Сияние вечной юности

Мне чуждо видеть твою улыбку, Адресованную другим. Ты становишься ярче, заметнее. Но как снег — ты не бел и не мним. Ты реален, твоя эфемерность Растворяется на глазах. Ты не веришь, но хочешь верить, Но сам говоришь: «Не отдам Ни тому, на кого ты смотришь, Ни тому, о ком грустишь в бессонной ночи». Но, поверь, ты меня только мучишь, Хотя до сих пор один. Я не я, ты не ты, все фальшиво. Россыпь звезд распадается вновь. Я сказала б, но толку мало — Никто не верит в любовь. Да, ты обжегся не дважды, Ну, а я сгорела дотла. И сейчас для меня отрада — Лишь одно: улыбка твоя. Сочный яд — это то, что нам нужно, Чтобы друг друга забыть, Это то, что нам даст свободу И порвет нашу красную нить. Ты улыбаешься всем без разбору, Пока я стою в стороне. Но я знаю, я точно знаю: Однажды достанешься мне. Если б мысли могли читаться, Если б миром не правила ложь, Мы могли бы с тобой распрощаться, Но тв, увы, не уйдешь. Слово против — и ты молча злишься, Сверлишь взглядом меня насквозь. Ты дырявишь меня, отравляешь — И так ты меня держишь врозь Наединие с тишиной и собою, Наедине с тоской. Лучше б это скорее закончить — Проткнуть ядовитой стрелой. Усеченная грань от реалии, Мой маленький, больной мир. Кто меня здесь одну оставил? Кто же меня погубил? Год из года и день изо дня Будь банальным и знай, что При любых обстоятельствах Нет меня. Ну, а что можно сделать с собою, Когда на тебе красный крест? Не просить и молчать, что уместно, Словно мой добровольный арест. Я все знаю, но не скажу тебе — Улыбайся всегда, как сейчас: Пропущу сквозь себя и забуду, Будто настал уж мой смертный час. Я не сделаю, ты не станешь — И мы сгнием во плоти, Сломленные сеткой в море, Мы голубые киты. Ты не дышишь, и я не посмею Отказаться за этим смотреть: Высота не равна двенадцати, Мы начинаем гореть. Ты улыбаешься — вижу. Таю медленно, словно снег. И слепии меня в сердце пустое Твой космически лунный свет. Говоришь с остальными и смотришь Как меняюсь я на глазах: «Ах, Боже, злится и млеет, Ах, Господи Боже — ах!» Назову тебя мразью, и что же? Что изменится здесь и сейчас? Вижу наглые красные рожи И двадцать минут на часах. Отсечен, рассечен и обрублен Мой столп доверия для тебя: Ты говоришь, что можешь Сейчас отпустить меня. Но сам держишь меня рядом с Адом На грани добра и зла. Я молчу, а то много скажу, я знаю: Мои слова, как зола — Ты то смотришь, то мимо ходишь, А я падаю камнем с Небес: «Не нужна ты мне, знаешь об этом? Не бывает в мире чудес!» Но не видно, что я забываю: По виду страдаю всегда. И ты силишься пропускать это, Рвать и бросать до дна. Каждый день вижу, как ты мило Разговариваешь не со мной. Сложно назвать это жизнью, Легче назвать игрой. Ты в порядке — то каждый знает: Ты так красочен, так красив. Ты как соль — никогда не растаешь, Как бы не был ты загнут и сив. Хмурость эту, при виде наших Запоздалых больных мечей, Ты не прячешь, не хочешь прятать, Словно ждешь обличенья страстей. Ну, а я все держу под сердцем За железным стальным замком, Который снимаю ночью, Чтоб заплакать, свалившись ничком.