Возвращение в море

В конечном итоге самым сложным оказался вовсе не выход на берег, и даже не жизнь среди людей. И ужас родов, отступил назад, когда Ариэль потеряла Эрика. Глупая, влюбленная шестнадцатилетняя Ариэль и представить не могла, что так получится. Она тогда не думала и не представляла, что будет дальше. Чего с неё возьмешь – ребенок. Сама став матерью поняла, и отца тоже очень хорошо поняла. Но толку от этого сейчас. Сейчас она все равно поступила бы так же. Даже зная всё наперед. Годы, прожитые с Эриком, были самыми счастливыми в её жизни. Осознавая почти вечность впереди, Ариэль понимала, что едва ли будет хоть в половину столь счастлива. Рана у неё в груди не затянется никогда. Если уж у отца не получилось, то куда ей. В шторм Ариэль сидит на одиноком утесе и смотрит на место, которое много лет считала домом. Сейчас там правит её сын. Её позднее, случайное и неожиданное второе дитя. Дитя, которое хватило отваги поднести к груди, в отличие от старшей дочери. Дети. Её дети, принадлежащие другому миру. По-своему Ариэль даже рада этому. Когда в детстве Мелоди мечтала о жизни русалки, она и вполовину не представляла что это такое. Что такое вечное блуждание в океане. Вечное одиночество. Сейчас Мелоди вышла замуж, и супруг увез её далеко от моря, в страну, где месяцами лежит снег и одни горы. Помнит ли она ещё язык рыб и морских птиц? Или человек, женщина в ней взяла верх? Ариэль не знает, что лучше, но надеется, что она счастлива. Она хочет, чтобы её дочь была счастлива. Сын унаследовал отцовский трон и теперь правит страной. Он совсем ещё юн. Эта ноша упала на его плечи слишком рано. Но Ариэль не может ему ничем помочь, только так же пожелать счастья. В Ричарде моря всегда было меньше, чем в Мелоди. Он не вслушивался в разговоры рыб и чаек. Разве что слушал шум волн, да и то Ариэль начала замечать это уже после возвращения в море. С тех пор у Ариэль появилось много времени на раздумья. Почти вечность. Русалки живут долго. Это она хорошо уяснила. В тот день, когда Эрик, кашляя кровью, лежал в постели и умирал. Болезнь её не коснулась, хоть она постоянно была с ним. Ариэль никакими человеческими болезнями не болела. Сколь опасными и заразными бы они не были. Но внимание Ариэль обратила только в ту, роковую болезнь Эрика. Её дети тоже не болели, и этому она была бы рада, не превратись сейчас в настолько разбитое создание. Ветер и шторм звали русалку петь с собой, но она молчала, с того дня она больше не поет. Эрик настолько ослаб, что не вставал с постели, черные волосы седели, в разы быстрее, чем в предыдущие годы. Он кашлял кровью и смирился с тем, что Ариэль никуда не уйдет и во многом был этому рад. Он держал её за руку, рассматривал лицо и попросил спеть. Ариэль исполнила просьбу, несмотря на стареющее тело, голос оставался неизменным. Её прекрасный голос, когда-то навсегда покоривший мужа. Она пела, ту самую песню. Эрик улыбался, и Ариэль упустила момент, когда его улыбка начала слабеть и меняться. А вместе с этим меняться начала и она. Белеющие волосы стремительно рыжели, возвращая свой первоначальный цвет. Морщины, испещрившие лицо, исчезали одна за другой. Руки и все тело наливались забытой силой. Обратившиеся в кинжалы ногти врезались в постель. И спустя мгновение не стало ног. Ариэль рыдала, смотря на угасающего и отчего-то улыбающегося Эрика. - Сними, - слабо потянул он за одежду. Платье соскользнуло само собой. Шнурок корсета, затянутый с утра отчего-то охотно развязался, а платье соскользнуло. Теперь на постели с Эриком сидела почти та же русалка, что он встретил много лет назад. Не девочка, женщина, но бесконечно молодая и прекрасная. Даже те же сиреневые ракушки на груди откуда-то взялись. Совсем слабой рукой Эрик прикоснулся к хвосту и…. и песня Ариэль кончилась. Но тогда она не думала об этом, тогда она ни о чем не думала. Хлюпая носом, немного придя в себя, Ариэль увидела замершего в дверях сына. Темноволосый пятнадцатилетний мальчик, только что лишившийся обоих родителей и ставший королем. Он не был готов. К такому невозможно подготовиться. Но выбора не было. Все уже случилось. Ариэль подозвала его к себе и обняла, настолько тепло и ласково, насколько могла. Он тоже плакал, плакал от осознания происходящего, от боли утрат. - Мама, я тебя когда-нибудь ещё увижу? – спрашивал сын. - Возможно, всё возможно, мой милый. А потом он сам нес её в море. С трудом и дважды остановившись для отдыха. Сидя на песке, чувствуя подступающие волны и зов океана, Ариэль прощалась с сыном. Понимая, что впервые за много лет зов моря не желанен и не будоражит сердце. Впервые ей не хочется петь. Родная стихия показалась на редкость холодной и жестокой. Покидать свою жизнь не хотелось, но было пора. Юная, но прожившая целую жизнь русалка окунулась в не приносящую покоя воду и устремилась в Атлантику, чтобы потом вернуться назад ни раз и ни два. А молодой король остался один на морском берегу, глядя на расходящиеся по воде круги, провожая русалку, бывшую его матерью. Чтобы в каждый шторм видеть её на скале в море, развевающиеся красные волосы и взгляд в никуда. Он мечтал услышать её песню, песню бури и моря. Он знал, что она должна быть, слышал, как все вокруг призывает к этому, пел сам, хотя раньше не отвечал этому зову. Но русалка каждый раз молчала, неся траур по умершему мужу и жизни на земле. Молодой король об этом знал и по-своему этому радовался, но все русалочье в нем хотело услышать эту песню, и он надеялся, что нестерпимый траур его матери окажется короче его человеческой жизни. И он услышит, как грустная русалка запоет, давая волю всей носимой с собой боли. Его сестра, которая слишком старше, чтобы они когда-то были близки, когда-то недолго была русалкой, узнала, что такое настоящее море. И за это молодой король ей завидовал, но только чуть-чуть. Хоть ему и нравятся морские песни, он знает, где его место и доволен им. В тот миг, когда он увидел превращение матери, он понял, насколько чужой морю. И что, сколько бы ему нравились морские песни, он может их только слушать и иногда подпевать. Но он – дитя суши, так же как его мать – океана. И этого не изменить. Грустная одинокая русалочка, когда-то вышедшая на берег, вернулась в море. Что для русалки одна человеческая жизнь? Чуть больше мгновения? Человеку никогда не узнать. Но все знают, что из всех недугов на свете морской народ подвержен лишь одному – любви. И шрамы от этого страшного недуга не исчезают никогда. И маленькая, глупенькая, добившаяся счастья русалочка лучшее тому подтверждение. Русалки любят лишь однажды. Любят, как не умеет ни один человек. Они слепы в своей любви и живут ею, готовы отдать все, что угодно и не умеют забывать и идти дальше, как это делают люди. В этом их величие и их же величайшая слабость.