И главное здесь не переторопить. Советую не докладывать большому начальству. Они заставят быстрее гнать дело. Ну, ладно… а да, зачем же я к тебе заходил? Совсем забыл. Я стал склеротическим идиотом, я же шёл к тебе за снотворным. Все знают, что у тебя есть прекрасное шведское снотворное. - А, это верно, - улыбнулся Юрген, доставая из шкафчика упаковку со снотворным. «Теперь к Шелленбергу. Ситуация сложилась очень некстати, но так будет даже лучше для Клары. Надо добиться у него санкции на привлечение её к делу Кэт. Тогда если я уеду, будет меньше шансов за то, что Кэт попадёт в лапы к Рольфу. Но для начала нужно получить санкцию. Сильно вперёд задумывать не стоит», - думал Макс, благодаря коллегу за снотворное. Через минуту он влетел в кабинет шефа и заявил о том, что гестапо нашло передатчик, и дело это отдали Рольфу. - Дайте мне санкцию, я поеду сейчас к этой русской, привезу её к нам и проведу хотя бы первый допрос. Может, я самообольщаюсь, но я проведу его лучше, чем Рольф. Потом пусть её перебрасывают ему, для меня важней дело, а не честолюбие. - Поезжайте, а я позвоню рейхсфюреру, - ответил на это Шелленберг. - Может, лучше зайти к нему? – спросил подчинённый. – Мне не очень-то нравится эта возня. - Езжайте и делайте своё дело. А потом мы поговорим о пасторе. Он нам понадобится дня через два-три. - Но я не могу разрываться между двумя делами… - Можете, - прервал его начальник. – Разведчик или сдаётся сразу, или не сдаётся вовсе за исключением редких случаев после применения специальных мер головорезами Мюллера. Так что всё вам станет ясно в первые два-три часа, и если эта мадам замолчит, то отдадим её Мюллеру, и пусть они разобьют себе лоб. А заговорит - запишем её к себе в актив и утрём нос Мюллеру. Но если вам так нужна помощь, то можете попросить помощи у фройляйн Фюрстенберг. Думаю, она вам не откажет. - Кстати, насчёт фройляйн. На время моего отсутствия я бы не хотел её оставлять у себя дома одну. Я опасаюсь за её безопасность, - не дав себе опомниться и пробраться наружу сомнениям, сказал Штирлиц. - Я могу забрать её к себе. В ближайшее время моя жена будет у своей матери вместе с детьми. Остаётся лишь спросить о том, согласна ли сама фройляйн Фюрстенберг на этот переезд, - ответил Вальтер, вспоминая разговор с Кларой, от которого до сих пор ему было не по себе. - В таком случае, давайте спросим её об этом, когда я вернусь вечером. Дадим девушке спокойно доработать. Всё равно, в конце рабочего дня она будет искать меня. Если не найдёт в кабинете, то заглянет к вам… - Я её попрошу подождать вас здесь, - додумал за подчинённого бригадефюрер. – Договорились. А теперь езжайте. Время приближалось к шести вечера, когда Клара наконец разобралась со всеми бумагами и набросала предварительный план того, как можно сорвать переговоры с Западом, а Штирлицу да и ей самой тоже выйти сухими из воды. Когда всё в её голове улеглось, Фюрстенберг сожгла бумагу, на которой намечала свои размышления, выбросила пепел, надела пиджак и пошла по направлению к кабинету штандартенфюрера. Постучавшись, она дёрнула ручку двери, но обнаружила, что кабинет закрыт. «Значит, он у Шелленберга. Если его нет у Шелленберга, значит, он уехал на задание. А может быть, провал... Нет, маловероятно" - думала про себя Фюрстенберг, приближаясь к кабинету начальника. Такие мысли появлялись у неё в голове, заставляя холодок пробежать по спине, довольно часто, стоило только случится чему-то необычному, но Клара понимала, что этот инстинкт необратимо появляется у каждого опытного разведчика. Постучав, она зашла к бригадефюреру, отдав честь. - Бригадефюрер… - Штирлиц уехал по моему поручению, он знал, что вы зайдёте ко мне и просил подождать его здесь, - уже зная, что спросит подчинённая, ответил Шелленберг, не отрываясь от прочтения какого-то