Мудрость — далеко не его сущность

Тысячелетнюю секвойю так и распирало от такого большого количества листьев, веток, да и вообще такого веса. Эти толстые ветви находились от земли в метрах на три, максимум. И вот интересно, почему же мне не удалось ее поднять хоть на несколько сантиметров вверх? Слишком тяжелая, или слишком живая? — Что, Рудик, снова пытаешься поднять секвойю? — послышался позади меня ехидный голос Лютова. Даже поворачиваться не надо, чтобы понять, что на его роже была ухмылка. Хотя в чем-то он, да прав. — А что, присоединиться решил? — Нет, спасибо, я лучше силы свои поберегу для другого. — Да? И для чего же, изволь спросить: трахать Агнию, или трахать Рема? О да детка, я хотела, чтобы у тебя перекосило рожу. Прямо-таки сказка наблюдать за тем, как твоя ухмылка сползает. — Ты переходишь все границы, рыжая уродина, — сквозь зубы прошипел он. — А мне кажется, ты давно их перешел, — парировала я и снова повернулась лицом к дереву. — Даже так? — прищурено спросил он и в его глазах блеснул нехороший огонек, который был замечен моим невероятно хорошим боковым зрением. — Тогда докажи, что я не прав. Закончи то, что начала на уроке левитации, — проговорил Нил приближаясь медленной походкой ко мне, мол зверь к добыче. — А мне доказывать-то и не надо. Ведь ты сам не в силах ее поднять, — со сладкой горечью произнесла я и повернулась к Лютову лицом. Он лишь презрительно фыркнул, посмотрел на меня. — Спорим? — спросил он и протянул мне руку для такого не очень-то и нормального уговора. Если хоть у кого-то из нас и получится ее поднять, влетит обоим. Но мешкать нельзя, а то этот индюк подумает, что я сомневаюсь в своих силах, что кстати правда! — Спорим! — с достаточно правдоподобно наигранной уверенностью согласилась я и с брезгующим видом пожала его руку. С его стороны реакция была такая же.

***

Мы стояли, как два дебила перед секвойей около пяти часов подряд. Наши взгляды были устремлены только на это чертово дерево! Концентрация... Концентрация... Эти слова у меня уже стали молитвой. Эта секвойя у меня, чем только не была: и яблоком, и воздушным шариком, и Лютовым. Но все тщетно. Снова. Первое поражение получила я, так как пробовать левитировать дерево выпало на мою долю. Но, потом и я злорадствовала над проигрышем Нила. За весь этот долгий час всего, чего мы добились — это заставить секвойю сбросить листья. Теперь она была полу-лысой, так сказать. Наверное, это не только меня радовало, но и Лютова. Легче же стало пытаться ее левитировать. Да и мы сделали ей доброе дело — сбросили ей лишний вес, она нам должна быть благодарна, как-никак. — Так мы ничего не добьемся! — вдруг неожиданно прорезал тишину своим восклицанием Нил. — Нам нужно попробовать ее поднять вместе. Одновременно. Может, что, да и получится. — А как же спор? — невозмутимо поинтересовалась я. — Да в жопу спор, — проговорил он и добавил: — Я хочу поднять это чертово дерево, как бы оно там не возмущалось! Если оно хочет продолжить свое тысячелетнее существование, то нам поддастся, или я возьму топор и срублю к чертовой матери! Именно в этот момент Лютова накрыла зависимость добраться до цели. В принципе, в этом нет ничего плохого, но, с другой стороны... плохо это все закончится... очень плохо. И теперь, до меня дошло то, что я не обдумала: ну, на какой хрен я это подписалась?! Я бы сейчас могла просто взять и уйти, оставить в покое это дерево, но нет, я заключила сделку с Лютовым! И не просто обычную сделку на слово чести, или пионерское слово, а на магическое согласие. Дура? Нет, это еще мягко сказано. Но пути назад нет, слова не вернуть, так само, как и сделку, поэтому, я молча кивнула и дала согласие на совмещение наших сил для того, чтобы слевитировать секвойю. Первое, о чем я снова начала думать, так это о «молитве». Концентрация! Главное концентрация!.. Я закрыла глаза, несколько раз сделала вдох и выдох, и только потом начала представлять, как секвойя становится невесомой, легкой, как пушинка; как она отрывается от земли и висит в воздухе, словно шарик, привязанный к руке маленького мальчика. Сквозь мое сознание, представления, как отрывается дерево, до меня дошли звуки. Сначала они были тихими, будто я от них была далеко, но потом они становились все громче, как будто я неслась с невероятно большой скоростью к ним. И только потом я решила распахнуть глаза, как только поняла, что звуки были треска корней, которых вырывают, вытаскивают из-под земли на поверхность. И вот действительно! Секвойя парила в воздухе! Ее большие и толстые корни были приподняты вверх, но все равно их большая половина оставалась в земле не давая улететь своей хозяйке в просторы безграничного нам неба. В этот момент я посмотрела на Лютова, он смотрел на дерево и ухмылялся своей победе. Потом он посмотрел на меня и его черные глаза слегка прищурились, как будто они хотели заглянуть в мое подсознание и прочитать мои мысли. А дальше, ниточки, что были проведены от меня к дереву — оборвались, и она перекосилась на один бок, а потом и Нил тоже перестал тратить свои силы на левитацию дерева и поэтому ее остальную половину красиво приземлил на землю. От приземления секвойи звук был достаточно громкий, по земле прошла вибрация после громко «Бух!», ну а дальше само собой спустя пару минут пришел разъяренный Владыка и деканы Львиного зева, и Золотого глаза. Ну, а что дальше было, думаю и гадать не надо…

