Подбросишь до города?

Асфальт такой ровный, что Цумугу клонит в сон. Надо бы остановиться, передохнуть немного, от бесконечной серой полосы под колесами уже рябит в глазах, всплывают желтые пятна в воздухе, которые Цумугу видит самым краем глаза. Но он продолжает гнать. Ему нравится скорость, нравится само путешествие от точки до точки, когда только можно ощутить себя полностью, окончательно свободным... но сегодня ему не нравится ничего. Он не чувствует себя свободным. Он связал себя очередной клятвой, идиот. Не стоило этого делать — Цумугу зарекался ведь, но все равно не смог удержаться, обещая убить Матои. Воздух как-то странно звенит на грани слышимости, но Цумугу чувствует неладное и выворачивает руль в сторону, одновременно тормозя. Половинка ножниц втыкается в асфальт, не найдя цели. Трещина добегает почти до ног спрыгнувшего Цумугу. Расколотый асфальт пахнет жарой. Цумугу ерошит влажные от пота волосы и лезет в карман за сигаретами, ожидая, когда смутная фигура, размытая в дрожащем от солнца воздухе, подойдет ближе. — Чего тебе? — наконец небрежно спрашивает он, закуривая. Матои останавливается у своего оружия, кладет на него обе ладони, и молча смотрит в ответ. Выжидает? Готовится атаковать? Проклятая девчонка, откуда она вообще узнала, какой дорогой Цумугу будет уезжать из города? Впрочем, он догадывается, откуда. Цумугу выбрасывает сигарету — Матои выдергивает ножницы и бросается на него в тот же момент. Острый металл срезает воздух над затылком пригнувшегося Цумугу. Девчонка непозволительно открывается. Цумугу бьет, не раздумывая — он уже просчитал. Ногой в живот, отбросить, самому выхватить оружие, влепить иглу в нервный центр и уйти. Пусть Микисуги сам забирает свою соплюху. Матои перехватывает его ногу, отбрасывая ножницы. — Хрен тебе! — выдыхает она, обжигая упрямым взглядом. У нее маленькие руки. Тяжелый армейский ботинок Цумугу в них смотрится уродливым монстром. Матои пробует вывернуть ему ногу, но он успевает стряхнуть ее раньше. Отбрасывает в сторону еще одним пинком — легкая Матои катится по асфальту и замирает там, где он обрывается, переходя в каменистую землю. Поднимается на ноги, пока Цумугу перехватывает оружие. Ему скучно. Он, на самом деле, уже ничего не имеет против это девчонки. Разве что обещание убить ее, если Камуи все-таки сожрет ее мозги. Если там есть что жрать, в ее-то пустой черепушке. — Это бессмысленно, — говорит Цумугу. В глазах Матои расцветает злость, когда он нажимает на курок. Спустя всего секунду она срывается с места. Иглы рассыпаются по асфальту, а Матои оказывается немыслимым образом за его спиной. Цумугу сбивает с ног ударом в поясницу. Асфальт горячий. Подобравшая свою половину ножниц Матои разминает шею совсем мальчишеским жестом. Цумугу сам когда-то так же делал перед поединком. Сейчас уже вырос, конечно, чтобы заниматься такими глупостями. Он просто стреляет, стоя на одном колене. Матои отмахивается своими ножницами, и у нее даже неплохо получается. Цумугу заканчивает переводить иглы и выдергивает чеку у гранаты. Рванувшаяся вперед Матои отбивает гранату налету и с победным возгласом упирает острие ему в шею. Предсказуемая до скуки. Цумугу бросает следующую, световую, гранату ей прямо в лицо. Успевает зажмуриться и отскочить назад. Только потом понимает, что надо было еще и ударить, оттолкнуть от себя надоедливую девчонку. Он не собирался становиться ее тренировочным манекеном. По шее противно течет горячая струйка крови — все-таки порезала, зараза. — Я скажу тебе две вещи, — скорчившаяся на четвереньках Матои послушно падает на бок от его пинка. Трет глаза кулаками, и Цумугу, присев на корточки, перехватывает ее запястья. — Только сначала перестань, еще хуже сделаешь. Матои замирает. У нее бешеный пульс, так и частит под пальцами. — Вырубай уже, — хрипло шепчет она голосом заядлого курильщика, совершенно не подходящим старшекласснице в