документа. – Гауптштурмфюрер, если вам не сложно, сделайте кофе, пожалуйста. - Хорошо, - выдохнула Клара и подошла к шкафчику, где обычно Вальтер хранил пакетик с кофе. В скором времени девушка поставила перед шефом чашку с ароматным напитком. - Спасибо, - тихо поблагодарил он. - Не за что, - отозвалась Клара, присаживаясь в кресло напротив Шелленберга. - Как я скучал по сваренному вами кофе, - отпивая небольшой глоток, расплылся в улыбке Вальтер. - Хотите, могу научить вашего адъютанта варить так же? – предложила девушка, посмотрев многозначительно в потолок, унимая с помощью этого приятную дрожь внутри. - Нет, не нужно. - Отчего же? – перевела она взгляд на начальника, но тут же пожалела об этом, встретившись с его печальным взглядом. - От того, что у них всё равно не получится это сделать лучше вас. А если они и сделают лучше, то это будет уже не тот кофе, - объяснил Вальтер, вызывая смущённую улыбку на лице Фюрстенберг. – Фройляйн Фюрстенберг, могу задать вам один вопрос? - Да, конечно, - Клара посерьёзнела, увидев лицо Шелленберга, выражающее плохо скрываемое смущение. – Спрашивайте. - Обещайте мне, что будете со мной предельно честны, - он отставил кружку с кофе и переплёл пальцы в замок. - Обещаю, - её сердце, кажется, замедлило свой бег, а всё внутри похолодело. - Между вами и штандартенфюрером что-то есть? В комнате повисла тишина. Девушка, поражённая таким вопросом, прикусила губу. Холод внутри не хотел проходить, а в голове промелькнула мысль, которая вернула Клару в реальность. - Между мной и Штирлицем исключительно дружеские отношения, - отчеканила она, выразительно посмотрев на Вальтера. Их взгляды встретились. Девушка чувствовала, как внутри холод растапливается, сменяясь пылающим огнём. От перехватившего дыхания, Клара забыла, что хотела спросить у Шелленберга. Атмосферу развеял стук в дверь. После разрешения Шелленберга войти, в кабинете появился Штирлиц. - Как всё прошло? – спросил Вальтер, посмотрев на своего подчинённого. - В лучшем виде, бригадефюрер. В лучшем виде. Русская наша, - бодро ответил Макс. - А можно поинтересоваться, что произошло? – спросила Клара, переводя взгляд с одного на другого. - Гауптштурмфюрер, у нас к вам две новости. Одна хорошая, а вторая на ваше усмотрение, - устроившись поудобней в кресле, ответил Шелленберг. – Начну с хорошей. Сегодня Штирлиц смог отбить дело о русской радистке у Рольфа. Теперь вы, фройляйн Фюрстенберг, назначаетесь заместителем штандартенфюрера Штирлица на время его отсутствия. И мы плавно подходим ко второй новости, которую воспринимайте, как плохую или же хорошую сами. - Клара, на днях мне нужно будет отлучиться. Я не могу оставить тебя одну у себя дома. Я беспокоюсь за тебя, и по этой причине, - Макс проницательно посмотрел на Клару, - бригадефюрер радушно согласился, чтобы ты переехала к нему на время моей поездки. Конечно, это только с твоего согласия… Как и предполагал Штирлиц, девушка была крайне взволнована, хотя и стремилась скрыть это. Конечно, она понимала, что это необходимость, но в глубине её подсознания что-то яростно кричало, что ничего из этого хорошего не выйдет, как бы необходимо это не было. С минуту в кабинете бригадефюрера воцарилась тишина, взгляд Фюрстенберг перебегал с одного мужчины на другого. - А третьего не дано? – жалостно спросила Клара. – Допустим, я бы переехала в свой старый дом. - Сегодня взяли водителя, который доставил тебя до нашего здания и после забрал из твоей квартиры вещи, чтобы привести их сюда. Мюллер убеждает меня, что он входил в состав той диверсионной группы. Им уже занимаются. – скрестив руки на груди, проговорил Шелленберг. - Понятно, - поджала губы гауптштурмфюрер. - Вопросы ещё есть? – Начальник без труда поставил её в тупик. Она мысленно была зажата в углу и обезврежена. - Ладно, я согласна. Поезжайте