Крайне взволнованна своим решением Султанша, шла по саду. Сегодня Паша, должен был рассказать ей о своем плане, по избавлению Мустафы. Но все же Хасеки терзали некоторые, сомнения по этому поводу. Хюррем поправила накидку из песца и продолжила путь.
— Валиде, вы меня слушаете?
— Да, Михримах.
-…
Михримах, продолжила жаловаться на мужа - Рустема-Пашу. На то, что жизнь скучна и ей надоело сидеть во дворце. Рустем уделяет ей мало времени. Но Хюррем не слушала дочь. Она думала о большой проблеме: Мустафа. А еще Хасеки мучала проблема. Совсем недавно Сулеймана разбил инсульт, и он впал в кому. Хюррем велела хранить все в строжайшем секрете, а особенно от Шехзаде Мустафы. Османский лев… он уже не тот, что был раньше. Он вырос. Стал сильнее и теперь больше возненавидел Хасеки Хюррем Султан. Махидевран с детства внушала сыну о том, что когда он вырастет, Мустафу задушат палачи, а приказ отдаст не кто иной как… Хюррем Султан. Мустафа боялся и ненавидел Хюррем, считая, что именно это женщина забрала у него любовь. А тем временем возлюбленная Султана Сулеймана верила, что муж поправится и еще несколько лет будет править. А пока она сама управляла государством при помощи Пашей из Совета Дивана и зятя - Дамата Рустема Паши.
В конце дороги показался Сюмбюль. Он плавно качнул головой в сторону мраморного дворца давая знак. Рустем Паша прибыл. Роксолана остановилась и сказала Михримах:
- Михримах, к Падишаху прибыл посол Венеции. И я тоже иду на заседания Совета Дивана. Возвращайся в свои покои потом договорим, - Хасеки кивнула в сторону дворца.
— Валиде, а разве отец не запретил Вам слушать заседания Совета
Дивана?
— Михримах! — прикрикнула на дочь Хюррем. - Возвращайся в свои покои.
Дочь развернулась и пошла в сторону дворца, отдав приказ служанке готовить карету во дворец. Хюррем направилась в мраморный павильон. Она вошла в комнату где уже было все подготовлено для встречи Баш-Кадины и Главного визиря.
— Хюррем Султан, добро пожаловать.
— Добро пожаловать, Рустем.
Они оба замолчали. Первая решила заговорить Хюррем.
- Рустем, Султан Сулейман, так и не пришел в себя. Народ не видит который пятничный намаз Падишаха, он может взбунтоваться и тогда не избежать нам беды.
В глазах главного визиря мелькнул страх.
— Ты знаешь, какая участь ожидает моих сыновей. Моя самая большая проблема- Шехзаде Мустафа.
Хюррем ухмыльнулась.
- Боишься, значит.
Султанша поджала узкие губы, смотрела Рустему в глаза сквозь ширму и ждала ответа.
- Хюррем Султан, прекрасная Баш-Кадина-мягко сказал ей Рустем-Госпожа, мне пока нечем вас обнадежить, но я стараюсь, очень стараюсь и надеюсь что скоро…
— Плохо стараешься Паша, - перебила его Хюррем Султан, ее глаза стали колючими, уголки губ опустились. - Две недели, а толку никого. Напрасно я обратилась к тебе. Мне следовало найти более профессионального человека в этом деле!
— Сожалею, - развел руками Рустем, чувствуя себя провинившимся янычаром.
Милейшая Хасеки Хюррем Султан умела предъявлять слугам и всем прочим претензии таким тоном, что потом просто жить не хотелось.
— Неужели ты не понимаешь, что время играет против меня! Султан Сулейман в отличии от тебя уже не молод, его механизм может развалиться в любую секунду, а трон и корона Османской Империи, до сих пор не улажены. Представь себе на минутку, какая судьба ждет моих сыновей. А имам мне сказал, что Закон Фатиха обойти нельзя бюрократ несчастный, - проворчала Хасеки Султан.- А пока душа моя, неспокойна!
— Сожалею, — как попугай повторил Рустем и поежился.
— Сожалеет он! -хмыкнула Хюррем. - Дело надо делать, а не сожалеть. Мне твои сожаления без надобности. - Хюррем Султан отвернулась и посмотрела в окно.
А босняк сквозь ширму смотрел на Госпожу.
Он смотрел на ее худую спину, царственную осанку, черное платье, скромное, но идеально скроенное, оно сидело, как влитое, и делало ее фигурку стройной и изящной. Из аксессуаров было зеленное изумрудное кольцо (подарок Султана), серьги и ожерелье из черных брильянтов…
Он смотрел и думал, что если не поможет, этой могущественной Кадине-эфенди Хасеки Султан, то никогда себе этого не простит. Он убьет Шехзаде Мустафу, даже если Султанша вышвырнет его вон.
- Что ты стоишь столбом? - обернулась Роксолана. - Садись. Мне пришла в голову одна мысль. И ты сделаешь все, что я скажу.
- Слушаю Вас очень внимательно, Хюррем Султан, - сосредоточился Рустем.
Султанша медленно и с расстановкой изложила ему суть дела, словно Рустем был отсталым или малым дитем. Он понял план Султанши с первых же слов, но продолжал кивать и проявлять заинтересованность, пока она не закончила, что бы не вызвать новую волну гнева.
