Мое знакомство с

      Несмотря на то, что выходных нас лишили, день медика мы все же решили отметить. Благо, новый заведующий травматологическим отделением с понимаем отнесся к нашему желанию и позволил устроить ночью небольшой корпоративчик. Стоит ли говорить, что наш сабантуй включал в себя еще ребят с хирургии и неврологии? Конечно, у нас был не такой размах, как у кардиологов и гастроэнтерологов, которым дали возможность вообще двинуть в ресторан… Но мы решили отрываться на своей волне. Пока мы с хирургом Валерой бегали за выпивкой, остальные занимались нарезкой в ординаторской. По счастью, тяжелых больных в палатах не было, а остальные решили нам не мешать. – Ну, чего брать? – поинтересовался я, глядя на витрину. – У нас минут десять всего осталось… – Нажираться не будем… – ответил Валера. – Короче, берем водку с вином… – А Макар? – Б…я, точно… Бери еще пару бутылок рома. – Может, еще текилы? – Да нахрен она нужна? У тебя что, безлимитная зарплата? – Нет, просто сегодня праздник. – Да. И лучше бы нам особо не пить, а то мало ли что… Короче, берем по паре бутылок, вино, ром, и сгоняй там за соком или газировкой.       Я кивнул и отправился в соседний отдел, пока Валера брал алкоголь. Нам удалось уложиться аккурат в двадцать два часа. Потом мы зашли в соседний магазинчик за тортом и только потом потопали в больницу. Невольно взгляд упал на одну из афиш. Там красовалось фото обновленного состава группы Найтвиш и дата концерта… Кстати, сегодняшняя. – Надеюсь, хоть сегодня у них все будет в порядке, – пробормотал я. – Чего? – поинтересовался Валера. – Надеюсь, хоть сегодня их вокалистка уцелеет, – ответил я, показав на афишу. – А, ты про своих личных клиентов, – усмехнулся хирург. – Везет же тебе на случаи… Не то что мне – ножевые штопать. – Я с ножевыми тоже дело имел, – фыркнул я. – Это еще не самое сложное. Вот если там еще и гнойка – это другое дело.       Валера только хмыкнул и кивнул. Некоторое время мы шли молча. – Кстати, красивая у них дамочка в группе, – нарушил молчание Валера. – Флор Янсен, нидерландка, – просветил его я. – Пела до этого еще в двух группах… Согласен, женщина красивая, да и как вокалистка весьма хороша. – Все, Игоряна понесло, – подстебал меня коллега. – Зашел разговор про его любимую группу. – Не я его начал, – парировал я. – И разговор зашел не о группе, а о Флор. – Да… хоть на картинке новую бабеху заценю, а то на всех наших я уже насмотрелся. – Бабник. – И что? Можно подумать, это плохо.       Я в ответ только посмеялся. – Вот подумай сам, – продолжил толкать тему Валера. – Вот я мужик. Здоровый мужик нормальной ориентации. И вполне нормально, что мне нравятся женщины. Согласен? – Допустим. – А такие как Флор сразу цепляют. Есть в них какая-то искорка. Сразу видно, что сильная личность…       Коллега продолжал рассуждать о «голландской валькирии», но я его почти не слушал. Он, конечно, прав, что такие женщины сразу привлекают внимание, однако и у нас в отделении такие есть. Разве что на сцене они не выступают и на весь мир не известны. Взять хотя бы нашу старшую медсестру Катю. И внешность, и мозги, и по характеру тот еще огонек… Только хрен к ней подступишься, ибо неудачный опыт уже был. Хотя чего это я загрузился? Мне и без бабы хорошо! Никто мне не трахает мозги, никто не ноет из-за шубы или украшений, никто не достает истериками. Никто не ждет ночью со смены, никто не готовит ужин, не с кем сходить в парк отдохнуть… Б…ть! Да куда меня несет?! Живу же без этого, и нормально живу.       От размышлений меня отвлек Валера. – Ты чего грузанулся? Никак тема цепанула? – Да чему там цеплять, фигня это все, – отозвался я. – Все проблемы в жизни из-за баб, так что красота красотой, а собственные нервы дороже. – Игорь… Тебе уже тридцатник скоро, ты реально жениться не намерен? – Да нафиг это надо. С моей работой одному лучше. При постоянной нервотрепке на работе не хватало мне еще и дома постоянной лесопилки!       За разговором мы наконец пришли в больницу, где нас ждали коллеги с накрытым столом. Да, девушки постарались на славу. Кто-то даже притащил мои любимые свиные ребрышки, что я тут же с удовольствием отметил. Без лишних предисловий мы приступили к празднованию. Поначалу все было тихо и мирно, но когда мы начали распивать вторую бутылку водки девочек начало развозить. Вскоре стол был несколько отодвинут, и некоторые дамы тут же пустились в пляс на освободившейся площадке. Диджеем стала девчонка из неврологического ПИТа, которая запустила музыку на своем телефоне. Я предпочел не упиваться в дрова, а сидеть в сторонке, хрустеть ребрышками и запивать их газировкой. Алкоголь действовал, праздник удался на славу… Что еще нужно для счастья? Примерно через час, когда Макар выглушил ром и было решено купить догон у знакомых в магазине через дорогу, дверь распахнулась, и на пороге нарисовался Серега.       Все взгляды тут же устремились на него. Я замер с ребрышком у рта, приготовившись услышать самое страшное. Рядом застыл Макар, откручивавший пробку на последней бутылке водки. Девочки остановились прямо по среди танца. Повисла пауза. – Вот ты где, – произнес коллега. – Празднуем? – Только не говори, что… – обратился я к нему, из последних сил надеясь на то, что он просто заскочил на огонек. – Вызов, – гонгом прозвучало роковое слово.       Я прикрыл глаза и мысленно отсчитал до десяти. Народ загудел… Очень недовольно загудел. Телефон с музыкой выключили. – Крокус? – поинтересовался я, уже зная ответ. – Крокус, – кивнул Серега. – Ну кто опять? Вокалистка? – Да…       Я тяжело вздохнул и полез под стол за ракушкой… На всякий случай. – Ладно, мы же на то и медики, чтобы помощь оказывать, – резюмировал Валера. – Пойду за глюкозой. – Ну п…ц, отпраздновали б…ть, – разочарованно вздохнул Макар и с досады махнул рукой, забыв, что в ней последняя бутылка водки.

