Папочка моей мечты.

Спор Тейлора и Марти продолжался около получаса, но так никому из них не удалось убедить оппонента в обратном. Каждый стоял на своём и не пытался сдаваться. У Марти находилась куча аргументов в пользу книг и фильмов о мальчике-волшебнике, а Тейлор мастерски отбивал «атаки» противника. Мы с Эрикой сидели на диване и с улыбками от уха до уха следили за словесной бойней двух парней, которые больше напоминали не взрослых людей, а малышей детсадовского возраста, которые доказывали друг другу, что их радиоуправляемый самолётик намного лучше. В этой ситуации Лотнер предстал для меня совершенно с другой стороны. Вот, день назад он был ответственным и заботливым «папочкой», который повсюду бегает за мной и чуть ли не подтирает сопли платочком. А в споре он преобразился. Он уже не казался таким взрослым дядечкой, который и знает, что говорит правильные и умные вещи. Тейлор казался вздорным, не терпящим обид и поражений мальчишкой, одна радость у которого победить в споре, обогнать соперника и получить заветный кубок, и неважно, что это будет какая-нибудь безделушка, не стоящая усилий и потраченной энергии. Даже его лицо каким-то чудесным образом преобразилось. Хоть ему и было двадцать три года – вроде бы и возраст небольшой, но разница всё-таки ощущалась. Он стал куда моложе, в глазах плясали чертенята, а эта улыбка, которой он одаривал Марти, когда тот хотел внушить Тейлору, что стоит волшебнику только взмахнуть палочкой, как вся волчья стая и вампиры из Форкса перенесутся в какую-нибудь пустыню Сахара. Для меня оставалось загадкой, как в один миг мне уже хочется смеяться над его шутками, как хочется смотреть на него, следить за движениями, замечать те вещи, в любой день на которые я бы просто не обратила внимания (да и тогда мне это было неважно!). Когда он думал, то покусывал нижнюю губу, когда он взволнованно что-то объяснял Марти, то стучал ладонью по коленке. Непонятно было то, как я собственноручно отнесла все эти недостатки в список плюсов. Я почему-то сильно огорчилась, когда в гостиную вошла мама, и всё то, что мне так нравилось, улетучилось в мгновение ока. Быстро и безвозвратно растворилось в воздухе. Не подавая вида, я спокойно познакомила Эрику с её кумиром. Лицо девушки стоило видеть в этот момент. Она была готова закричать на всю комнату о том, что видит перед собой самую, что ни на есть настоящую Лару Кингстон. Но стоило открыть подруге рот, как из него вырвалось одно единственное слово: «Здравствуйте». Мама тепло встретился свою поклонницу. С улыбкой, которая выражала лишь признательность и доброту. Эрика была на седьмом небе от счастья. После, когда мы остались с девушкой наедине, она поведала мне о том, что не ожидала, что с Ларой, то есть с моей мамой, будет так легко общаться. Мои друзья, по приглашению мамы остались на обед. Всё вышло по-домашнему: весело, непринуждённо, с шутками и разговорами о ерунде. Порой, когда все, кроме меня участвовали в оживлённой беседе, я поглядывала на Тейлора. Смотря на его профиль со стороны, я мысленно переносилась на несколько часов назад, когда я вдыхала аромат его одеколона, когда мои губы коснулись его кожи… Сердце вздрагивало, как и я сама. Пальцы непроизвольно тянулись к губам. После минуты в прострации, я заставляла себя вернуться обратно на землю и присоединиться к разговору. Шишка на лбу – это не предлог, чтобы пропускать школу, поэтому мама разрешила всё одним звонком к своему личному парикмахеру, который живо откликнулся на зов «дорогой Ларочки». Жирард - по американец происхождению, а в душе и по имени самый настоящий француз, приехал к нам на квартиру, когда на часах не было и восьми вечера, в полной боевой готовности и с саквояжем наперевес, где хранил все необходимые предметы: ножницы, расчёски, заколки и флаконы. Парикмахер захотел сделать мне ультрамодную причёску, которая сейчас модна среди звёздных подростков, я же заикнулась о том, чтобы придать моим волосам каштановый оттенок. После долгих споров с моей мамой, Жирард остриг мне чёлку, которая бы скрыла последствия удара мячом. На этом вся процедура и закончилась. Никто не стал слушать мои просьбы, избавить меня от рыжины. Мама называла меня солнышком, Жирард вторил ей, говоря, что мой цвет волос самый красивый и восхитительный. «Парикмахер льстит – знаю. Да и мама не хочет, чтобы я раньше времени красилась». К «новому» образу долго не пришлось привыкать. Когда-то в детстве у меня тоже была чёлка, и я быстро к ней приспособилась. Поблагодарив Жирарда за его неоценимую помощь, я ушла