Talking Too Much

Когда ноги принесли ее к Главной Батарее, Шепард почти ожидала, что он пошлет ее под предлогом незаконченной калибровки. Как обычно. Хотя Гаррус простил ее за то, что она встала между его винтовкой и Сидонисом, прощение не вернуло их дружбе былую легкость. Она знала, что они по-прежнему были друзьями, в этом никаких сомнений, но легкости в общении не было. О своем решении Шепард не жалела, ее тревожила нетипичная для Гарруса немногословность. Гораздо сильнее, чем что бы то ни было еще. Черт, Миранда до сих пор не простила ее заступничество за Джек, когда эти двое столкнулись лицом к лицу. Ее это напрягало, но не так, как запершийся у Батареи Гаррус, обиженный за ее вмешательство. Гаррус - это другое. Гаррус это Гаррус. Он был опорой и поддержкой в любой ситуации. Фактически он был старшим помощником капитана. Редко миссия проходила без него за ее спиной. Турианец был ее прошлым; непоколебимой, несокрушимой связью с тем, кем она была. Раньше. В темные дни, когда она проводила пальцами по гладкой коже, где шрамы Цербера когда-то пылали устрашающе красным под едва зажившей плотью, в дни, когда она смотрела в зеркало в своей личной ванной и задавалась вопросом, что именно проснулось на столе в лаборатории Миранды, она шла за напоминанием к Гаррусу. Если кто-то в галактике и знал, кем она была - то только Гаррус. Она доверяла ему говорить ей правду. Если бы на Омеге он сказал ей - "Ты можешь быть похожей на Шепард, но ты не она”, она поверила бы ему. Шепард не знала, что делала бы с этой информацией, но она поверила бы ему. Он был ее лучшим другом, хотя между ними появилась неловкость. Ей это не нравилось. Это было неправильно. Она не знала, как все исправить. И это ей тоже не нравилось. Но она не собиралась сдаваться. Неважно, сколько раз подряд он посылал ее ради калибровок. Когда Шепард вошла, турианец работал за своей консолью, и Шепард уже собиралась молча уйти. Однако он удивил ее, немедленно прекратив свое занятие, и кивнул в знак приветствия. Шепард моргнула и замерла на месте, растерянность явно отразилась на ее лице. Честно говоря, пока он благодарил ее за помощь с Сидонисом, она вынуждена была признать, что в их постоянных словесных перепалках он взял на себя беспрецедентную инициативу. Шепард сделала отчаянную попытку вернуть себе утраченные позиции, но ничто не смогло умалить талант Гарруса к монологу. Странная ревность — не сильная, но настоящая; совершенно неуместная и раздражающая, особенно когда он рассказал о гибкой разведчице и их … способе разрешения конфликтов - не помогла. Вообще. То, что Гаррус переспал с разведчицей - не ее проклятое дело. И все же. Это была шутка. По крайней мере, так она внушала самой себе, когда открыла рот и выдала, - "Мы могли бы проверить насколько длинные у тебя руки … и насколько я гибкая". Их дружба вполне могла себе такое позволить. Гаррус часто рассказывал истории (обычно сильно преувеличенные, особенно если кто-то из Цербера подслушивал их), заставлявшие ее смеяться, стонать или закатывать глаза; Шепард отвечала насмешками или шутками, стараясь заставить его взять свои слова назад …. или рассмеяться, застонать или впиться в нее взглядом в турианском варианте закатывания глаз. Но в тех шутках не было никакого потаенного желания. Шутки не делали ее голос хриплым и напряженным, когда она пыталась рассмешить его. Шутка не делала голос Гарруса таким, каким он стал. Мать вашу. Он начал заикаться. Если бы это была шутка — настоящая шутка - то она беспощадно задразнила бы турианца по поводу резкой и полной потери его бравады. Но она этого не сделала. Потому что что-то в заикании Гарруса сбило ее дыхание и скрутило внутренности очень тревожным (но до странности весьма приятным) способом. А когда вместо того, чтобы вежливо послать ее (со всем уважением, капитан), он