***

      Неофициальная раздача автографов подходила к концу. За зданием концертного зала Флор, Туомас, Трой и Эмппу расписывались на постерах и открытках. Иногда кто-то из них фотографировался с фанатом, а затем возвращался к раздаче. Вскоре остался последний молодой человек в темном балахоне. Он подошел к музыкантам без постера или фотоаппарата и исподлобья посмотрел на Флор. Та нахмурилась и напряглась, но внешне осталась невозмутимой. Еще с детства женщина привыкла не доверять таким вот темным типчикам, поэтому за каждым его движением она следила с удвоенным вниманием. Парень в балахоне продолжал так же смотреть исподлобья на Флор и, похоже, даже не думал уходить. – Тебе чего надо? – попытался выйти с ним на контакт Туомас. – Да я вот, просто стою, – ответил он.       Флор не понравился голос типа. В нем явно слышались неприязнь и неприкрытая угроза. Остальные музыканты тоже были не очень-то довольны обществом этого странного типа. – И зачем ты стоишь именно тут? – старался не терять самообладания Холопайнен. – Иди постой в другом месте. – Да меня и это устраивает, – хмыкнул незнакомец. – Знаешь, я давно хотел сказать одну вещь… Туомас Холопайнен, вы дебил. – Это почему же? – спокойно спросил музыкант, однако в его тоне сквознули металлические нотки. – Потому что сначала Тарью выгнал, – ответил парень и запустил руки в карманы. – Потом на ее место взял какую-то утку, а теперь вот эта дылда у тебя в вокалистках… – Все сказал? – спросил Холопайнен. – А теперь иди лучше по-хорошему отсюда. – Я-то пойду, – фыркнул парень, а затем резко кинулся на Флор.       Эмппу и Трой попытались закрыть вокалистку, но атака была слишком стремительна. Впрочем, женщина ожидала подобного исхода и, не церемонясь, махнула ногой. Удар пришелся аккурат в промежность парня. Тот охнул, скрючился, но все же успел махнуть левой рукой. Флор вскрикнула и, схватившись за правый бок, отступила на шаг. Удар незнакомца оказался неожиданно сильным и болезненным. Парень попытался достать ее снова, но не преуспел. Туомас, Трой и Эммпу наконец схватили резвого агрессора и откинули его назад. Парень кувыркнулся, поднялся, проорал что-то торжествующе-угрожающее и рванул прочь. – Вот урод, – рыкнула Флор. – Погоди, я еще тебя достану!       Однако побежать за ним следом ей не дали те же трое мужчин. – Флор, успокойся, – попытался успокоить женщину Эмппу. – Мы обратимся в полицию. Он не уйдет от наказания.       Женщина словно не слышала их. Она еще дважды рванула через сцепленные руки Туомаса и Троя, но затем тяжело осела, едва не повалив музыкантов на землю. – Эй, что с тобой? – обеспокоенно спросил Трой. – Что-то мне дышать тяжело стало, – пробормотала Флор. – Бок болит невыносимо… – Бок? – переспросил Туомас.       Флор почему-то резко побледнела, хотя и не потеряла боевого настроя. – Пошли обратно, – она энергично встряхнула головой. – Нам еще завтра в Санкт-Петербурге выступать. Черт, как же больно… Что он вообще сделал? – Флор, у тебя кровь! – внезапно воскликнул гитарист. – Где? – удивилась женщина, после чего перевела взгляд на правый бок. – Ах ты ж… Что за х…?!       Ладонь и платье нидерландки были испачканы кровью, которая сочилась как раз в месте удара. – Это от ножа, – заключил Трой, внимательно посмотрев на асфальт. – Кажется, он вот там лежит. Надо бы забрать его. – Я вызываю медиков, – тут же среагировал Туомас и полез за телефоном. – А я-то думаю, чего мне так больно? – процедила Флор. – Показалось, он меня едва задел… – Может, тебе помочь? – обеспокоенно спросил Эмппу. – Ты сильно побледнела, и у тебя ноги дрожат. – Не надо, – отмахнулась вокалистка. – Сама дойду.       Женщина направилась в гримерку. Хотя было видно, что шаги даются ей с трудом, помощь от участливого гитариста она упорно не принимала. – Эмппу, ты бы не корчил из себя героя, – усмехнулся Туомас. – Она бы тебя раздавила. – Не самое хорошее время для шуток, – огрызнулся гитарист. – Это же ножевое ранение! – Ага, поэтому спецы уже едут. – Опять Игорь и его команда? – Наверное, да, уж больно веселый голос был у диспетчера. – Это кто такие? – спросил подошедший к ним Трой.       В руках мультиинструменталист держал пакетик с ножом, на что немедленно обратили внимание. – А это тебе зачем? – спросил Эмппу. – Доказательства, – лаконично ответил англичанин. – Так кто это? – Игорь, травматолог, – пояснил Туомас. – Так нам везло, что он уже дважды лечил наших вокалисток. Причем у обеих переломы были. – И какие? – У Тарьи была сломана нога, у Анетт – скула. Что еще более интересно, первый раз он приехал пьяным, а во второй раз спал на ходу. И оба раза выполнил работу отлично.       Трой в ответ только удивленно приподнял бровь, но от дальнейших комментариев предпочел воздержаться. Туомас сразу понял, что ему не поверили, однако решил не переубеждать англичанина, потому что подумал, что тому будет лучше увидеть все своими глазами.