в свою комнату, пока мама и парикмахер разговаривали о следующем визите. Тейлор после самого обеда укатил на встречу с каким-то очень важным режиссёром, давая возможность мне и маме побыть наедине. Его советом мы воспользовались сполна только поздним вечером. Мама решила разочек пожертвовать своей фигурой (ну а мне было всё равно, я от природы не расположена к полноте), и мы заказали с ней два двойных чизбургера, одну большую пачку картофеля фри, две Кока-колы, и огромное мороженое, политое карамельным сиропом. - Тейлор точно сойдёт с ума, если увидит, как мы это едим, да к тому же в такой час, - сказала мама, хихикая в трубку, пока делала заказ в Макдональдсе. Мистер старался, по словам мамы, за милю объезжать все здания с красной буквой М. Каждый Макдональдс Лотнер считал исчадьем ада. Кому, как не дьяволу в радость кормить людей жирной и калорийной пищей. В общем, повеселились мы с мамой на славу. Получился эдакий незапланированный девичник. Наверно в эти минуты я считала себя самой счастливой дочерью на свете. А что? Мама рядом, нам с ней весело, и у меня создалось ощущение, что вновь всё стало, как прежде. Эти долгожданные минуты, которых мне так не хватало, мы решили провести в особой для нас тишине. Мы не разговаривали, а просто молчали, лишь улыбаясь, переглядывались друг с дружкой – нам без слов всё было понятно. Когда ночь вступила в свои права, я лежала в своей кровати и даже не пыталась уснуть, чтобы хоть на чуть-чуть продлить один из самых прекрасных вечеров. Но какое-то странное чувство раз за разом посещало меня, отвлекая от приятных мыслей, уводя меня в совершенно другую сторону. Долго обмозговывать мне не пришлось. Меня тревожило то, что с тех пор, как Мистер Лотнер появился в моей жизни, я всё чаще думаю о нём. Ни один из маминых ухажёров не занимал столько места в моей голове. Тейлор по-хозяйски расположился в ней. Раз за разом напоминания мне о себе. Этот факт очень пугал, потому что это было ненормальным явлением для меня. Я силилась хоть минуту не вспоминать о нём, но это, то же самое, как, например, мне кто-нибудь скажет: «не думай о слонах», а я, как назло буду о них думать. Я хотела утешить себя тем, что Лотнер живёт в нашей семье, скоро он вообще может стать мужем моей мамы – вот именно по этим причинам я и думаю о нём больше, чем полагается. Вот только это меньше всего меня волновало. Размышляла я лишь о том, как он приводил меня в смущение, как я неловко чувствовала себя в его присутствии. Это очень настораживало и пугало меня. Только под утро я сумела заснуть… С тех самых пор прошло чуть больше недели. Сегодня днём должна была прилететь моя лучшая подруга из Нью-Йорка. Но так получилось, что я обещала Джо придти на его матч по баскетболу, который назначен именно на два часа дня, а почти в это же время прилетала и Кайла. Я была готова плакать от сложившейся ситуации горькими слезами, но подруга меня успокоила, сказав, что прямо из аэропорта приедет в школу - полёты её никогда не утомляли. Ну, у Кайлы было две причины появиться в школе. Во-первых, увидеть меня живую и здоровую, во-вторых, посмотреть на того Джо, про которого я ей все уши прожужжала. Разговаривая по скайпу, подруга постоянно подкалывала меня на этот счёт и намекала на то, что я неравнодушна к парню. Что же, в чём-то и Кайла, и Эрика с Марти были правы. Мне нравился Джозеф, его готовность всем помогать, делала из него того храброго рыцаря, каким он себя и считал. У него было отменное чувство юмора, и он мог легко развеселить меня, превратив какую-то незначительную вещь в шутку. С ним было легко общаться и запросто выдавать самые незамысловатые и безумные идеи. Каждая принималась «ура», не смотря на то, что после этого следовала подколка от Джо. На парня было просто невозможно сердиться. Но… Но он мне просто нравился, о любви я даже не задумывалась. Да и рано даже заикаться об этом. Но никто не желал мне верить. С парнем, я вообще не хотела говорить на этот счёт. Если уж обычная симпатия перерастёт во что-то большее, чем простые разговоры, то быть по сему. Если же такого не будет – наверняка не расстроюсь. В новой школе, в которой я проучилась всего-то неделю, я участвовала в постоянной гонке по коридорам. Её мне устраивали ученики, которые внезапно прониклись ко мне огромной любовью. Для Джо, Марти и Эрики эта гонка превратилась в настоящую эстафету, где палочкой была я. Они передавали меня из рук в руки, чтобы спрятать и уберечь от толпы «фанатов». С одной стороны мне было лестно, что меня узнают, а с другой неприятно. Потому