моргнул и склонил голову, растеряв всю свою вечную браваду, она понадеялась, что странное освещение главной батареи скроет внезапно появившийся румянец на ее щеках. Шутка не должна была оставлять ее с чувством триумфа — триумф, ужас, волнение - что там еще-то? — когда он сказал, - "Ну, а какого черта нет?" И пока он продолжал восхитительно неуклюже (когда она начала считать Гарруса восхитительным? Он никогда не закончит свой монолог, если узнает, о чем она думает) принимать ее предложение, она задалась вопросом: какую информацию передавал ему его визор о ее не в меру возбужденном состоянии. (Пульс ускорен, подумала она. Дыхание неразмеренное. Температура тела повышена?) К счастью, казалось, он достаточно сильно отвлекся, чтобы не обратить на это внимание. Или прокомментировать. Надо надеяться, он не заметит. (Температура тела определенно повышена.) Когда несколько мгновений позже она ушла, ее пульс все был ускорен, а дыхание оставалось неразмеренным. Шепард дождалась, когда двери за ее спиной со свистом закроются прежде, чем вытереть вспотевшие ладони о бедра. Затем женщина расправила плечи, надела привычную маску капитана Шепард и решительным шагом направилась к лифтам. Гарднер окликнул ее, но она отмахнулась, ничего ему не ответив, не вполне еще доверяя устойчивости своего голоса. "Мы могли бы проверить насколько длинные у тебя руки … и насколько я гибкая." Чем, черт возьми, она думала? Один из Церберовских членов экипажа — Холлингс? Хэлленг? — доехал с ней от жилой палубы до БИЦ, но он не поднимал на нее взгляд, сильно заинтересовавшись своими ботинками. "Ну, какого черта нет?" Чем, черт возьми, он думал? Она уставилась на двери, желая, чтобы они быстрее открылись, будучи не в настроении вести светскую беседу. Она издала едва слышимый вздох облегчения, когда они наконец открылись. Холлингс? Хэлленг? убежал настолько быстро, что она не успела смутиться, признавшись, что почти забыла его имя. Хотя оно точно начинается с "Х". Во всяком случае, она была почти уверена, что оно начиналось с "Х". Надо будет позже спросить об этом Чемберс. Сердце ее замедлило свой ритм к тому времени, когда она добралась до своей каюты (лифт действительно был ужасно медленным), но один взгляд на огромную кровать вновь заставил его отчаянно биться об ребра. Раньше ее никогда особо не интересовали турианцы. Черт, она никогда даже не рассматривала возможность .... Ладно, может быть и не никогда. Ее щеки снова предали ее даже при том, что только рыбы и хомяк могли это заметить. Возможно, она думала об этом. Несколько раз или около этого. Но ожидания (и абсолютно неуместные) мечты никогда не носили прикладной характер. Быть может, после заиканий Гарруса мысль о том, как все это провернуть не казалась необоснованной. - Какого черта? - спросила она рыбу (третья партия, а уже на вид чертовски вяло плавающая в воде), отходя от кровати. Снять напряжение? Выпустить пар? Тьфу. Черт. Коммандер Шепард, мастер романтических отношений. Трепещите пред ее силой. - Что, черт возьми, я делаю? Конечно это не входило в ее "Эй, как поживаешь, Гаррус?" планы в отношении лучшего друга. Это просто … произошло. И она не собиралась ничего менять. Более того, она и не хотела ничего менять. *** Хотя и не противница ... выпуска пара, Шепард бескомпромиссно соблюдала правило "Не-На-Борту-Боевого-Корабля", потому как один опрометчивый эксперимент в первые годы ее службы провалился, и она была вынуждена жить с последствиями вплоть до окончания задания. С тех пор это правило она уважала. Мимолетные увлечения проходили, увольнительная становились более ценной, и правило оставалось нерушимым. До сих пор. Теперь она не могла дождаться, чтобы нарушить это правило. Это шло вразрез со здравым смыслом. Кроме того, это было волнующе. Победа всегда была волнующей. Волнение