Часть 1
27 мая 2015 г. в 20:10
Джессика сидит за стойкой бара и вздыхает - тяжко, тихо, влажно.
Так что по коже всех мужчин вокруг пробегают мурашки.
А Джессике скучно.
Нет, даже не так.
Ей грустно, до боли грустно.
В нарисованном бокале плещется совсем не нарисованный мартини.
А Джессике больно, и даже пить уже не хочется.
Вокруг снуют мужчины - с выскакивающими сердцами и сердцами в глазах, с горячими руками и словами на устах. Джессике хочется говорить стихами, но она в этом не очень сильна, а потому просто повернётся направо или налево и снова взглянет на одного из них, чуть прикрыв глаза, чуть приоткрыв губы.
Как будто желает чего-то.
Она повернётся для того, чтобы читать желание в их глазах - не важно, нарисованных ли, настоящих ли.
Настоящие - неправильное слово, но другого она подобрать не может.
Настоящие - неправильное слово, потому что она тоже настоящая.
Давным-давно ей было ещё интересно.
Но теперь, стоит очередному так посмотреть, как она вздыхает и прикрывает глаза, стараясь скрыть разочарование.
Мужчины открывают рты, и она произносит одновременно с ними - одними губами:
- Ты красивая!
Джессика вздыхает и мелко дрожит, отчего собеседнику кажется, что она уже горит от непреодолимого желания, вызванного звучанием его голоса.
Но Джессике просто противно, противно до дрожи.
И переспав с очередным нарисованным, и переспав с очередным настоящим, она уже не ожидает от мира ничего - ни от 'настоящего', ни от нарисованного.
По сути, думает Джессика, эти миры ведь одинаковые.
А первые слова повторяются из раза в раз, и Джессика уже не знает - спиваться ей, или просто трахаться со всеми подряд.
Разницы никакой.
По первым словам понять можно столь многое, но Джессика к тому моменту давно считала всех чересчур одинаковыми. Поэтому, когда услышала вместо привычного "ты красивая" простое "улыбнись", то на секунду обомлела и замерла - будто ленивый мультипликатор отбросил свою кисть и вовсе забыл про неё.
Джессика часто-часто моргает, потому что не может поверить, что это - не наваждение.
Ведь нарисованный перед нею такой же одинаковый, как и все вокруг.
Смешная бабочка и уши, которые, кажется, живут своей собственной жизнью - ей кажется, что она видела такое тысячу раз.
Вот только перед глазами всё расплывается, и Джессика понимает, что плачет.
- Нет-нет, не плачь, а то я тоже заплачу! - кричит нарисованный и, хватая со столика салфетку, неприлично громко сморкается в неё, да так, что сам подпрыгивает.
Джессика смотрит на него широко распахнутыми глазами и взволнованно глотает воздух ртом.
Мужчины за соседним столом нервно сглотнули, глядя на неё, но Джессике плевать.
- Меня, кстати, Роджером звать, - он шмыгает носом и протягивает ей лапу, - Кроликом Роджером!
Она берёт его лапку дрожащими тонкими пальцами и еле-еле улыбается:
- Джессика.
- Ты улыбнулась! - Роджер и сам улыбается, да так, что все сомнения разлетаются от Джессики роем бабочек.
Роджер особенный, Джессика в этом уверена.
Она поняла это по первым же словам.