спокойно, штандартенфюрер, за дело русской радистки я с радостью возьмусь. - Вот и хорошо, - кивнул Шелленберг. – Тем более вам будет легче добираться до работы, и мне не будет так одиноко по вечерам. - А как же ваша жена? – после предыдущей двусмысленной фразы Кларе резко захотелось сильно закашляться, а задавая свой вопрос, она почувствовала, как в сердце у неё ощутимо кольнуло. - В это время она будет с детьми у своей матери, - ответил шеф. – Так что, на этот счёт вы можете не волноваться. - А почему я должна волноваться? – девушка изогнула вопросительно бровь. - Мало ли. Вдруг вы боитесь, что моя жена начнёт ревновать меня к вам. Фройляйн Фюрстенберг, с вами всё хорошо? – заметив, как побледнела Клара, обеспокоенно спросил Вальтер. - Я просто устала, - мотнула головой Клара, нацепив дежурную улыбку. – Переваривать информацию тяжело, раскладывать всё по полочкам тоже. Не обращайте внимания. Завтра всё уже будет хорошо. - Я надеюсь на это, - сказал Шелленберг. – Штирлиц, налейте нам по чашечке кофе, а я пока позвоню нашим друзьям в гестапо. «Ничего страшного в этом не будет. Если Штирлиц решился на это, значит, он верит в меня. Другое дело – радистка. Макс рассказывал о том, что недавно на дом Эрвина и Кэт упала бомба, и больше ничего не было известно. По крайней мере, из русских радистов в Берлине я знаю только их. Как удачно, что Штирлиц взял это дело, а ещё удачней, что теперь его будем курировать мы с ним. И ему будет спокойней за радистку во время поездки, и радистка будет в безопасности при мне», – думала Фюрстенберг, параллельно слушая, как Вальтер разговаривает с Мюллером. - Каковы будут наши дальнейшие действия по отношению к русской пианистке? – спросила Клара, как только Шелленберг положил трубку и встал со своего места. - Вероятно, нам нельзя её сейчас упускать. Особенно сейчас, когда мы начинаем наши игры с попом, – ответил Штирлиц. – Как вам кажется, может, следовало бы заручиться поддержкой рейхсфюрера? - Пробую, - подходя к книжной полке, ответил Вальтер. – А мотивировки? - Мотивировок много, - произнёс Макс. - Ладно, подумаем, - ответил на это бригадефюрер. – Во всяком случае, я поздравляю вас с удачей, Штирлиц. Мы всё-таки утёрли нос Мюллеру. А это славно, очень славно. Да, у меня будет к вам поручение: вам нужно будет встретиться с дипкурьером Свенсеном сегодня в обычное время в кинотеатре. Он должен передать вам очень ценную информацию. - Будет сделано. Разрешите идти? – спросил Штирлиц. - Да, можете быть свободны. Вы тоже, гауптштурмфюрер, - подтвердил Шелленберг. Отдав честь, Клара и Макс вышли из кабинета начальника. Сев в машину, девушка спросила: - Кто эта радистка? - Кэтрин Кин, - подтвердил её мысли Штирлиц. - И как они поняли, что она из русских? - Она во время родов кричала на родном языке. - Так ещё и с ребёнком? Тяжело придётся. И ей, если что, и нам, - вздохнула Фюрстенберг. - Главное, чтобы она не попала в плохие руки. Тут нужно действовать очень осторожно. – сказал штандартенфюрер. - Не волнуйся, с ней, пока я рядом, ничего не случится. - Вот именно, что пока ты рядом, с ней ничего не случится. А с тобой все будет хорошо, если ты не будешь оставаться одна, на тот случай, если Мюллеру придёт в голову заставить тебя вернуть дело в Гестапо или же удостовериться, что тебя не перевербовали в Советском союзе. Я буду знать, что за тобой будет присмотр, как на работе, так и дома… ты в порядке? - Я всё понимаю, и ничего против твоей затеи не имею. Всё хорошо, я в полном порядке. - Я не знал, как ты отреагируешь на этот переезд, но держалась хорошо, хвалю, – улыбнулся ободряюще Макс. – Только не держи на меня зла, девочка. - Я и не собиралась, - ответила на улыбку улыбкой Клара, обращение Штирлица было таким по-отечески нежным, что никаких сил переживать не оставалось. – Может, это даже к лучшему…