что знают меня лишь потому, что моя мама известный человек. В старой школе с этим проблем не было. Там полным-полно училось деток знаменитостей и каких-то крупных финансистов – миллиардеров. Но то, прежняя школа. В принципе, дети богатых родителей не отличались от тех, у кого предки были со средним достатком, разве что те, что у кого имелись в кармане лишние сотенные, могли похвастаться той или иной шмоткой от какого-нибудь известного дизайнера. Да и от меня самой исходило желание учить в обычной, а не в частной школе. Разницы в том, как учителя преподают предмет не было, везде одинаково, только в моей школе сдирали денег побольше. На баскетбольный матч я пошла в сопровождении Эрики и Марти, которые с удовольствием поддерживали нашу команду по баскетболу. Парень и девушка в отличие от меня помнили всех игроков в лицо и по именам, я же только знала Джо, да Райли. Ах, да, я забыла рассказать о последнем. Райли я стала видеть всё чаще и чаще, постоянно сталкиваясь с ним, когда Джо сопровождал меня в какой-нибудь кабинет, или когда мне приходилось идти в спортивный зал. Так как парень отрабатывал две штрафных недели в зале, он уходил из него самым последним и приходил самым первым, вот потому-то мы с ним и виделись. В общении было сложно понять, каков он на самом деле. Он мог быть и весёлым, как Джо, беззаботным и милым. Но другая его ипостась была сложной: он мог быть неразговорчивым и молчаливым, мог нагрубить, но только не мне и Джо. Ладно, Ли, всё-таки тот был ему другом, но чем я заслужила такого особого обращения? Райли Марти не любил, к Эрике относился со всем безразличием. Эта его оборотная сторона мне не очень нравилась, но её затмевала хорошая, которая заставляла меня улыбаться и даже в каком-то смысле доверять ему. Что я любила разглядывать в парне, так это его зелёные глаза, которые при разном освещении были то тёмного, я бы даже сказала болотного цвета, то светлыми, как только что проклюнувшиеся почки на деревьях. … По словам Марти, он забил самые крутые места на третьем ряду трибуны, прямо посередине, чтобы можно с любого места разглядеть площадку. На парне, как и на Эрике, были надеты именные футболки баскетбольной команды (фиолетовый с белым), с номерами игроков. Марти даже и мне добыл такую вещицу и заставил непременно одеть её на важный матч. Не знаю, сделал друг специально или нет, но мой номер копировал номер Джо на его форме. Неужели это был намёк о стороны Марти на счёт моего отношения к Ли? Перед самой игрой шумную публику развлекали две соперничающие команды болельщиц. Было видно невооружённым глазом, как чирлидеры не переваривают друг друга и норовят сотворить что-то обидное: сделать понятное только им движение или выкрикнуть что-то неприятное, но в рамках приличия. Мало кто обращал внимание на то, как накаляются страсти на площадке, даже без участия самих виновников сегодняшнего мероприятия. Я боялась того, как бы чирдидеры не устроили бойню, но Марти постоянно меня успокаивал и приободрял. - Сэм, да не переживай ты так. Это у болельщиц в порядке вещей. А драться они не будут, так как знают одну главную вещь. Если они устроят потасовку, то тот, кто всё начал, будет удалён навсегда, а команде, за которую он болеет, засчитают техническое поражение. Девчонки (а именно девчонки были среди чирлидеров) - не дуры, они знают, как важна победа в этом матче. - Да, не беспокойся, - утешала меня и Эрика. – Лучше скрести пальцы на удачу и жди, когда начнётся игра. Я на всякий случай так и сделала. Через десять минут на площадку выбежало десять игроков, и они устроили что-то вроде демонстрации. Но Марти объяснил мне, что это всего-навсего обычная разминка перед предстоящей игрой. Через пару минут две команды разошлись по противоположным сторонам, чтобы услышать последние наставления от тренеров и снять спортивные костюмы. Прослушав речь тренера, и ударив друг друга по рукам, наша команда и команда соперников по одному стали выбегать на площадку. Когда Джозеф стал на позицию, чтобы выбивать мяч, я заметила, как он посмотрел на меня и широко улыбнулся. Я подняла вверх большой палец, показывая этим, что я верю нашу команду, а потом показала номер на груди. Ли подмигнул мне, а потом посмотрел на мяч, который судья вытянул перед собой. Прозвучал гудок и началась напряжённая игра. Как я и говорила Джо, я мало, что понимала в баскетболе. Но стоило увидеть игру живьём, как до меня стало немного доходить. Я кричала вместе со всеми, даже незаметно для себя выучила тройку кричалок, которые я орала вместе со зрителями родной