***

      Макар, конечно, придурок! Мало того что бутылку водки разбил, так еще и я у него виноватым оказался. Видите ли, раз я на вызов еду, то я и должен отвечать за сорванный праздник. В общем, уровень адреналина у меня поднялся знатно. Я уже был готов зарядить по разбушевавшемуся анестезиологу свой фирменный боковой слева, но положение спасла Катюха. Она бесцеремонно схватила ругающегося Макара за шкирку и заставила убирать разбитую бутылку.       Пока суд да дело, я выскочил из ординаторской, и уже через пару минут мы гнали к Крокусу. Семеныч как всегда рулил дворами, поэтому в пробки мы особо не попадали. – Что, на этот раз все так серьезно? – спросил я, дожевывая ребрышко. – Ножевое вроде как, – ответил Серега. – Сам понимаешь, что это значит… – Ага… – помрачнел я. – Е…ые протоколы с нашими доблестными полицейскими составлять. – Хорош праздник, ничего не скажешь, – добавил Семеныч. – Кстати, почему день медицинского работника отмечают все, кроме самих медиков? – заинтересовался Серега. – Разве это честно? – Ну, не скажи, – покачал головой я. – Вон, соседнему корпусу дали выходной. – Там заведующие – жополизы, – хмыкнул Семеныч, – поэтому они и отдыхают. А мы въе…ем по чем зря. – И, тем не менее, факт остается фактом, – пожал я плечами. – Выходной у них есть. Хотя, может, оно к лучшему, а то боюсь, день медика превратился бы в аналог дня ВДВ.       На минуту в машине воцарилась пауза, а затем коллеги заржали как кони. – Ну ты дал, – со смехом заявил Серега. – Хочешь сказать, ты бы полез в фонтан? Или начал бы приставать с вопросами: «Ты из какой больницы? ВУЗа? Отделения?» – Ага, – кивнул я. – А потом бы разбивал об голову пузырь со спиртом и с воплем «За травматологию!» п…л клизмой юристов с экономистами? – А я всегда говорил, что пьяный врач – хуже десантника, – добавил Семеныч, вытирая слезы. – Десантник просто голову открутит, а врач – еще и унизить сумеет!       За смехом мы наконец подъехали к уже почти ставшему нам родным зданию Крокуса. – Так, ладно… – хлопнул я в ладоши и вмиг посерьезнел. – Серег, прихвати там, на всякий случай, рингер с полиглюкином, а то, может, кровопотерю надо будет восстанавливать, а я пойду оценю масштабы проблемы. – Если что, ставь переферичку на вену. – Нет проблем.       Я выскочил из машины, взял кейс и направился ко входу. Там уже стояли три человека, в которых я узнал Туомаса, Эмппу и Троя. – Ну, здравствуй, гений современной поэзии, – ухмыльнулся я и протянул руку клавишнику. – Здравствуй, вечно неадекватный травматолог, – улыбнулся Туомас, отвечая на рукопожатие.       Я не мог не отметить, что у него фактически пропал акцент. Это меня несказанно порадовало. Я также поздоровался с Эмппу и Троем. Последний смотрел на меня с нескрываемым любопытством. – Ну вы нашли время для вызова, – ворчливым тоном сказал я. – Вы что, совсем своих дам не бережете? – Мы-то бережем – фанаты все никак не угомонятся, – ответил клавишник. – Фанаты, говоришь? – усмехнулся я. – А как же охрана? – Это же неофициальная раздача автографов, какая тут охрана… – развел руками Туомас. – Вот для таких случаев она и нужна, – назидательно произнес я, после чего обратил внимание на то, что Трой держит в руках какой-то пакетик с ножом. – Я слышал, у Флор ножевое? – Да, – кивнул лидер группы. – Какой-то урод стоял в очереди за автографами, а потом напал на нее. Мы отбились, но один раз он ее ударил. – Оружие у него? – Нет, он его выронил. Трой подобрал.       Я хотел было разразиться гневной тирадой, что нельзя трогать оружие нападения до приезда полиции, но англичанин показал мне пакет в котором находился раскладной ножик. – Руками трогал? – поинтересовался я на английском. – Нет, – отрицательно качнул головой мужчина. – Отпечатки могут остаться. – А пакет где взял? – Это мой, я в нем мундштуки держал. – Дай взглянуть.       Трой протянул мне пакетик. Я осторожно взял его за верхнюю часть и поднял на уровень глаз. Ничего необычного, простой раскладной ножик – изогнутая рукоять, лезвие где-то семьдесят миллиметров… И полностью окрашено кровью. За рассматриванием ножа меня и догнал Серега с капельницей. – Неплохое ранение, – прокомментировал он. – Куда ее ударили? – спросил я, возвращая пакет Трою. – Правый бок, – ответил Туомас. – Куда точно, я не рассмотрел. – Ладно, разберемся по ходу дела. Идем.       Однако не успел я сделать шага, как из дверей выскочила какая-то стройная симпатичная рыжеволосая девица. На ее лице застыло выражение неподдельного страха. Она схватила клавишника за руку и что-то затараторила на непонятной абракадабре. Туомас попытался ее успокоить, показал на меня и Серегу, видимо, для того, чтобы она поняла, что помощь приехала. Однако после очередной реплики девушки лидер группы нахмурился и посмотрел на меня. – Она говорит, что Флор ведет себя странно, – передал он слова девушки. – Внезапно стала агрессивной и ударила Марко… – Так… Разговоры – потом! Бегом! – скомандовал я и рванул вперед.       Серега и участники группы побежали следом. Кто эта рыжеволосая деваха, я решил выяснить позже – сейчас надо было срочно успокоить Флор.       Долго идти не пришлось, через пару поворотов мы оказались рядом с дверью в гримерку. Изнутри доносился стук и ругань. Снаружи ее держали Марко и Кай. Под глазом у басиста зрел здоровый фонарь. – Здорово, мужики, – обратился я к ним. – Привет, – ответил Марко. – Извини, не могу протянуть руку. – Если мы ослабим хватку, Флор вырвется и устроит тут погром, – добавил Кай.       Я посмотрел на дверь и вздохнул. Конечно, не в моих правилах бить женщин, но, судя по всему, тут был другой случай. Нужно было действовать силой. – Значит, я попытаюсь ее удержать, – сказал я и поставил кейс на пол. – Серег, у нас транквилизаторы есть? – Поищу, – отозвался напарник. – Ну, за дело, – выдохнул я и сжал кулаки. – Мужики, открывайте дверь. – Уверен? – спросил Марко. – Может лучше… – Открывайте.       Басист кивнул барабанщику, и они отпрыгнули в стороны. В следующую секунду дверь распахнулась, и я словил мощный удар в челюсть. Такой прыти от дамы с ножевым ранением я никак не ожидал, да и удар у госпожи Янсен был весьма хорошо поставлен. Но, несмотря на заплясавшие у меня перед глазами звездочки, я сумел остаться на ногах и, пригнувшись, врезал локтем в живот разогнавшейся нидерландке. Все-таки не зря я в свое время занимался, удар держать меня там научили хорошо. На секунду Флор отступила, но затем с рыком понеслась напролом. Кай попробовал схватить ее сбоку, но вокалистка ловким пинком отправила его на пол. Однако он дал мне время подойти на сближение и атаковать. Флор пропустила четкую двойку в подбородок, и ее откинуло обратно в гримерку. Тем не менее, долго лежать женщина не стала: она перекатилась и снова поднялась на ноги. Несмотря на кровоточащий правый бок, бледность и тяжелую одышку, сдаваться госпожа Янсен не торопилась. Сейчас она была похожа на загнанного зверя, который был готов на все, лишь бы выжить. Все было куда хуже, чем я думал вначале. Похоже, лезвие было отравлено – иначе я не могу объяснить столь неадекватное поведение женщины. Нужно было срочно действовать, ведь чем сильнее она сопротивляется, тем быстрее будет действовать яд. – Серег, атропин! – крикнул я. – А транквилизатор? – напряженно спросил Серега. – Отравление! – коротко рявкнул я и снова ринулся в атаку.       Надеюсь, напарник меня понял. Удар в подбородок Флор снова пропустила, но ответить не замедлила. Нога нидерландки попала мне точно в пах. В этот момент я был очень рад тому, что захватил соответствующее снаряжение. Конечно, было неприятно, но ракушка погасила значительную часть удара, и я смог продолжить бой. Кажется, я услышал чей-то возглас и бормотание, но отвлекаться не было времени. Я ответил боковым в челюсть, и женщина снова оказалась на полу. Впрочем, надолго она там не задержалась – Флор врезала мне в пах подъемом ноги, и я был вынужден отступить. В следующее мгновение она уже была на ногах. Она отскочила назад, и через секунду ее рука оказалась на спинке стула. Флор незамедлительно вооружилась им и атаковала. Я сместился с линии удара и схватил женщину за руки, чтобы избежать повторного нападения, но вокалистка хорошенько всадила мне коленом по печени. От боли на какое-то мгновение потемнело в глазах, я пошатнулся и упал на одно колено. Впрочем, рук я не разжал, поэтому увлек Флор за собой. От резкого рывка она выронила стул. Слабеет… Это мой шанс! Я отпустил руки женщины, но тут же схватил ее за ноги и провалился вперед. Она упала, и наша схватка перешла в партер. Здесь у меня было больше преимуществ. Вокалистка попыталась выцарапать мне глаза, но я сбил руку локтем и навалился на женщину всем весом. Флор закричала и принялась вырываться сильнее. Больно, конечно же, но мне было не лучше. Еще одним рывком я зажал ее руки под собой и локтем надавил на сонную артерию. Хрипя, женщина все еще пыталась вырваться, но получалось у нее это намного хуже. Сопротивление ослабевало. Я почти дожал ее… Буквально через несколько секунд она перестала вырываться. – Серега, е…шь, – скомандовал я, отпуская женщину.       Коллега мигом подскочил к нам и ввел атропин. – А теперь? – Зови Семеныча с носилками…       Я тяжело привалился к дивану и выдохнул. Дыхание восстанавливалось тяжело. Нос и челюсть сильно болели. Схватка отняла у меня порядочно сил, к тому же, один глаз начала заливать кровь. Я чуть склонил голову вперед и провел рукой по лицу… Замечательно! Рассечена бровь, нос свернут и разбита губа. Что ж за ерунду она получила? Слишком сильным было психомоторное возбуждение, возможно, галлюцинации, да еще и боль почти не воспринимала. Похоже, смешали несколько ядов. Другого объяснения просто нет.       К моему удивлению, мимо прошел Марко, открыл окно и крикнул на несколько ломаном русском: – Семеныч! Носилки е…ь!       Мы с напарником перевели на басиста недоуменные взгляды. Тот как ни в чем не бывало закрыл окно и пошел обратно. – Туомас научил, – ответил он на наш немой вопрос. – Неплохо, – фыркнул я. – Серег, что там с ранением? – Паршиво, – ответил напарник. – Там клапанный гемопневмоторакс… – Переверни ее на здоровый бок… Кровь сильно идет? – Нет, но постоянно… И какая-то она темная.       Я нахмурился. Конечно, темная кровь не является чем-то из ряда вон выходящим, но по тону Сереги я догадался, что цвет неестественный. Я подвинулся ближе, и мы повернули Флор на здоровый бок. Наконец-то я смог как следует осмотреть рану. Выглядела она достаточно аккуратно, благо, на лезвии ножа не было зазубрин. При вдохе стенки несколько расходились, а вот при выдохе оставались на месте. Кровь, сочившаяся из раны, действительно имела неестественно темный, почти черный цвет. Я принюхался, и мои подозрения подтвердились. Кровь воняла, а значит, стопроцентное отравление ядами, скорее всего, растительного происхождения. – Серега, давай полиглюкин, – скомандовал я. – И кинь спирт, чтоб я руки обработал.       На все про все у нас ушло не больше минуты. Мы поставили капельницу и пассивное дренирование на рану, чтобы уменьшить давление в грудной полости. Теперь Флор можно было спокойно транспортировать. Семеныч притащил носилки как раз тогда, когда мы накладывали повязку. Они с Серегой и понесли вокалистку в машину, а меня остановили участники группы, для того чтобы вытереть лицо от крови. Все мои возражения и попытки вырваться были бесполезны. Обрабатывала меня та самая рыжеволосая девица. – Ребята, в самом деле, – пытался я их урезонить. – Дорога каждая минута…       Рыжая что-то высказала мне и продолжила вытирать кровь. – Что она говорит? – спросил я, чувствуя себя полным бараном. – Сказала, что тут дело одной минуты, и долго тебя не задержат, – ответил мне Туомас. – Так что терпи. – Как ее хоть звать-то? – спросил я, понимая, что от их заботы мне не отвертеться.       Благо работала девушка быстро. Она даже умудрилась вправить мне нос, причем так, что я почти не почувствовал боли. Сейчас мне только слегка пощипывало бровь. – Йоханна, – ответил клавишник. – Интересное имя, – хмыкнул я и наконец-то смог подняться с кресла. – Спасибо, Йоханна.       Думаю, тут она меня поняла, потому что тут же улыбнулась и кивнула. Я улыбнулся в ответ и принялся упаковывать кейс. – Туомас, как она тебе? – спросил я между делом. – Девушка красивая, смелая, мозги на месте… Ты жениться не думал? – Ну, мы как бы уже женаты, – засмеялся Холопайнен.       Челюсть у меня отпала сама собой. Только сейчас я обратил внимание на безымянные пальцы Туомаса и Йоханны. Два обручальных кольца на левой руке… Странно, конечно, но такая уж у них, похоже, традиция. – Ну, поздравляю, – выдал я, запаковав наконец кейс. – Наконец-то ты повзрослел. – Не вечно же мне жить прошлым, – пожал плечами Туомас. – Жизнь – штука изменчивая. – Ладно, счастья вам… А теперь, будьте добры, пропустите меня! Надо бежать и лечить вашу же вокалистку. – Удачи, – серьезно сказал Туомас и протянул мне руку. – Надеюсь, вы справитесь.       Я ответил на рукопожатие и зашагал к выходу. – Можно мы тоже поедем? – внезапно спросил Марко.       Эмппу, стоявший рядом, коротко кивнул. – Поехали, – отрывисто произнес я, и мы втроем покинули Крокус.