сейлор-фуку. — А... ну да, сначала ты должен выдать ту лабуду про две вещи. Матои открывает красные, слезящиеся глаза. Какие бы эмоции не прятались на их дне, сейчас их вымыло слезами. — Именно, — кивает Цумугу, неторопливо доставая сигарету. — Первая — еще раз нападешь на меня так глупо — и я тебя убью. Матои хмурится, пока он делает глубокую затяжку. За поднимающимся в воздух дымом они следят вместе. — И вторая: продолжишь действовать безголово — умрешь не от моих рук. — Тебе жалко, что ли? — Матои вытирает слезы тыльной стороной ладони. Приподнимается на локте и тянется за сигаретой — Цумугу так удивлен, что даже забывает отодвинуть руку. — Типа, убить меня можешь только ты? — Я обещал. Матои гасит его сигарету пальцами. — Мне не нравится запах табака, — поясняет она. Сенкецу возвращается к более приличному виду. — И ты мне тоже совсем не нравишься. — Зачем тогда догоняла? — Цумугу аккуратно стряхивает пепел. Табака осталось даже больше половины, так что он убирает сигарету обратно в пачку. Матои следит с интересом. Слезы еще текут, но она не обращает внимания. Даже удивляется, когда Цумугу протягивает ей носовой платок. — У меня есть просьба, — неожиданно серьезно говорит Матои, промокая глаза. Ресницы все равно мокрые, топорщатся шипами на Цумугу. Это неожиданно трогательно — ему даже хочется дотронуться пальцами, стереть слезы, распушить ресницы. Но Матои тогда ему пальцы минимум переломает. Или отгрызет. Он бы сам на ее месте точно что-нибудь такое сделал. — Я из тебя должен каждое слово вытягивать? — Цумугу поднимается на ноги. Не стоит так долго смотреть на Матои, ничем хорошим не кончится. Он стучит по датчику бензина, вернувшись к мотоциклу. Стрелка дергается, приходит в движение — не так много осталось, лучше уж залить сейчас, раз он остановился. Матои что-то говорит ему в спину, но ее слова относит ветром. Цумугу достает канистру и воронку, отвинчивает крышку бензобака. За спиной тихо. Может быть, ушла наконец — у девчонки что-то не в порядке с головой, Цумугу уверен в этом, но даже она должна понимать, что тут нечего ловить. — Тренируй меня, — говорит Матои, останавливаясь напротив. Цумугу чуть не роняет канистру. Если он пошлет эту девчонку на хуй, будет ли это достаточно грубым, чтобы она отстала? Матои смотрит на него, все еще упрямо и зло, даже кулаки сжала. Цумугу смотрит на прикушенную нижнюю губу, вспоминает, что его самого зацепило, и размазывает кровь по своей шее. — Ты догнала меня и пыталась атаковать, чтобы попроситься в ученицы? — где-то был носовой платок, Цумугу перерывает карманы в его поисках. — Такой был план, да, — соглашается Матои и возвращает ему тряпицу. — Он мог сработать. Цумугу пожимает плечами — он надеется, равнодушно. Ему-то какое дело. Он не берет учеников. — Пожалуйста, — через силу говорит Матои и чуть наклоняет голову. — Я сделаю все, что хочешь. Цумугу не нужна лишняя головная боль. Все, что ему было нужно — убить девчонку до того, как она решила подкинуть ему проблем. Сейчас надо просто оставить ее тут и уехать. Цумугу представляет, как Матои преследует его и дальше. Этого тоже не хотелось. — Три дня, а потом я уеду, — говорит Цумугу. Матои вскидывает голову — и через секунду перепрыгивает его мотоцикл и виснет у него на шее. Она совсем легкая. Цумугу, закатив глаза, ждет, когда ей надоест. Но Матои висит — а потом поднимает на него сияющие глаза и подмигивает. Цумугу обнимает ее в ответ, сильно, так, чтобы ребра затрещали, но недолго, всего несколько секунд. — Как ты тут оказалась, кстати? — Цумугу убирает канистру с воронкой на место. — Сенкецу кое-что придумал, — улыбается Матои. — Подбросишь до города? Наверное, нужно заставить ее бежать обратно. Но Цумугу просто кивает на сидение, а потом усаживается за спину к Матои. Ему спокойнее, когда пассажир сидит между ним и рулем. Удивительно, но Цумугу чувствует странное удовлетворение. Может быть, он и не зря приезжал.