трибуны в особенно горячие моменты. Я не боялась того, что уже на завтрашнее утро проснусь утром с охрипшим голосом. Сейчас я смотрела только на Джо и восхищалась им, как спортсменом и мысленно недоумевала: «Ну, разве такого игрока, как он не возьмут в сборную штата?! Если этого не случится, то я сделаю всё, что в моих силах, чтобы Ли приняли в команду». Его было можно назвать виртуозом. Парень легко обводил, делал манёвры, которые не могли просечь соперники, забивал мяч в корзину, принося своей команде очки. Но, не смотря на мастерство Джо и его команды, соперники были тоже сильны и не отставали. По забитым мячам, команды шли вровень. Никто не хотел уступать, а тем более давать фору. Посреди третьего тайма, Джозеф получил травму, и ему пришлось переместиться на скамью запасных, где медик и тренер стали накладывать тугую повязку на стопу (которую он и подвернул), но перед этим ему положили на ногу лёд, чтобы смягчить боль. Я взволнованно поднялась с места, пытаясь разглядеть что там с Ли, но его как назло загородил тренер Ричардсон своей широкой спиной. Марти усадил меня обратно, так как я не слышала недовольные голоса за спиной. У соперников, обрадованных такой удачей, будто бы появилось второе дыхание, и они с ожесточением стали забивать голы за голами, оставляя наших баскетболистов позади. Командный дух падал, да и болельщики принялись ругать ребят. В начале четвёртого тайма, когда Джо надоело всё это терпеть, он вышел на площадку, и, несмотря на боль в ноге, продолжил игру. По его лицу было видно, как его тревожит подвёрнутая стопа, но он, стиснув зубы, обходил команду соперника и зарабатывал очки для команды. Два раза, судя по тому, что мне говорил Марти, Джозефу удалось забросить мячи от дуги, - её ещё называют «трёхочковой линией». До конца последнего тайма оставались считанные секунды, а нашей команде лишь удалось сравнять счёт. Но вот прозвучал свисток судьи и был назначен дополнительный тайм в пять минут. - Это овертайм, - всё продолжал объяснять мне друг, пока баскетболистам дали двухминутный перерыв. - Ничьих в баскетболе, в принципе, не бывает. Если по истечении срока так никто и не забросит мяч в корзину, то будет назначен ещё один тайм, и так будет, пока счёт не сдвинется с мёртвой точки. Для нашей команды это очень важно. Если кто-то из ребят не забросит мяч, то команда не попадёт в полуфинал. И вот началась пятиминутка. Команда соперников стала вести себя намного агрессивней, и давила на самое слабое, то есть на Джо. Он и так хромал на левую ногу, так его ещё всячески старались вытолкнуть с площадки, якобы «случайно» дать локтём в рёбра. - Фол! Это откровенный фол! - кричал Марти, но его голос тонул среди других. На последней минуте площадка была готова раскалиться, поджарив всех спортсменов, точно угольки. Джо отобрал мяч от соперника под номером десять, бросил его над головами номеров пять и тринадцать, тем самым отдавая пас Райли. После дриблинга, парень решается на отчаянный шаг и бросает мяч с «трёхочковой линии»… Знаете, в фильме в очень важных (иногда в романтических, а иногда в трагических) моментах, когда, к примеру, герой и героиня бегут навстречу, - кадр как бы замедляется, и получается эффект «замедленной съёмки». Вот и сейчас происходило то же самое. Зрители с открытыми ртами, звуки будто исчезают, и все ждут одного. - Мы проходим в полуфинал! Ура! – первым вскочил со своего места тренер. Мгновение была тишина, а потом наша трибуна взорвалась радостными криками. Наши парни подхватили Райли и стали побрасывать его вверх, крича при этом что-то невообразимое. Потом обезумевшая команда сняла свои майки и бросила их в толпу. Никого сейчас не волновала гигиена (а то, что майки были пропитаны потом, - сложно отрицать) и то, что наши баскетболисты прошли лишь в полуфинал, восторженная толпа всё равно с криками подхватывала их одежду и размахивала ею над головами. Только Джо не последовал примеру команды и оставил майку при себе, и лишь вымученно улыбался. Он исчерпал все силы и уселся на площадку. Зрители бросились к виновникам, а я, проталкиваясь через толпу, побежала к Джозефу. - Ну что, - сказал он, смотря снизу вверх на меня, - не зря сходила? - Не зря, - я улыбнулась и подала ему руку. Не хотелось, чтобы «раненого» раздавили. – А оказывается, баскетбол не так уж и плох. - Сэм, - Ли поднялся с места. – Я понимаю, что время, да и место не очень подходящее. Да и знаем мы друг друга всего-то ничего. Но мне кажется, что я испытываю к тебе что-то такое, что не описать словами. Давай встречаться…