Мстительный ревизор

Мышевецкий и Криптонианский сидят в кухне за столом и поглощают сплющенного Криптонианским порося. На заднем плане бегает Пелагея с горшками и кастрюлями. Стенографистка Лаура сидит под окошечком, подслушивает и с жаром записывает. Мышевецкий. Что ж, однако, позабавили вы статского советника. На весь уезд прославились! Теперь Кюри от зависти весь самогон свой осушат, настоенный на груше и орехах кедра! Криптонианский. А то! (зажевывает свиным ухом) Мышевецкий. Однако слышали, Баранов-таки стрелялся?! На улице появляется Бакинский. Бакинский. Кыш! Шикает на стенографистку Лауру, погоняет её прочь. Тащит, перевесившись через подоконник, со стола кусок порося и садится на под окошечком на пенек.. Бакинский. (жует) Угу, из панталонов. Когда топор поднять пытался. Пелагея (встревает) Да нет же! Вижновский же стрелялся! С Альтроновым, за честь сударыни Кюри-Ведьмовской, кою каждый из них оскорбить был волен, но пристыжен. Мышевецкий. (тяжело вздыхает, поправляя) Ртутьведьмовской-Кюри, не оскорбляйте слух мой, барышня! (Криптонианскому) Прекратите чавкать, друже, ей-богу, будто из деревни, а ведь ученый человек! Криптонианский. Травите тараканов дальше. А то, глядите, дворянин! (фыркает) Мышевецкий. (стукает кулаком по столу) Я этому уезду нужен! Бакинский. Ну, полно-полно, господа! А что прекрасная Наташа? Вы, Мышевецкий, в дом к ним вхожи… Криптонианский. Угу, у них клопы размером с крысу, я сверху видел… Мышевецкий. (не обращая внимания на слова учёного) Вы на Наташу не глазейте! У ней под юбкой пистолет! Бакинский. (удивленно) И вам дала? (ухмыльнулся) Что за чертовка?! Криптонианский. (прекратил жевать) Чего дала? Мышевецкий (в сторону) Тяжелый случай! (Криптонианскому) В альбоме расписаться! (обращаясь к Бакинскому) Ну, что вы, сударь, право слово. Её полковник отругал, что именное вооруженье стащила из его стола. А давеча на карнавале Альтронову касторки подливала в рюмку. (хихикает). Таки дуэль не состоялась, советник в нужнике сидел до самого обеду, почитывая «Вести Соковийки» за последние лет пять. Благо проверку наш уезд прошел успешно, Вижновскому спасибо, постарался. Пелагея. Однако ж, сударь Ртуть-Ведьмовский, согласье дал на брак сестрицы! Князь питенбурскией всерьез увлекся Верой, аж целый сборник написал стихов любовных! То с солнышком её сравнит, то с розою плетистой! (прижимает руки к груди) Какая партия Вижновский, вот свезло же! Мышевецкий. (в сторону) Завидовать негоже! Вбегает Рожкин, запыхавшись. Рожкин. Бакинского не видали? Бакинский, прячется под окошком, мотает головой. Пелагея, Мышевецкий, Криптонианский. (хором) Не-е-ет! Рожкин. О, горе мне. Опять пропал товарищ-сослуживец! Моя вина! Опять его теряю! Рожкин убегает. Бакинский выглядывает из укрытия. Бакинский. Вот ведь умучает теперь, и никуда не скрыться! Обратно в полон хоть беги! Баранов. (проезжает мимо верхом на гнедом коне) А вы его стреляться пригласите, станет как шелковый! Мышевецкий. Что до Наташеньки, то Барсуков сбежать изволил, до дальнего уезду, сказал – распределенье, крестьян надо в срочном порядке обучать грамоте. Пелагея. А Фурману сказал, что слишком неуклюж, ни звания, ни чина не имеет. И свататься к такой девице недостоин. Наталья Пална в слёзы… Бакинский. Каков болван! Сейчас пойду, утешу! (уходит) Старковский вбегает на кухню, следом за ним Фурман. Мышевецкий и Криптонианский прекратили жевать. Старковский. Одна напасть за другой, Николай Василич! (достаёт бочонок вина, откупоривает) Барон Земовский, сосед мой, прислал депешу, мол, кролики мои поели всю его капусту, и едет завтра он сюда за разъясненьем с урядником Рамловым! Фурман. (возмущенно) Вот ведь каков! Старковский. Вот ведь напраслину он брешет, зуб даю! И нету у него капусты никакой в именье, сам лично Пелагею слал копать его картошку! Уж, больно хороша она, из-за границы… Голландская! Во! Фурман. Ну, что же, общий сбор? Старковский. Пренепременно! (уходят, унося бочонок, Мышевецкий и Криптонианский переглядываются и меланхолично возвращаются к изничтожению порося. Занавес.)