Ненавижу

- Все кончено, Энакин. Я стою выше тебя!- Оби-Ван опустил меч, однако не выключил его. - Ты недооцениваешь мою мощь!- он яростно кидается в атаку. Оби-Ван тяжело вздыхает. Один быстрый удар меча - и лишенное конечностей тело Энакина падает к реке лавы. Судорожно сгребая протезом землю под собой, он пытается отползти. Но нет, он скатывается все ближе и ближе. - Ты был Избранником, Энакин! Ты должен был уничтожить ситхов, а не примкнуть к ним! Восстановить равновесие Силы, а не ввергнуть ее во мрак! Энакин кричал от боли. Оби-Ван смотрел на своего ученика. - Н-н-ненавижу тебя! Ненавижу! - Энакин поднял взгляд на учителя. На Оби-Вана смотрели красные, полные ненависти глаза. Не в силах выдержать этот взгляд, он наклонился за его мечом и стал уходить назад. Пройдя пару шагов, он обернулся к Энакину: - Ты был мне как брат! Я любил тебя! Энакин из последних сил карабкался наверх. Но протез соскользнул, и он скатился к самой реке. Лава коснулась его кожи. Роба загорелась, и вскоре весь он был объят огнем. Оби-Ван, не в силах больше смотреть на страдания ученика и слушать нечеловеческие, разрывающие душу крики ушел, оставляя Энакина на произвол судьбы. *** Оби-Ван проснулся от негромкого кряхтения. Совет не разрешил ему оставить сына своего ученика себе, и он вез младенца на Татуин. А сейчас малыш Люк, похоже, проголодался. Мастер Кеноби потянулся за бутылочкой. Вот кто бы мог подумать? Мастер-Джедай, генерал Кеноби нянчится с младенцем, и скрывается от врагов на грузовом корабле, в окружении кучи ящиков… Вскоре малыш наелся и довольно засопел, тогда Оби-Ван вернулся к своим мыслям. Мустафар…. Он не мог о нем не думать…. На ужасные мысли наталкивало все – младенец, лежащий на его руках, меч Энакина, который он не смог оставить…. Стоило закрыть глаза и задремать – и тут Мустафар не отпускал его. Вновь и вновь он представлял себе лицо Энакина, искаженное болью и горящие ненавистью глаза. «Ненавижу». Это было мучительно больно вспоминать, но он вспоминал снова и снова. Прошло всего пара дней, успокаивал он себя, все пройдет… Это было единственно верным решением. - Я не мог убить его… Но и отпустить я его тоже не смог…- Оби-Ван не заметил, как начал изливать душу тихо спящему Люку. – Я так надеюсь что он погиб там... Но в то же время боюсь того, что сейчас он может умирать на чьих-то руках. Или еще хуже - Империя его нашла... Энакин... Я так виноват перед тобой... Учитель, я разочаровал вас... Я не смог его уберечь... Я не был готов стать ему Учителем. По щеке Оби-Вана скатилась слеза. Поддаваясь сиюминутному порыву, он прикрыл глаза. Стало сказываться время, проведенное без сна, и, опершись спиной на ящик, Оби-Ван уснул, погружаясь в свои кошмары вновь. *** Энакин открыл глаза. - Какой кошмарный сон... - Подумал он, и потянулся рукой к лицу. Но потереть глаза ему было не суждено. Ожидаемого прикосновения не произошло. Пальцы натолкнулись на что-то твердое. - ЧТО?- Энакин недоумевал. Кроме всего прочего он не чувствовал пальцев. Он быстро стянул перчатку. У него был протез, аналогичный тому, с которым он ходил уже три года. - Так это не сон? - Энакин завернул одну брючину, затем вторую. Протезы. Кое-как он встал, и, покачиваясь, пошел в ванную, привыкая к протезам. Он никак не ожидал увидеть в зеркале то, что увидел. То, что мешало ему прикоснуться к лицу, оказалось черным устрашающим шлемом. На груди, на костюме, красовалась панель с кнопками. Но кнопки сейчас интересовали его меньше всего. Он попытался стянуть шлем. Безрезультатно. Тогда он начал сдавливать шлем руками. Вскоре, не выдерживая давление его железных пальцев, шлем стал трескаться. Энакин буквально разорвал его руками. Перед зеркалом стоял он, но отражение не было похожим на него. Кожа насыщенно бардового цвета, вся голова покрыта струпьями и волдырями. - Нет!- Энакин прикоснулся к щеке. Ожоги начали невыносимо саднить. Он оперся руками на умывальник. Убитые дети... Сепаратисты... Мустафар... Падме... Бедная Падме... Это все Оби-Ван... Он виноват! Он виноват в ее смерти! Он виноват во всем!!! - Этого не могло случиться!- закричал Энакин. Зеркало брызнуло осколками. Умывальник под его руками треснул. На потолке лопнуло несколько ламп. Дверь комнаты открылась. Вошли двое штурмовиков. - Вроде чисто. - Мы обязаны были сюда зайти. Ты же слышал грохот. А если к нам пробрались республиканцы? - Все в порядке? – один из штурмовиков увидел Энакина. Энакин обернулся. Штурмовики остолбенели. Новый владыка ситхов был без шлема, в порезанном стеклами костюме. На обезображенном лице выделялись горящие злостью глаза. - Все. Не. В порядке! Совсем не в порядке! – он вытянул вперед руки. Оба штурмовика потянулись к горлу. Энакин в гневе швырял их по комнате. - Если бы не Оби-Ван! Если бы не он, Падме была бы жива! Он использовал ее! Она умерла по его вине! Он был с Квай-Гоном, когда он умер! Быть может он его и убил?! Я был ему как брат? Братьям не отрубают руки и ноги при первой же возможности и не оставляют умирать в реке чертовой лавы! Ненавижу тебя! Будь ты проклят, Оби-Ван! Я найду тебя! Обязательно найду! Ты будешь умирать долго и мучительно! - Энакин громил комнату. Один из летавших вокруг осколков отрикошетил от стены и угодил прямо в панель. Она заискрилась. Энакин не замечал этого, пока у него не стало темнеть в глазах. Он упал на колени. Дверь открылась. - Энакин, что с тобой?- он услышал голос Палпатина. Нет. Владыки Сидиуса. - Не Энакин! Энакина больше нет! - прохрипел Скайуокер, опираясь руками о пол.- Я - Вейдер! - Штурмовик, мед. дроида сюда! - Приказал Сидиус.- И уберитесь здесь.