шло вразрез со здравым смыслом и отказывалось куда-то исчезать. Здравый смысл отчаянно просил себя выслушать. Волнению было плевать. Она хотела … черт возьми, действительно хотела (нарушить Правило, она хотела нарушить Правило), хотя и была полна решимости не позволить этому затронуть миссию. Ничто не должно затрагивать миссию. Щенячьи глаза Гарруса Вакариана не остановят Коллекционеров, не сократят человеческие жертвы на отдаленных колониях и не остановят Жнецов. Она это знала. Хотя для них с Гаррусом уже давно обычное дело обмениваться выстрелами и вести подсчет убийств. Но несколько раз, когда бой заканчивался, она позволяла себе на мгновение дольше необходимого остаться в безопасности невидимого кокона своего тактического плаща, чтобы понаблюдать. Если он и был полон решимости нарушить ее основное Правило, то виду не подавал. Он шутил и острил как обычно, при этом не пропуская возможности прострелить врагу голову. Так же как и в прежние времена, Шепард. Из памяти практически стерлось то, как он заикался, отводил взгляд и не говорил ничего определенного. Он профессионал. Его не провести. Он не стоял к ней ближе необходимого и не смотрел дольше необходимого. Он, черт возьми, не заикался. И она начала задаваться вопросом, чувствовал ли он себя ... обязанным. Корабль Цербера, и Цербер по-прежнему им управляет, быть может, Гаррус согласился на это из-за испытываемого к ней уважения. Он почти так и сказал, правда? "Никого в этой галактике я не уважаю сильнее тебя". Быть может, это какая-то отличительная черта турианской Иерархии. Дерьмо. Но хуже всего было то, что она ни у кого, кроме него, не могла об этом спросить. Ну, может быть у Сузи. Или у Мордина. Но таких разговоров не будет. Ни в коем случае. Шепард скорее в воздушный шлюз выбросится. Шепард боялась этого разговора, но, решительно собрав в кулак все возможное мужество, направилась в отсек у Главных Батарей. Волнение надулось, а здравый смысл поздравил с возвращением на праведный путь. И как только Гаррус снова начал заикаться — практически бормотать начал — волнение вновь возобладало над здравым смыслом, заломило по самое не хочу и не собиралось отпускать. Когда он замолчал, она предложила ("я не хочу давить на тебя.”); и облегчение — чистое и настоящее, поражающей силы — заставило ее усмехнуться. Это также заставило ее понять, что, вне независимости от сказанного, от маскировки и от того, как именно все начиналось, ее чувства оказались гораздо глубже, чем простой выпуск пара. "Шепард, ты мой единственный друг во всей этой треклятой Галактике." Она действительно пожалела, что не сдержалась и спросила, - Ну и когда мне заказывать номер? Вдох-выдох, вдох-выдох, и жизнь проще будет, так? Да, абсолютно. Сказать что-нибудь романтическое? Честно говоря, звучит жутко. В конечном итоге она остановилась на варианте: "Я хочу тебя. Я хочу того, кому доверяю". Вот так лучше. Это ведь правда. И звучит совсем не жутко. Но нет. По всей видимости, ее рот не собирался затыкаться просто так, без впихнутой в него пятки. Она вздохнула, проходя мимо кухни, и Гарднер понимающе ухмыльнулся. - Трудный день, Коммандер? - Хм, - согласно промычала она, потому как ее сознание выдало совершенно неуместный ответ. Под это дело здравый смысл попробовал напомнить ей, что именно поэтому и существует Правило. Она проигнорировала его. *** Какие бы эмоции она не испытывала раньше, все бледнело по сравнению с тем, что она испытала, когда Мордин подкараулил ее рядом с лабораторией, чтобы предложить свою ... помощь. Никогда раньше она так сильно не хотела провалиться сквозь землю. Черт, она была бы рада провалиться даже сквозь Нормандию. Жнецы? Ну их к черту. Проблем всегда много, но правильное решение всегда одно? Предложение Мордина надо принять хотя бы для того, чтобы он заткнулся. Если он еще