***

– Туомас, теперь я тебе верю, – первым делом сказал Трой, когда дверь за доктором закрылась. – Это настоящий мастер своего дела. Я думал, такого не бывает. – Я тоже так думал, пока его не повстречал. С Флор, правда, ему меньше всех повезло… Тарья с Анетт хотя бы не сопротивлялись. – У него, похоже, еще и яйца стальные, – задумчиво добавил англичанин. – Ты видел, с какой силой она ему туда залепила?       Туомас невольно поежился. В этом вопросе любой мужчина проявил бы солидарность и понимание. – Как думаешь, с Флор все будет в порядке? – обеспокоенно спросила Йоханна. – Я волнуюсь… Ранение оказалось куда более серьезным. Тут, наверное, еще и полиция будет. – Возможно, – кивнул Туомас. – Поэтому нам пока придется задержать концерты… Но насчет Флор можешь не переживать. За дело взялся Игорь. Ее выздоровление – всего лишь вопрос времени. – От него несло спиртным, – не успокаивалась девушка. – И мне показалось, он на что-то злился… – Я еще раз повторяю, не беспокойся, – твердо произнес клавишник. – В каком бы он состоянии ни был, все будет по высшему уровню. Флор в надежных руках. – Чего нельзя сказать о нас, – вклинился в разговор Трой. – Если мы тут задержимся, то придется платить неустойки. – Значит, заплатим, – отмахнулся Туомас. – Деньги – это не главное. Мы и так слишком часто вели себя как свиньи по отношению друг к другу. Один раз я уже посчитался с финансовыми затратами, и ничего хорошего из этого не вышло. – Ты про Анетт? – фыркнул англичанин. – Да ладно, ее и так не особенно любили. Помнишь, как все были рады, когда ее сменили? – Да, помню, – перебил его клавишник. – А еще я помню, что она пела с нами шесть лет, и только благодаря ей я пережил увольнение Тарьи. Она сыграла в нашей группе не последнюю роль, а как отплатили мы? Под шумок взяли Флор. – И это было правильным решением, – упорствовал Трой. – Может быть, и правильным, – кивнул Туомас. – Но мы действительно ни разу ее не навестили, когда она была в больнице. Это, по-твоему, правильно?       Трой не нашелся, что сказать. – Что сделано, то сделано, – заявила Йоханна, пытаясь разрядить обстановку. – Какой смысл говорить о правильности, если уже ничего не изменится?       Мужчины молчали. Они оба прекрасно понимали, что девушка права, и все же неприятный осадок на душе, который все так старательно маскировали, всплыл наружу. Туомас разом вспомнил ответы Марсело на письма фанатов, где он описал состояние внутри группы. Как бы у клавишника ни чесались кулаки разбить лицо аргентинцу, он понимал, что тот был полностью прав. Затем он вспомнил обиду Анетт, потому что ее не навестили… И, черт возьми, она тоже была права! Разве так поступают с людьми, которые играют в твоей жизни не последнюю роль? Разве не из-за этого он потерял Тарью когда-то?       Все проблемы взаимоотношений всегда завязаны на том, что кто-то где-то что-то не сказал. И это недопонимание растет, как гнойный нарыв, содержимое которого рано или поздно выйдет наружу. Раньше Туомас не слишком обращал внимание на взаимоотношения в коллективе, но когда в его жизни появилась Йоханна, многое изменилось. Эта девушка открыла ему глаза на многие вещи, которые раньше казались незначительными. Да, сейчас нет смысла говорить о правильности, но все же кое что-то изменить можно. Туомас достал мобильник и набрал номер. – Кому ты звонишь? – поинтересовалась Йоханна. – Анетт, – пробурчал Туомас. – Надеюсь, она возьмет трубку… Мне есть, что ей сказать.       Трубку взяли только после третьего набора номера. – Здравствуй, Туомас, – раздался очень недовольный голос Анетт. – У тебя, видимо, что-то важное, раз ты звонишь мне три раза подряд? – Прости меня, – произнес клавишник, опуская лишние предисловия.       Повисла пауза. Холопайнен нутром почувствовал, как у бывшей вокалистки отпала челюсть. – Не поняла, – наконец донеслось из трубки. – За что? – За все, – вздохнул клавишник. – За то, что был сволочью, за то, что не пришел к тебе, когда ты болела, за это чертово увольнение… – Прошло уже порядочно времени, – после небольшой паузы сказала Анетт. – Раньше ты не испытывал подобного сожаления, так почему ты только сейчас решил позвонить? – Потому что раньше я не слишком задумывался над этим. Мне казалось, раз я лидер группы, значит, все мои решения верны по умолчанию. Особенно те, которые принимаются во благо группе. Сейчас я понимаю, что человеческие взаимоотношения и человеческая жизнь намного ценнее неустоек за концерт и имиджа группы. Конечно, ты можешь послать меня далеко и надолго, и будешь права, но знай, что мне стыдно за свое поведение. – Ну, за увольнение, положим, можешь не извиняться, – усмехнулась женщина. – За это я тебе даже благодарна. – Неужели? – Да. Эта болезнь просто ускорила решение. Знаешь, за что мне действительно было обидно? За то, что я лежала в палате одна и мучилась, а вы там отрывались, и никто даже не позвонил мне и не поинтересовался, как я себя чувствую. – Прости… Это было моим решением не отменять концерты, и теперь я понимаю, что оно было не самым верным… Но на тот момент мне казалось, что другого выбора у нас нет.       Снова повисла небольшая пауза. Но клавишник чувствовал, что с души будто свалился некий незримый груз, который терзал и мучил его достаточно долгое время. – Я рада, что ты все это понял, Туомас, – голос Анетт потеплел. – Лучше поздно, чем никогда. Извинения приняты. – Спасибо. – Извини, но я не могу больше говорить, у меня тут семейный ужин. – Тогда как-нибудь еще поговорим. Пока.       Туомас сбросил вызов и с облегчением выдохнул. Надо бы и перед Тарьей извиниться… но это уже не сегодня. Из коридора высунулся напряженный Кай. – Там полиция, – сообщил он. – Ищут свидетелей. – Пойдем, – сказал Трой. – Надо передать им улики.       Туомас кивнул, обнял Йоханну и направился к выходу.