***

В кабинете Владыки было вполне просторно. Песочного цвета стены, большой дубовый стол, где стояло много всяких интересных магических безделушек, его шикарный стул, который больше походил на царский трон в мягкой обивке и верхушка вечно зеленого дерева, которая росла из Дубового зала. Почему-то, когда я зациклилась на дереве, мне пришла снова очень не возмутительно плохая-хорошая идея, которой мне захотелось поделиться с Лютовым. — Госпожа Рудик! — воскликнул Владыка, который уже в течении более чем полутора часа ходил и яростно возмущался на счет того, что мы осмелились во второй раз повторить то, что не смогли сделать в первый. — Неужели вы хотите и это дерево поднять в компании господина Лютова? «Он что, читает мои мысли?» — ужаснулась я, когда посмотрела прямо на директора Думгрота. Лютов посмотрел сначала на то самое дерево, потом на мою, наверное, слишком удивленную и в тоже время заставшую врасплох рожу, а потом на Владыку и просто не смог сдержать смех. Смех, мать вашу! Неужели он действительно понял, что у меня была такая мысль в голове?! — Господин Лютов! — теперь Владыка уже рявкнул на Нила, который стал уже пунцовый, а от белого цвета его постоянной кожи не осталось ни следа. — Да как вы вообще могли такое выдумать? Ладно, в первый раз! То было соревнование, кто из вас сильнее! Ну а сейчас, что?! Мы с Лютовым переглянулись. — Спор, — пожал Нил плечами и взглянул на Велемира. Было чувство, что Владыка вскипит и из ушей и рта начнет вылетать пар. Его покрасневшие глаза, прямо как у голодного оборотня, метали молнии. — Спор?! — прямо проорал он и ударил своей ладонью по дубовому столу, да так сильно, что все стоявшие на нем маленькие побрякушки подпрыгнули, как жабки, а потом так же быстро и упали на место. — Ты сказал спор?! — не успокаивался директор и смотрел прямиком своими какими-то странными по цвету глазами на Нила. Было чувство, что от чернокнижника останется один лишь пепел, если молнии, которые метались в глазах у Владыки, попадут в Лютова. Последний лишь невозмутимо смотрел на Велемира, выдерживая его мощный пронзительный взгляд. — Я бы сейчас же исключил вас из школы! Вы нанесли порчу имуществу! Так еще при том, какого имущества? Волшебного!!! Вы подняли тысячелетнюю секвойю, которая веками стояла непоколебимо! А вы, наглые и нахальные детишки просто вот так взяли и слевитировали ее! Это возмутительно! Это ужасно! Это непростительно! — и еще пару минут Владыка говорил подобному всем тем словам синонимы, но потом сказал: — Но я этого не буду делать, хоть имею на это не только право, но и все возможности для реализации вашего немедленного исключения. Потому что потерять таких учеников будет слишком прискорбно для школы! Вам крупно повезло, господа! Если честно, такого я не ожидала. Даже Лютов не смог сдержать свою удивленную мину. — Поэтому, вы до конца учебного года будете каждый день ходить в Конскую голову и мыть, полировать, чистить там денники от пегасьего (и не только их) помета. А сейчас, не вынуждайте меня снова заводиться и убирайтесь прочь из моего кабинета! — воскликнул Велемир и вскинул руку на дверь, показывая, чтобы как можно быстрее проваливали. Я быстро подпрыгнула со стула, как недавно это сделали маленькие вещички, что стояли на столе у Владыки, поспешила покинуть его кабинет. Лютов сделал то же самое, решив, что так будет благоразумнее. Как только мы вышли из Думгрота, не знаю почему, но меня прорвало на смех. Слезы текли ручьем, и я не могла остановиться от этого душащего, нервного смеха. Нила, наверное, тоже прорвало на не то что смех, а прямо на ржач, одновременно со мной. Не знаю, сколько мы так простояли, возле входа в школу скрючившись, как бублики, я поняла, что пора прекращать, потому что уже жутко болели мышцы щек. Отдышавшись и постаравшись все же успокоится, я выпрямилась. Нил сделал тоже самое. Он был красным, как вареный рак. Я, наверное, была не лучше. Наверное, я покраснела до такой степени, что сливалась со своим цветом волос.

