Как красив мой город

- Я люблю пить, - сказала Марика дождю. – Люблю! И рассмеялась. Ледяные пальцы сжимали коробочку ванильного йогурта, бахрома по краю платка развевалась по ветру, а московские огни расплывались перед глазами из-за отрывистых капель дождя. Спускаясь в подземный переход, Марика вдруг подумала, как странно прозвучали её слова: «люблю пить». Словно о спиртном. Усмехнулась. Нет, она говорила о другом. Об апельсиновом соке, ванильном йогурте, сладком чае или клюквенном морсе… Чёрный горький кофе – по утрам. Никакого сахара, и, конечно, без молока. Горький, крепкий, горячий, тёмно-коричневый в очень белой кружке. Ему в компанию – бутерброд с колбасой или сыром, разогретый в микроволновке до хрустящей корочки. Или – пирожное-картошка, с посыпкой или густым шоколадным сиропом сверху. Не торопясь, глоток за глоточком. Идеальный завтрак. Сок – апельсиновый, грейпфрутовый, а лучше – цитрусовый микс, - по дороге. По бесконечной жаркой летней или солнечной весенней дороге. Сладкий, с кислинкой, с горчинкой, с мякотью, хранящий в своём вкусе сотни улиц, маршрутов и троп. Послевкусие на языке, утолённая жажда, долгожданная прохлада зала метро после долгого пешего пути по горячему асфальту. Люди в фонтанах, брусчатка, солнечные брызги по стёклам, тень и лавочки летних кафе, лужицы и поребрики, карты и движения наугад по целому миру вмещаются в литровую оранжевую картонную коробку. Она манит Марику; всякий раз она обещает новые одинокие приключения… Сладкий чай – это если болит голова. Ох, как сладко, покончив с делами, наконец позволить головной боли заполнить тебя, уступить ей, сказать: да, дорогая, вот время и для тебя. БолИ. Сейчас я выпью таблетку, потом – чай, а потом – лягу спать, и буду долго засыпать из-за тебя, мучиться и переворачивать подушки, но с утра ты уйдёшь, и мне будет радостно вдвойне. В слабенький жёлтый чай ложка за ложкой прыгает крупный сахар, ложка стучит о кружку, и чай даже пахнуть начинает иначе – сладостью. Глоток – и в горле, и внутри становится тепло, ласково, спокойно. Сладкий чай – это откуда-то из детства, из твёрдых маковых сушек, белых пиал с жёлтыми узорами, карамелек и булочек с повидлом и ломтиками сыра. Кефир с мятными пряниками… О, этого Марика ждёт весь день, это маленькая вечерняя награда, это несколько минут (а то и часов, до глубокой ночи) спокойствия, тишины, мятного привкуса и жирного белого кефира. Пряники осыпаются мягкими большими крошками, прямо в кружку, и мокрые крошки напитываются кефиром, мягчеют, кислеют… Кефир холодный и свежий, кружку можно прижать к горячему лбу, и останутся влажные прохладные капли. Марика любит ощущать это, но не слишком любит вспоминать. Мокрые пряничные крошки – это дом, домашние вечера за задёрнутыми шторами, мягкие мамины руки. Морс из клюквы тоже пахнет домом. Крупная, искусственная клюква, почти безвкусная после того, как её замораживали и размораживали, наверное, десятки раз. Но, разварившись в кипятке, выпустив в воду свои розовые семечки, сморщившись и раскрывшись, она не только меняет вкус. Она пахнет, она звучит по-другому. Летом, лесом, лугом, болотом, закатом, холмами. А ещё – нагретой плитой, розовыми каплями на салатовом кафельном фартуке, на руках, на белой футболке; вечером за окном, сырниками с курагой, вертящейся рядом сестрёнкой. Клюквенный морс, горячий или остывший, с мякотью, с раздавленными ягодами, иногда такой густой, что можно пить ложкой… Ванильный йогурт – новичок. Он ещё не спрятал в свою упаковку ни картинок, ни запахов, ни дорог. Он вошёл в список сегодня, сейчас. Вот сейчас, в момент, когда Марика сказала дождю о том, что любит пить. Пока глоток холодного йогурта – это только ночная окраинная Москва, огоньки машин, подземный переход, глубокие лужи и дождь, дождь, дождь… Но в нём есть что-то ещё… Есть что-то ещё… Марика миновала переход, остановилась у автобусной остановки и открыла крышечку ещё раз. Густой, сладкий, ванильный запах, потом и вкус… Ну же, что это? Дразнящее память робкое прикосновение… Что-то давнее. Плитки под ногами, как крекер. Свет пятилампового фонаря – разбегается по сугробам. Киоск около ограды из зелёных прутьев. Что-то мягкое, белое, немного липкое в блестящем серебристом фантике. Коричневая глазурь и сливочная снежная мякоть. По губам, по рукам, на воротничок… Ванильный глазированный сырок из самого-самого детства. Марика делает ещё один глоток и теперь знает наверняка: йогурт – это вкус детства, самого-самого. Ядрышка детства – радостного, твёрдого, окружённого нежностью, - как сердцевина глазированного сырка.