***

      Не знаю, каким местом думал Семеныч, когда сказал что «нам нужно в объезд», но это явно была не голова, потому что тряска на кочках – самое то, что нужно даме с ножевым! Я был в салоне, чтобы контролировать состояние Флор, Марко и Эмппу подпрыгивали на сиденьях у входной двери. Чтобы не слишком растрясти мисс Янсен, мне пришлось пристегнуть ее ремнями к кушетке и как можно плотнее зафиксировать правую руку, к которой подходила капельница. Однако принятые меры мало помогали. Несмотря на все мои старания держать кушетку ровно, тряска уже дважды едва не вырвала катетер капельной системы. – Какого х…я мы едем по этим буеракам?! – заорал я после очередного прыжка. – Пробку объезжаем! – донесся до меня голос водителя. – Тут дорога короче! – И опаснее, – разъяренно крикнул я в ответ. – Ты что, по недостроенному участку поехал? – Другой более короткой дороги нет! Держись!       Машина в очередной раз подпрыгнула, и я крепко впечатался лбом в потолок. Марко и Эмппу едва не вылетели из своих кресел. От пакета с жидкостью оторвалась игла с воздуховодом. – Семеныч, ты совсем е…лся?! – заорал я, крутя винтовой зажим. – Убьешь ее, нах…й!       Ответа не последовало. Семеныч въехал в очередную кочку. Я, едва удерживаясь на ногах, наконец отсоединил капельницу и закрыл катетер. Придется теперь новую систему делать… – Семеныч, ты е…ая скотина! – выругался я и полез в чемодан. – Сбавь скорость, не дрова везешь!       Но, похоже, водила решил нас конкретно затроллить. Не знаю, куда он выехал, но в салоне началась тряска не хуже, чем в блендере. Марко и Эмппу вцепились друг в друга и пытались не грохнуться на пол. Матерясь на чем только свет стоит, я все же ухитрился подсоединить воздуховод к пакету с полиглюкином. Затем я попытался вывести воздух из капельной системы и аккуратно слить остатки жидкости в таз, но при такой тряске сделать это было нереально. Я облил раствором музыкантов, себя и частично - оборудование, прежде чем остатки воздуха вышли наружу. С новой порцией мата я вернулся к Флор и заново присоединил систему. Казалось бы, все было нормально, пока Семеныч не решил газануть на каком-то подъеме. От резкого рывка Марко и Эмппу не удержались на седушках и улетели прямиком на меня. Меня самого впечатало в заднюю дверцу, но я не растерялся и скакнул на кушетку, поэтому мужики проскочили мимо. Однако радовался я рано: за подъемом последовал еще один рывок, но в этот раз в другую сторону. Марко и Эмппу,покатились обратно, а я, не удержав равновесия, приземлился аккурат на мисс Янсен, едва не вырвав только что поставленную собственноручно капельницу. – Может, хватит в боулинг играть? – раздался возмущенный вопль Эмппу. – Я вам не футбольный мяч, – поддержал коллегу Марко.       Я тоже хотел вставить свои пять копеек, но не успел. Еще один рывок машины заставил меня уткнуться носом прямо в… бюст Флор. Все бы ничего, но сзади что-то тяжелое придавило мне башку. Я попытался скинуть неожиданный груз, но ничего не вышло – похоже, он за что-то зацепился.       Да уж, хорошее положение, ничего не скажешь. Возможно, при других обстоятельствах я был бы рад такому сближению, но сейчас мне было не до этого. Я всеми силами попытался скинуть с себя ношу. Кажется, это была сумка с кардиографом, которая потянула за собой металлическую подставку вместе с кислородным баллоном. Но это было еще не самое страшное. Когда мне удалось немного сдвинуться, чья-то рука схватила меня за голову и буквально рывком вернула в исходное положение! Я снова закопошился, однако отпускать меня не торопились. В ухо что-то горячо зашептали. Поначалу я даже не въехал, что это женский голос. Вот же… Кажется, Флор начала приходить в себя и приняла меня за другого человека! Рано, слишком рано… Нельзя ей очухиваться! Я замычал и замахал руками, призывая помочь мне. Сделать это было сложно, потому что Флор довольно сильно вжала мое лицо себе в грудь, и я начал задыхаться. Да, быть задушенным бюстом вокалистки в машине скорой помощи – это так по-русски.       Однако на тот свет я пока что не торопился, поэтому удвоил усилия по высвобождению себя от цепкой хватки нидерландки. Когда у меня почти не осталось сил, груз с моей спины наконец-то исчез. Я немедленно скинул с себя руку женщины и поднялся, вдыхая воздух полной грудью. Своим спасением я был обязан Марко. Мужчина сейчас заново крепил металлическую конструкцию, предназначение которой для меня до сих пор оставалось неизвестным. Рядом Эмппу с кардиографом ставил на место баллон. При этом гитарист бросал на меня испепеляющие взгляды. Интересно, почему? Ладно, об этом потом, сперва надо было успокоить Флор, которая уже начала звать некоего Ханнеса. – Парни, ей нужен наркоз… Подайте маску, – сипло попросил я.       Марко среагировал незамедлительно. Я прикрепил маску на лицо женщины и подал закись азота. Конечно, рискованно, но это лучше, чем новая порция буйства. Только с дозировкой нужно быть осторожнее… Через некоторое время она наконец успокоилась, и я прекратил подачу газа. Только сейчас я понял, что тряски нет и в помине. – Подъезжаем к больнице, – крикнул Семеныч.