***

Последние три учебных месяца я с Лютовым то и знала, что ходила к Конской голове и вычищала все сараи, что имелись во всем Белом роге. Нил чисто откровенно признался, что его бывшая ненависть и омерзение к белорогим усилилась, как минимум в десять раз больше, чем прежде, и теперь, как только он видел любого ученика из Белого рога, — не имея значения с какого тот курса, — его прорывало блевать и стрелять в белорогого всеми известными ему заклинаниями, но он сдерживался, как настоящий герой! Помнится, как сразу на следующий день после "происшествия" с секвойей, мне пришлось после уроков идти к Конской голове, где меня с Лютовым ждал Орион и еще два ведра, тряпки и лопаты того же количества. Нам декан Белого рога объяснил и показал, что да как делать. Магией он разрешил нам пользоваться только в конце, только для того, чтобы поменять вонь на приятный запах каких-то там цветов, которые любили все животные без исключения. После того, как он удалился, я с Нилом начали спорить, кто будет убирать говно, а кто будет мыть стены и окна. И мне, как неудачнице попалась вторая сторона монеты золотого тролля. И я, в первый раз в своей жизни поняла, каково это, когда на твою ногу чисто случайно попадает кусочек дерьма. Я даже помню, как меня чуть не вырвало, и я чуть не упала в обморок от таких омерзительных ощущений. Но, слава Богу, Лютов сжалился надо мной и все же решил поменяться. В основном мы убирали молча. Лопатами. Без магии. Это было самой худшей частью всего наказания. Но были и моменты, когда мы перекидывались парочкой фраз, иногда даже вообще заводили диалоги. Было и такое, что мы просто разговаривали на простые темы, как будто мы не заклятые враги, а просто знакомые, сокурсники. Наверное, после того случая с секвойей наша вражда растворилась, как дым в воздухе. Что-то в этом было и хорошего, ведь больше нет таких перепалок, в которых мы можем навредить друг другу, и это радовало. Но все же было и такое, когда мы не теряли возможности подстегнуть друг друга, или кинуть презрительный взгляд, когда надо было. После того разговора с Владыкой, я направилась в Львиный зев, где меня уже ждала Альбина. Поэтому, мне пришлось и от нее выслушивать лекцию о том, как я себя ужасно повела и показала в ужасном свете не только свою персону, но и сам Львиный зев. А дальше, конечно же, мне она дала листок с расписанием на все три месяца в перед, в котором было указано время со скольки до скольки мне придется выволакивать какашки животных. Ну, а там уже была не за горами лекция и от Белки. Но я была искренна рада, что за меня заступился Ромка, который сказал, что то, что я сделала с Лютовым мало того, что невероятно, но и потрясающе! Было приятно услышать это от Лапшина. Хотя он возмутился, что меня с Нилом не выперли из школы, за что заработал двойной подзатыльник. И вот сейчас, в раннее утро воскресенья, — в последний день отбывания наказания, я иду в Конскую голову. Мое настроение до без предела хорошее, а интуиция так и подсказывала, что день будет потрясающий. Зная, что через ворота Думгрота пройти к Конской голове будет невозможно, мне пришлось делать крюк, чтобы добраться все-таки до цели. Нил уже был возле одного из сарая, он как всегда вычищал помет. Я только сейчас поняла, какой он высокий, мускулистый и… красивый. «Что? О чем ты думаешь, дура?!» И задница у него ничего так, не то, что моя. Так и хочется потискать. «О Боже, что со мной? Я что, схожу с ума?» Стараясь не смотреть ни на его задницу, ни на него самого, я сказала: — Привет! Он заметил мое присутствие и выпрямился, кивнул в знак приветствия, а потом продолжил свое "занятное" дело. Я решила взять с него пример и тоже начинать работать. Проходили часы в молчании, а дела все продвигались и продвигались. С каждым часом становилось все легче и легче, потому что работа уменьшалась, и это радовало душу. Лютов уже свою работу сделал и поэтому теперь начал колдовать над запахами в сараях. Спустя минут десять, когда я уже домывала последнее окно, Нил зашел в сарай. Потом что-то сказал, что я не расслышала, но стало пахнуть розами. Очень большим количеством роз. Я повернулась к нему и спросила: — Разве этот запах нужно делать? — Нет, — ухмыльнулся он. — Тогда зачем ты его сделал? — действительно не понимая его действия, снова задала вопрос. — Просто потому, что мне нравится запах роз, — пожал он плечами и посмотрел на меня своими