раз вспомнит о натертостях, за свои действия она отвечать не будет. Тьфу. Или глотание. Принимать внутрь хуже натертостей. Намного, намного хуже натертостей. Все было бы не так плохо, если бы она не была абсолютно уверена, что он смеется над нею. *** Было довольно … странно видеть Гарруса без брони. Действительно странно. Нереально странно. А заикание явно переросло в сбивчивый лепет. И с абсолютно странным музыкальным сопровождением. (Она не собиралась говорить ему, что ее нынешнее состояние граничило между паникой и истерическим смехом. Она была вполне уверена, что в его планах не было ни того, ни другого.) С другой стороны она предположила, что ему тоже было странно видеть ее в платье, которое ее заставила надеть Касуми на вечеринку к Доновану Хоку. Это была одна из немногих ее личных вещей, не относящихся к униформе, и она ... не хотела сегодня надевать мундир. Честно признаться, Шепард чувствовала себя неловко под взглядом Гарруса. Или нервно. Да, скорее всего, нервно. Менять свое решение или что-то в этом роде Шепард не собиралась. Она просто хотела, чтобы он вел себя менее ... странно. Более естественно. Хорошая идея для снятия напряжения? Постоянное напряжение ее не устраивало. Но так или иначе, даже с обоюдной неловкостью, общей неосведомленностью и нависшим страхом "мы совершаем ужасную ошибку", когда стихла музыка, а на столе появилось вино, Гаррус признался: - Я хочу, чтобы все было правильно. Хотя бы сейчас. Просто …. Именно в тот момент она поняла, что для него это тоже не просто выпуск пара или снятие напряжения. Таким уязвимым она никогда еще его не видела. Проглотив внезапно возникший в горле ком и не сводя с него глаз, Шепард протянула руку и коснулась подушечками пальцев его покрытой шрамами щеки. Она почувствовала, как он вздрогнул при ее прикосновении, но взгляд он не отвел, и отстраниться не пытался. Медленно, очень медленно, они склонили головы, коснувшись друг друга лбами. Дыхание Гарруса сбилось, и она услышала это. Черт, она стояла достаточно близко, чтобы почувствовать изменение в воздухе между ними. - Турианец. - прошептала Шепард. Затем она чуть склонила лицо, не ломая зрительного контакта и не отстраняясь, чтобы прижаться к его щеке, а затем и ко рту губами. - Человек. - Разные. Она улыбнулась, коснувшись его лба своим еще раз. - Не то, чтобы очень. Он коснулся рукой ее плеча, и она задрожала при его прикосновении. - Мне нравится. - Платье? - Твоё плечо. - Он провел кончиком пальца (Когтя? У них же когти вместо пальцев?) вдоль ее ключицы. - И это. - Ключица? - она отклонилась назад, и Гаррус склонил голову, уткнувшись в сгиб ее плеча и шеи, теплым дыханием обдав ее кожу. Она застонала и очень удивилась, когда он отскочил от нее. - Я сделал тебе больно? - Хм, напротив, - призналась она. - Приятно. Очень даже. - Хм. - ответил он, выражение его лица было ей хорошо знакомо — Гаррус довольно ухмылялся. - Иначе и быть не могло. - Самодовольный ублюдок. - Как будто ты раньше об этом не знала. Она закатила глаза и жестом указала на свою шею. - Да ну? Ты же просто уткнулся носом мне в шею, Вакариан. - Принюхиваться? Я не принюхивался. - Прижаться? Прильнуть? Крепко обнять? - Я ухожу. Она улыбнулась ему в глаза, затем обхватила руками его шею и погладила кончиками пальцев его гребень. Гаррус распахнул глаза и звук, который он издал, был чем-то среднем между стоном и урчанием. - Ты что-то говорил об уходе? - прошептала она, прижавшись своей щекой к его. Заговорил турианец очень низким голосом с явным урчанием. - Я имел в виду, что ... о, черт побери, Шепард. Твои пальцы. Откуда ты знаешь .... - Исследования, - ответила она, сделав ударение на этом слове и акцентируя его легким поцелуем в жвалу. На сей раз, урчание смешалось со стоном и стало больше похоже на мурлыкание. Пробежавшись языком по