***

      Марко и Эмппу сидели в коридоре и смотрели на дверь операционной. В отделении их встретили весьма злые медики. Однако, несмотря на всю мрачность и напряженность обстановки действовали они достаточно быстро. Деловито осмотрев женщину, один из хирургов скомандовал везти ее в операционную и припряг к этому делу Игоря. Музыканты остались снаружи и ждали конца операции. От Марко не укрылось напряжение Эмппу. Гитарист нервно ерзал на стуле и постоянно смотрел на часы. – Чего ты как на иголках? – наконец не выдержал басист. – Уже час прошел, – ответил коллега по цеху. – Как бы там чего не случилось… – Расслабься, там Игорь, – махнул рукой Марко. – Именно, – недовольно фыркнул Эмппу. – Он, конечно, справится… Только я сильно сомневаюсь, что он знаком с такой вещью, как врачебная этика. – Не понял, – приподнял бровь басист. – С каких это пор ты придираешься к такому вопросу, как этика? Раньше тебя это не беспокоило… – Раньше он и не позволял себе такого. Вот скажи, других мест не было, что он забрался именно на кушетку? – Ты при такой тряске успел еще и над этим поразмыслить? – Я дзюдоист, не забывай. – А у него, похоже, по-другому мозги работают… – У меня создалось впечатление, что у него они иногда вообще отключаются. Как вообще при такой тряске что-то можно делать, да еще и скакать по салону! – Погоди, – прищурился Марко, наконец поняв, куда клонит друг. – Ты никак ревнуешь, мелкий?       Эмппу только фыркнул в ответ, но все было понятно и без слов. Басист фыркнул и тихо рассмеялся. – Кого? Флор к Игорю?! Я тебя умоляю… Если уж ревновать, то к Ханнесу. С ним они хотя бы встречаются. – Заткнись, – буркнул гитарист. – Эмппу… Ты ревнуешь Флор, – продолжал Марко. – Зачем? Она встречается с Ханнесом, ты – с Мией. Я не понимаю… Зачем ревновать Флор? – Затем, – взвился гитарист. – Ты думаешь, у меня все гладко с Мией? Да мне надоела эта неопределенность. Мы встречаемся уже долгое время, и ничего не меняется. – Вот как?! – присвистнул Марко. – Разве тебе не нравились такие отношения? – Когда-то, может, и да, но сейчас… – Эмппу махнул рукой. – Хочется понятных и определенных отношений. А ты зря иронизируешь. – Ладно, допустим так, – поднял руки басист. – Но с чего ты решил, что тебе что-то светит с Флор? – Потому что у нее несколько похожая ситуация, – ответил гитарист. – Только там дело осложняется тем, что Ханнес сам постоянно в разъездах. – Эмппу, ты помнишь, когда она это сказала? – поморщился Марко. – Во время хороших посиделок. И это слышал не только ты, но еще и вся группа. Не думаю, что там все настолько плохо…       Гитарист только покачал головой, но не стал ничего говорить. Басист тоже замолчал, ожидая, когда наконец выйдут врачи. – Думаешь, не стоит и пытаться? – наконец нарушил молчание Эмппу. – Ну… Я этого не говорил, – качнул головой Марко. – В конце концов, жизнь крайне непредсказуема. Только я бы на твоем месте для начала как следует прощупал почву. Если есть реальный шанс, то почему бы им не воспользоваться? – Логично, – кивнул Эмппу и бросил взгляд на запертые двери. – Если еще будет с кем пытаться… – Эй, не мели чепуху, – возмутился Марко. – С Флор все будет в порядке. – А если…       Гитариста прервал звук открывающихся дверей операционной. Из проема вышел хирург, который принимал каталку с женщиной. Музыканты как по команде поднялись и подошли к нему ближе. – Ну, что там? – взволнованно спросил Эмппу.       От Марко не укрылось, что друг сильно разнервничался, хотя и пытался это скрыть. Доктор несколько секунд смотрел на музыкантов, а затем выдохнул: – Все…       Повисла пауза. Мужчины выпучили глаза, не в силах осознать полученную информацию. Эмппу едва удержался на ногах, благо, Марко успел схватить его за плечо. Неужели, несмотря на все принятые меры, доктора ничего не смогли сделать?! – Как? – тихо пробормотал гитарист. – Не может быть… – Это еще почему? – удивленно ответил хирург, стягивая маску. – Очень даже может.       Марко сжал плечо Эмппу, который уже был готов хлопнуться в обморок. – И что теперь? – спросил басист, стараясь сохранять спокойствие. – Стандартная процедура, – деловито ответил врач. – В реанимацию на пару-тройку часиков. Если все в порядке, то в общую палату до выписки.       Снова повисла пауза. – Не понял, а как же… все? – недоуменно выдал Эмппу. – Эй, да что с вами?! – в свою очередь обалдел хирург. – Все – значит все, конец операции. – Так она…       От вида озадаченных музыкантов хирурга пробило на смех. – Б…ть, – выдал он. – Да живая она! А вы что подумали?       В этот момент из дверей вывезли каталку с Флор. Рядом шел Игорь и контролировал подачу капельного раствора. Он показал музыкантам большой палец и скрылся в дверях реанимационной палаты. Через пару секунд к смеху хирурга присоединился нервный смех Марко и Эмппу. – Вы просто сказали это таким траурным голосом, – наконец объяснил Марко. – Вот мы и перепугались. – Нам обломали праздник и заставили работать, – хмыкнул мужчина. – Так что не обращайте внимания на голос… – Праздник? Какой праздник? – Профессиональный. День медика. А вы не знали, что ли?       Музыканты в очередной раз переглянулись и пожали плечами. – Нет, так дело не пойдет, – сказал Эмппу. – Нехорошо портить профессиональный праздник. Надо это дело исправить…