темными глазами, которые на свету бросали оттенок темно-синего цвета. — М-м, так тебе даже что-то нравится, — хмыкнула я и слегка улыбнулась. Лютов фыркнул, а потом произнес: — Вообще-то, мне много чего нравится. Он посмотрел на меня, и я удивилась, до чего же у него идеальное лицо: красивые глаза, брови, скулы, белая кожа, но не бледная, как у Бледо, но и не такая, как у Альбины, что-то среднее, красивее. Просто… потрясающе. Понятия даже и не знаю, сколько я так на него пялилась, но оторвалась от него только тогда, когда наши взгляды встретились. Я почувствовала, как начала заливаться румянцем сама, не зная, почему, поэтому поспешила отвести взгляд и наконец-то уже закончить домывать окно. Боковым зрением я видела, что Нил все еще стоял на пороге, но потом он развернулся и ушел. Мне стало на душе легче, но и в тоже время грустно. Неужели я хотела, чтобы он подошел ко мне? Неужели я к нему привязалась? Я и не задумывалась на протяжении этих трех месяцев, что я буду делать после того, как закончится наказание. Ведь я привыкла, что весь оставшийся день я провожу с Лютовым. На душе сейчас такое странное чувство. Опустошенность. Да, именно это я сейчас чувствую. Ту самую опустошенность и ничего другого, кроме нее. Но уже, когда я закончила мыть окно и выкрутила тряпку, я услышала сзади себя шаги. Не успела я повернуться, чтобы посмотреть, кто пришел, (хотя я была уверена, что это Орион), услышала: — Мила. Это был Нил, и он прошептал мое имя прямо мне на ухо, и я почувствовала, как он уткнулся носом мне в шею. Я застыла, даже забыв дышать. Не знаю, что я себе думала. Но, мне стало интересно, что будет дальше. Черноглазый повернул меня к себе, и я увидела, что в его глазах бушевал океан. Он притянул меня к себе и впился страстным и требовательным поцелуем, не желающим возражений. От внезапности я даже опешила, раскрыла рот, чтобы возразить, но, Нил этим нагло воспользовался. Лютов прошёлся языком по нижней губе и проник в рот. Сдавшись, я ответила не менее жарко, ведь мне захотелось продолжения. Я была в предвкушении о том, чтобы почувствовать его в себе. Через мгновение, брюнет подхватил меня на руки и прижал к недавно помытой стене заставляя обвить его торс ногами. — Ни-и-ил, — первый стон сорвался с моих губ, когда Лютов начал целовать мою шею. Мое дыхание уже давно стало прерывистым. Он довольно усмехнулся. Медленно, будто дразня меня, Лютов начал снимать мою верхнюю одежду. Он снова припал к губам. Тем временем, как я пыталась стянуть с него футболку и расстегнуть «молнию» на джинсах. С тихим рыком, Нил сорвал с меня джинсы, и я осталась в одних кружевных трусиках. Довольная ухмылка не сходила с его лица. Мгновенно, Лютов освободился от джинсов и боксеров. Теперь пришла моя очередь улыбаться. Нил уже был довольно таки сильно возбужден. Спустя несколько минут, я почувствовала головку члена у входа. Лютов медленно входил, а я закусывала и свои, и его губы при сладких поцелуях. Мне плевать на то, что так туго, проникал его член. Легкая боль пробивает меня внутри. Восторг от ощущения наполненности заставляет меня выдохнуть с облегчением парню прямо в шею. Гримаса чистейшего одурманивающего удовольствия на лице Нила заставляет потянуться к его лицу за поцелуем. Медленно скольжу вверх, а после резко вниз, вскрикивая от нового наступления боли. Мои ногти царапают ему спину, от чего он прикусывает мне кожу на шее, не оставаясь в долгу. Ладони Нила скользнули к моей груди. Руки начали нежно гладить их, очерчивали контуры сосков. Я со стоном откинула голову. Парень начал целовать мою шею покусывая, и выгнув свои бедра, полностью заполнил меня. Каждый толчок становился все быстрее, от чего наши стоны становились громче. Впиваюсь ногтями в упругие ягодицы. Они восхитительны. Он подкидываешь меня при каждом новом толчке, от чего внутри начинает хлюпать. Омерзительно и в тоже время невероятно приятно. Оба знаем, что скоро будет конец, поэтому он становится жестче, требовательнее. Врезается в меня снова и снова. Уже нет сил терпеть, и я чувствую, как кончаю с громким криком. Еще пару толчков от Нила, и он резко выходит из меня, кончая на живот и стену. Смотрю, как сперма стекает вниз и говорю: — Я же только ее помыла! Лютов на мой возглас лишь усмехнулся и поцеловал. М-да, какая романтика заниматься сексом в Конской голове в окружении недавно вычищенного пегасьего помета. Не мечта, а сказка.