Дама сердца

— Пап, — Мило с видом суровой сосредоточенности выглядывает из-за книги. — А кто такая дама сердца? — Ну, это… — Тензин смущенно поглаживает бородку. — Та дама, которой ты восхищаешься и к которой испытываешь сильные чувства. — То есть, как мама? Дама сердца — это жена? — Ну… — Тензин с трудом подбирает слова и наконец решается. — Да, это жена. — Но здесь у короля есть жена и есть дама сердца. Что-то тут не так… Тензин взмахивает рукой, и книжка, подвластная потоку воздуха, перелетает к нему. — Откуда эта книга? — Мило строит недовольную гримасу. — Верни ее сестре. Тензин думает, что нужно поговорить с Джинорой, чтобы та получше прятала свои романтические истории от младшего брата. — И все равно я не понимаю! Как так может быть, что есть дама сердца и есть жена?! — возмущенно пыхтит сын. Тензин тяжело вздыхает. — Надеюсь, тебе никогда не придется этого понять, — негромко бормочет он себе под нос. *** Когда они похищают Баатара и готовятся выйти на бой против огромного мехакостюма Кувиры, в бешеной суете сборов и наставлений перед боем, они вдруг остаются с Лин наедине. В комнате после шумного обсуждения неуютно тихо. Лин стоит рядом, и Тензин чувствует тонкий, едва ощутимый запах от ее волос. Лин всегда презирала духи и прочие «женские» штучки. Лин вдруг слегка отклоняется назад и заглядывает ему за спину. Тензину нужно все его самообладание, чтобы не покраснеть. — Тензин, — говорит она, едва уловимо растягивая гласные в его имени. — Трико. В твоем-то возрасте. Как смело. Она усмехается только одним уголком губ и глазами, зелеными, как листва. И между ними скачут искры, как всегда невидимые, неконтролируемые. — Лин, — строго начинает Тензин. — Неужели обязательно напоминать о тех временах? — хмурится он, изображая оскорбленную невинность. — О каких временах? — Лин поднимает брови. Ее лицо бесстрастно и строго. И Тензин все-таки краснеет. Ну почему он вечно ставит себя перед ней в идиотское положение? Может быть, он и правда единственный, кто помнит их прошлое? — О тех, когда я трахала тебя так, что ты ходить не мог? — вспоминает она, и Тензин немеет. Лин поворачивается и идет к двери. Навстречу выскакивает Болин, на ходу рассказывая детали плана. Кора, Мако, Суинь, что похожа и не похожа на Лин, как другая сторона монеты. Тензин стоит, онемевший, растревоженный, смущенный, захваченный воспоминаниями. Когда же они наконец забудут то, что было? *** На свадьбу Жу Ли и Варика Пема надевает привычный наряд, только с чуть более пышной и дорогой отделкой. Когда-то она пыталась освоить модные течения, стать красивой дамой, женой советника, но ей это так и не удалось. Все попытки следовать моде заканчивались катастрофой. Жена выглядела то как разряженная кукла, то как вульгарная проститутка. В итоге Пема сдалась и навсегда выбрала наряд магов воздуха, который придавал ей некоторое изящество. Пема, добрая, милая, заботливая, где-то в глубине души навсегда осталась восьмой дочерью крестьянина, деревенской простушкой. Тензин усаживает детей и жену на один из рядов стульев и оглядывается вокруг, стоя в проходе. Гости толпятся, рассаживаются в ожидании церемонии, разговоры и смех звучат повсюду. По проходу идет женщина, и Тензин с трудом сохраняет самообладание. Лин тоже презирает моду, ненавидит прихорашиваться и наряжаться. Но когда в силу обстоятельств все же дает себе труд надеть что-то кроме формы, от ее холодной элегантности мужчины выворачивают шеи. Она в зеленом платье в пол, закрытом под самое горло, но со стилизацией декольте на груди. Сверху строгий жакет темного оттенка. Она