***

      Флор пришла в себя ближе к вечеру, как раз под конец моей смены. Я весь день метался по отделению между своими пациентами и вокалисткой. Благо, ближе к обеду за ней стала присматривать Катя, поэтому я смог уделить пациентам больше времени. Мисс Янсен выделили отдельную палату, с холодильником и туалетом.       Увидев меня, Флор первым делом поинтересовалась: – Где я?       Несмотря на общую слабость, говорила она достаточно твердо. Хороший знак. Ну что ж, в который раз я начинаю ловить себя на мысли, что английский стал для меня вторым языком. – В больнице, – ответил я, присаживаясь на стул. – Меня зовут Игорь. – Рада знакомству… Меня зовут Флор. – Я знаю, кто вы, – легко улыбнулся я. – Не волнуйтесь, автографы выклянчивать не стану.       Мисс Янсен приподняла бровь и удивленно посмотрела на меня. – Не первый раз лечу вокалисток, – развел я руками. – Не первый раз? Подождите… Я же вас знаю… Это вы лечили перелом Тарье? – Я что, тоже стал знаменитостью? – засмеялся я. – Нет. Просто Тарья – моя подруга и коллега… А как я здесь оказалась?       Прежде чем ответить, я сменил капельницу и ввел дозу атропина. – Если в двух словах, то какой-то урод вас вчера после концерта отравленным ножом пырнул. Прямо в легкое. Как следствие – клапанный гемоторакс и психомоторное возбуждение. Мы полночи вас зашивали, и до сих пор проводим детоксикацию, чтобы вывести яд. – А я-то думаю, почему у меня так бок болит… – усмехнулась женщина и поморщилась. Вдруг она что-то вспомнила: – Вот же… У нас же сегодня концерт в Санкт-Петербурге!       Вмиг помрачнев, она отвела от меня взгляд. От меня не укрылось, что она сильно расстроена. – Я бы на вашем месте сейчас меньше всего думал о концерте, – сказал я, проверяя вечерние таблетки. – Вы могли умереть от кровопотери, гемоторакса и нервного перенапряжения. Ваше счастье, что Туомас позвонил нам немедленно. – Интересно, кто теперь будет петь вместо меня… – тихо пробормотала нидерландка. – Неужели Йоханна? Нет, не справится… Интересно, кто у них на подхвате? – Никого, – улыбнулся я. – Туомас звонил Марко утром и сказал, что они никуда не уедут, пока вы не поправитесь.       Повисла пауза. Флор от удивления едва не уронила челюсть на пол. – Что они сделают?! – переспросила она. – Вы что, смеетесь? Это же… Это же значит, что они должны задержать тур, выплатить неустойки… – Ну, я в этих вопросах не силен… Завтра будут разрешены посещения, так что спросите все у Туомаса лично. – Это розыгрыш?       Я достал мобильник и протянул его женщине. – Позвоните и спросите. – Нет, – она отрицательно покачала головой. – Я посмотрю, правду ли вы мне сказали. – Дело ваше, – ответил я и убрал телефон. – В общем, вижу, что вы идете на поправку, так что держитесь. Что-нибудь от меня еще нужно? – Что со мной еще будут делать? – Ничего особенного: на третий день снимем дренаж, на седьмой – удалим швы и, если все будет в порядке, на десятый – выпишем. Еще вопросы?       Флор на мгновение задумалась, будто собираясь силами, а затем тихо спросила: – А можно вопрос личного характера? – Если вы мне доверяете – спрашивайте.       Несколько секунд она молчала, видимо, чтобы сформулировать вопрос. – Может быть будущее у людей, которые хорошо проводят время вместе, но не затрагивали вопрос о совместном проживании и дальнейшей жизни? – Интересный вопрос… Я не люблю иносказаний, поэтому буду прямым. Вы имеете сейчас в виду себя и своего бойфренда?       Женщина кивнула. Я задумался и внимательно посмотрел на капельную систему. Похоже, Тарья говорила, что мой совет оказался пророческим, вот теперь и Флор меня испытывает… Ладно, Игорь, что бы ты сделал, окажись в похожей ситуации? – Ну, пока вопрос о совместном проживании не затронут – вы и не узнаете, – наконец произнес я. – Пока люди не живут вместе, они многого друг о друге не знают. Я уверен, ваш друг замечательный человек на свидании, но каков он дома? Что, если он разбрасывает носки, храпит, сидит в свободное время в компьютере или тупо спит?       Флор снова состроила удивленную мордашку. – Согласитесь, уровень идеальности заметно падает? – продолжил я. – Пойдем дальше. Что вы не любите больше всего? – Эм… Я? Ну… Я не люблю, когда на меня давят… Не люблю настырность и непонятливость… Не люблю категоричность и резкость… Не люблю маринованный имбирь, ой, это не совсем отсюда… Не люблю, когда за меня что-то решают… – Достаточно, – прервал я женщину. – А теперь представьте, что ваш бойфренд любит то, что вы ненавидите. Представьте, что он настырный, непонятливый, резкий, все за вас решает и при этом килограммами уплетает маринованный имбирь. Как вам картинка?       Флор в ответ захихикала. Было видно, что смеяться в голос она не может из-за боли в боку. – Это просто принц на белом коне, о котором я всю жизнь мечтала. – А серьезно? – Если серьезно, я бы не выдержала. – Логично. А теперь представьте обратную ситуацию. Он ненавидит то, что любите вы. Что будет в этом случае? – Мы будем постоянно трепать друг другу нервы, – закончила мысль Флор. – Это один вариант, – кивнул я. – Есть и другой – компромисс. Куда сложнее, но тогда будущее точно будет. Все зависит от того, насколько вы готовы мириться с недостатками друг друга. Проверить это вам поможет совместное проживание… И ремонт. – Ремонт?! Зачем? – Ну, может, не ремонт, но попробуйте вместе поклеить обои. Если друг друга не убьете, что-нибудь, может, и получится… Флор, вы простите, но это же элементарные вещи, и вам не пять лет, чтобы вы не понимали этого. – Дело в том, что нас все устраивает во встречах, и я не знаю, готовы ли мы к таким экспериментам. – Тогда о чем мы вообще с вами говорим? То, что я перечислил, – всего лишь возможные варианты. Когда съедетесь и поклеите обои, сразу поймете, стоит ли пытаться встречаться дальше или лучше разойтись и не трепать друг другу нервы.       Флор основательно задумалась над моими словами. Эх, и почему я не работаю частным психологом? – Вот что, вы давайте сейчас не грузитесь и поправляйтесь быстрее. Мне уже пора. А завтра увидитесь с группой. Уверен, вам будет, что обсудить. – А… Можно еще один вопрос? – Задавайте. – Кто вам так лицо разукрасил?       Я хмыкнул и потер щеку. Синяк цвел хорошо, разве что не пах. Но не говорить же правду… – Подрался с каким-то уродом возле концертного зала. Он закурить попросил, я сказал, что не курю, а он мне «почему без шляпы?», ну и пошла драка. – Не повезло вам… – Наоборот. Я-то на своих двоих ушел, а этот придурок ползком, наверное, до дома добирался.       Флор понимающе кивнула. Мы распрощались, и я наконец смог пойти домой. Мысленно я пожелал вокалистке разобраться с ситуацией, которая ее гложет. Хорошая она, повезет кому-то, если дураком не будет.