- Я все сделаю, как вы хотите. Но позвольте уточнить, хорошо ли вы подумали? - спросил Рустем.
- Я похожа на легкомысленную особу? -вскинула тоние брови Баш-Кадина.
- Упаси Аллах, просто вы же знаете Госпожа, пословицу: «за двумя зайцами, погонишься, ни одного не поймаешь»
— Это не про меня. Я сама разберусь. Или ты не понял мой план? -изогнула выщипанную бровь Хюррем.
- На Мустафу, просто должна упасть, тень. Я жду от тебя весть из Амасьи.
- Госпожа, к Шехзаде Мустафе невозможно придраться!
- Рустем, в любой куче навоза, можно найти бриллиянт.
- Госпожа, но что вы будете делать дальше?
Хюррем сверкнула глазами.
— Я не знаю, Рустем. Но сейчас наша цель - держать Шехзаде Мустафу подальше от столицы. Не дай Аллах, он узнает о состоянии Падишаха. Он немедленно примчится в столицу, чтобы занять трон.
Рустем кивнул. Она хмыкнула.
- Вот и хорошо.
Хасеки замолчала, давая понять, что свидание окончено. Хюррем Султан приподняла платье и, подойдя к двери, постучала. Деревянные резные двери с узором открылись, и она скрылась в коридорах Мраморного павильона в сопровождении двух служанок.
Рустем вышел следом и выйдя на задний двор, он взял коня и ловко запрыгнув на него поскакал в сопровождении охраны, во дворец. Построенный лично Хасеки Хюррем Султан.
Амасья. Покои Валиде Махидевран Султан </center>
Махидевран уже привыкла, что в Топкапы правит Хюррем. Потому уже не старалась с ней соперничать. Где тот Стамбул и где Амасья? Махидевран тихо правила себе в Амасье, управляла гаремом сына, называя себя Валиде Султан. Ждала внуков. В последнее время, ее мучало что-то. Но что? Она не понимала, а тревога тем временем росла сильнее и сильнее.
Вот и в этот вечер она не могла спокойно сидеть.
- Айтач, скажи есть какие-то вести из Стамбула?
- Нету, Госпожа.
- Где Мустафа?
- У себя в покоях, Султанша, с Румейсой Султан.
Она тяжело вздохнула.
Айтач налила ей чай с лимоном и ромашки. И поднесла Махидевран.
- Госпожа выпейте, вам легче станет.
- Не надо, Айтач.
Стамбул. Покои Султана Сулеймана.
На следующее утро, Хюррем Султан проснулась с восходом солнца. Приведя себя в порядок, она решила навестить Падишаха и расспросить Хаджи-агу о самочувствии Падишаха. Она надела бежевый платок на голову и, позвав служанок, отправилась в покои Султана Сулеймана.
Подходя к покоям Султана, она увидела лекаря, который выходил оттуда и о чем-то говорил с хранителем покоев - Лукманом-агой.
Хюррем Султан позвала лекаря, старик повернулся на ее призыв и поклонился:
- Баш-Кадина.
Хюррев кивнула и подошла к лекарю.
- Главный врач, каково состояние Повелителя?
- Султан без изменений.
Хюррем кивнула и прошла в покои Падишаха. Главный лекарь последовал за ней. Войдя в покои к мужу, она поклонилась и подошла к ложу.
Темных тонов постель, много подушек. Два одеяла и среди них почти не видно Сулеймана. Было видно, что человек серьёзно болен. Его жутко темные круги под глазами, серо-желтый цвет лица свидетельствовал о недомогании. Смотря на Сулеймана, Роксолана чувствовала, что её ссердце обливается кровью. И этот горький привкус беспомощности. По лицу Роксоланы потекли соленые капельки. Она стояла в оцепенении и не дышала. Она никак не могла помочь Сулейману.
- Госпожа, - донесся откуда-то из глубин голос Джема-эфенди, второго лекаря.
Хюррем словно вынурнула из сна и еле двигающимися губами спросила:
- Что?
- Султанша, положение Повелителя очень сложное. Если он не очнется до следующего намаза, нам придется вызвать в столицу Шехзаде Мустафу.
- Сколько еще продлиться эта мука Джем эфенди?
- Госпожа, сейчас Падишах борется со смертью. Еще немного и мы увидим результаты.
Обессиленная, Роксолана больше не могла сдерживать эмоции, что бушевали у нее в душе. Сказанные слова подействовали на нее, как на львицу, защищавщую себя и своих детей.
- Пошли вон! Немедленно, - закричала Роксолана, размахивая руками. - Уйдите все!
И только оставшись одна, она упала на пол от бессилия. Слезы текли градом по ее щекам.
Когда выплакалась, она легла на ложе вместе с Сулейманом и заснула. Сон Роксоланы был очень беспокойным, она ворочалась, а откуда-то в подсознании словно колокол шептались слова Джема-Эфенди: «Падишах борется со смертью. Еще немного и мы увидим результаты.»
На рассвете Хасеки проснулась и вышла в ночной сорочке на террасу. Восходило новое солнце. Торговцы спешили на рынок. И только некоторые ходили между людьми и что рассказывали. Иногда Роксолана слышала отголоски «Султан Сулейман» и медлено понимала, что в Стамбуле назревает бунт.
Начинается смута