красива, словно знатная дама, и все же верна себе — перед ним все еще шеф полиции. Это талант, с которым нужно родиться. — Здесь есть место, — говорит он, когда Лин подходит. — Боюсь, ты будешь слишком сентиментальным. А я ненавижу свадьбы. — Я знаю. И все же — присядь со мной, — настаивает Тензин. Лин смотрит за его плечо. Пема успокаивает детей, обернувшись, улыбается Лин. Как всегда мило и как всегда насторожено. Лин пожимает плечами. — Ладно. Они сидят рядом. С правой стороны Пема, комкающая платок в руках и ловящая каждое слово Болина. А с левой, там, где стучит его сердце, — Лин, скрестившая руки на груди и скептически выслушивающая речи об истинной любви, которая преодолевает все преграды. Когда Варик и Жу Ли сливаются в поцелуе, Пема прикладывает платочек к глазам. Лин же иронично кривит подкрашенные по такому случаю губы и тихо фыркает. И Тензин чуть повернув голову, смотрит на Лин. На Лин, что недовольно и высокомерно презирает романтику, на Лин, что затянута в зеленый шелк, который ни один мужчина не достоин с нее снять. На Лин, его Лин. Она чуть поворачивает голову и встречается с ним взглядом. Она не смотрит на него преданно, не смотрит влюблено. Ее взгляд просто чуть смягчается, и только. *** И Тензин наконец понимает — никогда. Никогда они не забудут и не смогут забыть. Ни он, ни она. Церемония заканчивается, гости встают со стульев. Мило поднимает шум, начинается привычная возня, и Тензин покорно включается в нее, играет строгого папочку и преданного мужа. А когда через минуту поворачивается — Лин рядом уже нет. Они сидят за столом с Тонраком и его семьей, Лин — чуть дальше, с родней из Заофу. В какой-то момент Мило, измазавшись в малиновом джеме, несется через зал. Пема бросается следом, Тензин тоже, но вдруг замирает. Лин стоит одна, подпирая колонну хрупким на вид плечом. В руке шашлычок, на лице скука. Тензин оставляет погоню и, подойдя к ней, протягивает руку. — Я не танцую, — отрезает она. — Со мной — танцуешь, — упрямится Тензин. Лин отправляет шашлык в урну и берет его руку. Они кружатся на танцполе. Тензин мягко прижимает Лин к себе, и мириады воспоминаний и желаний вспыхивают в голове. Лин всегда была особенной. Всегда, с первого до последнего дня. Она прижимается виском к его щеке, и от этого маленького, крохотного прикосновения Тензина разрывает изнутри. Он хочет сказать ей что-то. Что-то важное, вечное, очевидное. Но молчит. И она молчит тоже. Они давно все знают друг про друга. Песня заканчивается. Они стоят, обнявшись, несколько секунд. Пауза грозит стать неприличной и Лин нехотя отстраняется. — Твоя жена скучает, — говорит она. Без яда, без ревности. Тензин целует ее руку. — Спасибо за танец. Он, как галантный кавалер, провожает ее до ее места. Отворачивается и идет к себе. — Тетя Лин, а я тоже хочу с вами потанцевать, — заявляет один из близнецов. Тензин так и не научился их различать. — Я не танцую, — отрезает она; мальчишка осекается и не решается возразить. Пема улыбается, дети шумят и бесчинствуют. Тензин садится за стол и минуту не может прийти в себя. Он должен, должен жить так, как выбрал. Он сам своими руками лишил себя счастья. Он выбрал высшую цель — возрождение воздушных кочевников. У него прелестная, лучшая жена на свете, у него самые прекрасные дети. Но он всегда любил только одну женщину. — Выпьем? — поднимает бокал Тонрак. — За наших дам сердца! — провозглашает Мило, вытягивая стакан с соком. — У меня это шеф Лин! Она герой! Тензин опускает глаза. — Да, за Лин, — глухо говорит он и малодушно не встречается взглядом с Пемой. Нельзя получить все.