***

– Наливай! – раздался мощный возглас Макара, который допивал уже вторую бутылку рома. – И как он еще не лопнул?! – тихо изумился Туомас. – У него просто мочевой пузырь резиновый, – ответил я клавишнику и налил себе еще вина.       Да, вот уж не думал, что музыканты так отблагодарят нас за спасение Флор. Хотя Эмппу что-то говорил еще об извинении за загубленный день медика. А может, это было за все сразу… Короче говоря, они смогли выбить нам дополнительный выходной. Не знаю, как им это удалось, но травма гуляла вместе с хирургией.       Не обошлось и без трудностей с полицией, СМИ и фанатами. Флор выписывали только на десятый день, поэтому, пока она находилась в отделении, больницу буквально штурмовали разные личности. Ладно еще полиция: эти ребята просто пришли, составили протокол, оценили травму и ушли. Нож, который подобрал Трой, существенно облегчил задачу в поисках преступника. Но вот с остальными пришлось держать почти что военную оборону. Пост перенесли ко входу в отделение, запасной выход закрыли, а рядом с палатой Флор постоянно тусил охранник с первого этажа. Возмущению корреспондентов и особо яростных фанатов не было предела, но мы не сдавались и раз за разом буквально на пинках выгоняли особо настырных. Разумеется, на нас написали кучу жалоб, однако главврач проигнорировал их. Похоже, он понимал, чем может обернуться паломничество жаждущих, если мы сдадим оборону. Вопрос мог бы подняться и выше, но к счастью, тут нам помогли менеджеры группы, благодаря которым напор людей снизился и жалобы так и остались на локальном уровне. Как мне потом рассказали Туомас с Йоханной, они организовали пресс-конференцию, где ответили на вопросы по поводу произошедшего инцидента. – Это кто тут не лопнул? – спросил Марко на английском, вклиниваясь в разговор.       Хотя он не особо хорошо говорил по-русски, язык он понимал достаточно хорошо. – Да вот, некий Макар, – отозвался Туомас. – Он ром глушит, как воду… – Неужели? Ха! Да я уже две бутылки выпил – и ничего. – Он тоже…       Марко нахмурился, а затем я заметил в его глазах крайне знакомый азартный огонек. Я сразу понял, к чему все идет. – Марко, не надо, – обратился я к басисту. – Макара даже мне не по силам перепить… – Сейчас покажу, как надо, – не обращая внимания на мои предостережения, заявил басист и решительно направился к анестезиологу.       Все заинтересованные взгляды за столом мигом устремились на них. Обратили на это внимание даже медесестры, зажигающие на танцполе. – Макар? – спросил Марко, пытаясь привлечь внимание.       Тот моргнул, а затем поднял взгляд на басиста и коротко буркнул: – Че? – Я спорить, что тебя перепить. – Б…я, что ж ты сразу не сказал! – тут же оживился Макар. – Садись рядом и приготовься к унижению – меня еще никто не перепил! – Значит, я первый буду, – кивнул Марко и присел рядом с анестезиологом. – Посмотрим еще… Наливай!       Кто-то заинтересовался дуэлью, но большая часть стола только закатила глаза. – Мужчины, – протянула Флор и обменялась с Йоханной понимающими взглядами. - Им бы только соревноваться… – Не говори, – кивнула та. – Ты-то откуда знаешь?! – возмутился Туомас. – Как будто я подобным занимаюсь… – Тебе только дай волю – тут же займешься, – хихикнула Йоханна. – Мне Анетт рассказывала, как ты пил по-черному. – Ну, если учесть, как я тогда переживал, это неудивительно, – обиженно буркнул клавишник. – Сейчас такого нет. – Вот и смотри, чтоб не было, – улыбнулась рыжая. – А то комиксы отберу.       Холопайнен театрально закатил глаза. Йоханна снова засмеялась и приобняла мужа. – Ну да, ты же теперь вырос, – язвительно добавил Эмппу. – Теперь ни невинности, ни мертвых мальчиков. – В смысле?! – выпучил глаза Туомас. – Я не… – Ты хочешь сказать, даже не заметил? – в свою очередь, удивился гитарист. – Ты в курсе вообще, что в последнем альбоме нет ни одного упоминания невинности и мертвого мальчика, которыми изобиловали предыдущие?       На лицо Туомаса было любо-дорого глядеть. Настолько офигевшего взгляда я ни разу ни у кого не видел. Первым засмеялся Трой, затем начали хохотать и остальные. – Ну, Маэстро, вы отжигаете, – сквозь смех выдала Флор. – Столько песен написали – и только теперь заметили разницу! – А я все гадала, что же изменилось, – добавила Йоханна. – Оказывается, все так просто! – Сделай лицо попроще, – вставил Кай. – А то глаза вывалятся. – Да нет, вы не поняли, он, наверное, уже нашел невинность, и актуальность в ней пропала, – предположил Трой.       Туомас ухмыльнулся, встал с места, поднял руки и с дебильнейшим выражением лица заорал: – Невинность нашлась, черт побери! Я это сделал!       В этот раз заржал почти весь зал, включая самого Маэстро. Исключение составили только Флор, которая не могла долго смеяться, и Марко с Макаром, поглощенные распиванием спиртного. Раздались даже аплодисменты со стороны танцпола. Туомас шутливо поклонился и сел обратно.       Веселье продолжалось полным ходом. Понемногу на танцпол выходили ребята с отделения. Музыканты почему-то не особенно присоединялись к танцам. В основном они выходили отдохнуть от шума и привести себя в порядок. Танцующих участников группы я видел только два раза: когда включили медляк, Туомас и Йоханна покружились вместе, а потом Троя раскрутили на брейк-данс, который он как ни странно весьма отлично сплясал. Такого от англичанина никто не ожидал, поэтому после танца его тут же куда-то утащили. Вскоре за столом остались только я, Флор и изрядно окосевшие Марко и Макар. Я не видел, сколько они выпили, но ни один не уступал другому. Надо сказать, это меня впечатлило. Еще никто не мог составить конкуренцию Макару. Внезапно ко мне подсела Флор. – А чего вы не танцуете? – поинтересовалась она. – Не люблю танцы, – отмахнулся я. – Всегда топчусь на одном месте… Как по мне, лучше петь. – Предпочитаете пение?! – Только не заставляйте демонстрировать. – Почему? – усмехнулась Флор. – Стесняетесь? – Нет… Просто я только одну песню знаю, но тут не караоке, и нет баяна.       Женщина усмехнулась и отпила еще вина. – Как заживает? – поинтересовался я. – Уже намного лучше, – вокалистка внезапно стала серьезной. – Вы, кстати, не выяснили, что это был за яд? – Выяснили, – кивнул я и допил вино. – Соланин с афганкой и героином, для усиления эффекта. Частая штука в криминале. Поэтому так долго его пришлось выводить, хотя удалось локализовать распространение. Хорошо, что варфарин не додумались добавить, иначе спасти вас было бы куда сложнее. – Варфарин… Он что делает? – Антикоагулянт. Проще говоря, кровотечение не останавливается. В общем, хватит о работе, у нас все-таки праздник… Может, пойдем потанцуем? Потопчемся на месте, так сказать…       Флор приподняла бровь, однако, предложение приняла. Похоже из вежливости… Впрочем, сильно ее грузить я не собирался: стандартные перешагивания и неловкие покачивания – все, что я могу. Нидерландка, однако, попыталась меня расшевелить, что у нее отчасти получилось. Все бы ничего, однако следом за довольно быстрой песней включили медленную музыку! Я посмотрел на Флор, она посмотрела на меня… Нам хватило одного взгляда, чтобы понять, что медляк отменяется. По крайней мере, для нас. Откуда ни возьмись, к ней подскочил Эмппу и тут же заключил в объятия. Выглядели они довольно забавно, странно, что Флор не начала вырываться… Впрочем, какая разница, это всего лишь танец! Как ни странно пара нашлась и для меня. Отойдя к столу, я случайно наткнулся на Катю. Не знаю, почему, но… А почему бы не рискнуть! – Потанцуем, – тут же обратился я к ней. – По-любому, – усмехнулась она и тут же положила руки мне на плечи. – Я думала, ты никогда не догадаешься меня пригласить.       От такого я просто офигел. Впрочем, профессиональная выдержка, не позволила мне растеряться, и я уверенно взял девушку за талию. Никакого протеста… Вообще никакого! Признаться честно, одно время я пытался подбить к ней клинья, но ничего из этого не вышло. Вообще, на Катю давно многие засматривались, однако она была неприступна. А сейчас… Она же ни с кем не танцевала медляки, так почему согласилась со мной? Может, это алкоголь так действует? Как-то неловко я себя чувствую… – Тебе нравится? – спросил я. – Разумеется, – ответила она и улыбнулась. – Игорь, не скажешь, почему я такая дура? – Ты не дура! – Брось. Только дура упустит такого мужчину, как ты. А я тебя, помнится, отшила… – Ну так попробуй пришить, – шутканул я.       Катя засмеялась. – Знаешь, тогда я еще не отошла от расставания… А сейчас я понимаю, что жизнь проходит мимо, а ты мне всегда нравился… Можно попробовать… Если, конечно, ты все еще не против.       Я не нашелся, что сказать. Ну Катюха дает! То шлет всех подряд, то сама вот так вот подкатывает… Хотя, с другой стороны, если меня чему-то и научило знакомство с группой Найтвиш, так это не пасовать перед трудностями и не бояться ошибок! Ну что ж, поживем – увидим. Может быть, что-то у нас и срастется. К черту все эти холостяцкие замашки! Это все бред!

***

– Эмппу, тебе не кажется, что ты много себе позволяешь? – спросила Флор.       Впрочем ее тон был не самым грозным, поэтому Эмппу не спешил выпускать нидерландку из крепких мужских объятий. – А что? Я просто с тобой танцую, – ответил он. – Никаких вольностей и прочего… – Послушай, раз ты здесь, можешь мне сказать одну вещь? – Какую? – Кто на самом деле разбил Игорю лицо? – Флор нахмурилась. – Он отшутился, но я чувствую, что это неправда. – Как по мне, тебе лучше не знать… – ответил гитарист. – Да и зачем тебе это? – Просто скажи. Я не хочу недосказанности. – Ладно, – вздохнул Эмппу. – Это была ты.       От неожиданности Флор даже споткнулась. Благо, рефлексы дзюдоиста не подвели Эмппу, и он не позволил женщине упасть. – Что значит я?! – То и значит… Ты вообще была не в себе после ранения. – Тогда понятно, почему он решил отшутиться… Я не помню этого. – Успокойся, сейчас уже все прошло. – Ладно… И, Эмппу, можешь уже меня отпустить, танец закончился!       Гитарист только усмехнулся. Хотя Флор и держала дистанцию, особого протеста она тоже не высказывала… Марко был прав, нужно было как следует прощупать почву, а уж потом… Кстати о Марко!       Эмппу поискал взглядом товарища, после чего отвесил себе смачный фейспалм. Впрочем, реакция Флор была похожей. Как и у всех остальных музыкантов… Победителя в дуэли не обнаружилось: Марко и Макар самозабвенно дрыхли на столе в окружении пустых бутылок.