жвале, она уже собиралась прикусить ее, как вдруг Гаррус подхватил ее на руки. О. Ей это нравилось. - Подожди. - Шепард внезапно забеспокоилась. Гаррус ответил ей полуудивленным, полунедоуменным взглядом, но хватку не ослабил. - Это же не считается … глотанием, не так ли? - Гло - что? Она моргнула и отвела взгляд. - Мордин сказал .... Гаррус рассмеялся. - Мордин сказал? Что, черт возьми, сказал Мордин? Покраснев, она посмотрела поверх его плеча на мерцающий аквариум. Одна из рыбок умерла. Упс. - Что-то насчет анафилактического шока. - И ты ему поверила? - Гаррус склонил голову, и Шепард почувствовала, как вибрирует от смеха его сильное тело. - Черт, Шепард. Мы собираемся уничтожить коллекционеров, а ты поверила, что Мордин позволил бы тебе рискнуть жизнью ради межвидовой связи? Наверное, ты уже проходила пробу на аллергию; я точно проходил. Это должно быть указано в твоем досье. Просто маленький говорливый ублюдок неслабо развлекся, наблюдая за тобой. - Я его убью. - Он может оказаться полезным. Для дела. - Отлично. Тогда искалечу. Я его искалечу. Гаррус коснулся ее губ удивительно похожим на человеческий поцелуем, несмотря на отсутствие собственных губ. - Не знал, что он выдаст нечто подобное. Я начинаю уважать его еще больше. - Ну разумеется. - прорычала она. - Над тобой он не смеялся. - Ну не знаю. Он прислал мне видео. Шепард фыркнула. Затем рассмеялась. А затем язык Гарруса коснулся чувствительной плоти ее шеи и горла и, ... ох, умный ублюдок нашел ее застежку-молнию .... - Хочешь, я покажу тебе, чему научился? - Хм . - согласилась она, а затем и вино, и музыка, и одежда были полностью забыты. Потому что их просто не было. Совсем. И это было удивительно — действительно замечательно — и неловкость мало-помалу отошла на второй план. Ну, было кое-что — и не одно — но в основном все было замечательно. И правильно. Произошедшее определенно было правильным. *** - Гаррус, - прошептала она позже, свернувшись у него под боком и положив руку ему на грудь. Усталая и определенно не напряженная, расслабленная настолько, насколько может быть человек, собирающийся пройти через ретранслятор Омега-4 на верную смерть, - Я знаю, что не очень хороша ... в некоторых вещах. Мне жаль, если тебе показалось, будто я не заинтересована ... в выпуске пара? В снятии напряжения? Я не …, я не …, ты, вероятно заметил, что ... ты уже понял, что ... я не очень хороша в этом. - Не знаю, что на это ответить. - судя по голосу, он явно развлекался. Приподнявшись на одном локте, она несильно ударила его локтем в плечо. Гаррус наигранно поморщился, но дрожащие от сдерживаемого смеха жвалы выдали его, и ей это нравилось. Потрясающе. Кто бы знал, что от улыбки турианца бывает так здорово? Она была абсолютно уверена, что больше никто на Нормандии не замечал это особое выражение на лице Гарруса. - Стоп. - не успокоилась Шепард, продолжая гнуть свою линию, - Я пытаюсь быть серьезной, черт возьми. И мне сейчас трудно. - Само собой. - ответил он, успешно отразив атаку. А может и нет. Наверное. - Шепард отчаянно покраснела, закрыв лицо рукой. Турианец рассмеялся. - Ты оставила тыл без прикрытия, Шепард. Она опустила руку достаточно, чтобы стали заметны удивленно приподнятые брови. - Ты это специально. Смех Гарруса перерос в полноценный хохот. Она чувствовала, как вибрировало его тело. "Я сделала это", со странной гордостью подумала она, как раз когда он покачал головой и сказал, - Дерьмо. Мне кажется, мы оба просто отвратительны в этом. - Я просто имела в виду .... - Я знаю, что ты имела в виду, Шепард. - Он притянул ее к себе максимально близко. - Ну и кто теперь слишком много говорит? - Ублюдок. - И тебе это нравится. "Верно", подумала она, обняв его плечи руками. "Это действительно так". Черт, этого было вполне достаточно, чтобы отдать за эту женщину жизнь.