Прерви моё падение

Сузуна увидела его сразу. Такуми Усуи не заметить было просто невозможно. При всей своей ненависти, девушка не могла отрицать того факта, что в жизни молодой бизнесмен был еще красивей, чем на фотографиях в тех многочисленных журналах, которые она хранила в ящике стола. — Ублюдок, — прошептала она, впиваясь яростным взглядом в его привлекательное лицо. Светлая кожа, яркие зеленые глаза, прямой нос, мужественная складка губ и золотистые волосы, небрежно падавшие на лоб. Как раз в тот момент, когда Аюдзава бесцеремонно изучала Такуми, тот повернул голову и уставился на нее. Сузуна ответила ему все тем же злым взглядом, невольно удивившись тому, что Усуи вдруг резко побледнел, его глаза на мгновение изумленно распахнулись, и в самой их глубине мелькнула боль. — Что это с ним? — нахмурившись, буркнула девушка, ощутив, как сердце подозрительно сжалось от этого его пристального внимания и изучения. А потом до нее дошло. Мисаки. Он просто принял ее за Мисаки. Ведь сейчас они стали очень похожи. Горько усмехнувшись, Аюдзава прибавила шагу, и вскоре уже опускалась на стул прямо напротив Такуми. На лице того снова воцарилось бесстрастное выражение, а глаза взирали на нее холодно и спокойно. — Всем привет. Я — Аюдзава Сузуна, — ее голос источал яд, внутри скрутился тугой комок ярости, — Извините за опоздание. Работа. Она пожала плечами, губы растянулись в улыбке, насквозь состоящей из фальши и нескрываемого пренебрежения. — Насколько я знаю, ты работаешь в полиции? — без предисловий начал Такуми, его взгляд замер на ее лице, и Сузуна встретила его смело и решительно. — Да, — пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони, ненависть захлестнула с новой силой, но к ней теперь примешивалось еще что-то. Некая неловкость и желание оказаться как можно дальше от этого человека. — Тебе придется оставить работу, — совершенно спокойно произнес Усуи, продолжая изучать ее черты, — Немедленно. От его заявления Аюдзава на мгновение онемела, хотя и ожидала нечто подобного. Однако его тон, такой, будто она являлась неким неодушевленным предметом, которым он мог распоряжаться, как ему заблагорассудится, выбил почву из-под ног. — Ни за что, — она продолжала улыбаться, натянуто и зло, стараясь всеми силами скрыть бушующие внутри чувства. — Это не обсуждается, — послышалось в ответ, и на щеках Сузуны выступили красные пятна, — К тому же, завтра ты переезжаешь. Моя невеста не может жить в таких трущобах. Поэтому собери вещи, утром я пришлю за тобой машину. Продолжал Такуми своим бесцветным тоном, с нотками властности и безапелляционности. В зеленых глазах застыла бесконечная пустыня холода, от чего у Аюдзавы по спине побежали мурашки. Внезапно она очень четко и ясно осознала одну вещь. Этот человек ее пугал. Было в нем нечто такое, от чего хотелось бежать без оглядки, но, вместе с тем, и что-то притягательное, гипнотизирующее. На секунду она впала в дурацкий ступор, поддавшись невероятной глубине его взгляда. — И куда же Ваше Величество собирается меня поселить? Во дворец? Нет. Что я такое говорю? Я же еще слишком ничтожна для подобной роскоши, недостойна, — наконец, она справилась, вырвавшись из-под его парализующего влияния. Темные глаза полыхнули злобой, ногти терзали несчастные ладони. Да, что с ней, черт побери, происходит? Откуда эти дурацкие чувства? Нет. Нет. Все должно было быть иначе. Она должна была вести себя не так, не показывать своего бешенства, скрыть его, спрятать, уничтожить. — Ты будешь жить в соседней с моей квартире. Там уже все готово для твоего переезда. Если что-то не понравится, переделаешь под себя, — Такуми проигнорировал ее выпад, облокотившись на спинку стула, небрежно откинул волосы со лба. Создавалось такое впечатление, что его невозможно было вывести из себя, что добивало еще сильнее. — Чертов монумент, — пробормотала Сузуна, готовясь к новой атаке. Однако она не успела и рта раскрыть, как в игру вступил драгоценный папочка. — Отличная идея. Твой жених такой предусмотрительный и заботливый, ты просто не можешь этого не оценить, — рука мужчины легла на руку дочери, предостерегающе сжав, сильно — сильно, больно — больно, — Даже не смей отказываться, иначе, не видать тебе оплаты больничных счетов, как своих ушей, — добавил он тихим голосом, чтобы услышала только Сузуна. — Это нечестно, — прошептала девушка, прекрасно понимая, что этот бой она проиграла. В душе все переворачивалось от одной лишь мысли, что ей придется покинуть родную квартирку, которую она так неистово любила, как и свою работу. Хотя нет. Если с переездом она готова была смириться, то с уходом из полиции — ни за что. Но это все потом. Потом она покажет этому Такуми, где раки зимуют. А пока следовало прикусить язык и сделать вид, что она на все согласна. — Видимо, у меня нет иного выхода, кроме, как дать положительный ответ, — она опять заставила себя улыбнуться, — Прошу прощения за мою несдержанность. Глаза невольно метнулись в сторону, когда непроницаемый взгляд Усуи снова замер на ее раскрасневшемся от переизбытка эмоций лице. — Все-таки, не каждый же день встречаешься со своим будущим мужем, которого видишь впервые, и который раньше был женихом твоей погибшей сестры, — добавила Сузуна, и поняла, что попала. За столом воцарилась мертвая тишина, и на короткое мгновение в глазах Такуми мелькнула боль, перемешанная со злобой. Всего лишь на одно коротенькое мгновение, но это доставило Аюдзаве невероятное наслаждение. Она его достала. — А теперь мне пора. Я опаздываю на работу, — она резко поднялась, чувствуя, как предательски дрожат коленки, а истерзанные ладони вспотели и неприятно саднили, — Насчет переезда, я согласна. Но полицию не оставлю. Ни за что. И с этими словами Сузуна развернулась и решительно зашагала к выходу, молясь, чтобы не споткнуться и не упасть. Сердце трепыхалось в груди, подобно раненой птице, во рту пересохло, голова кружилась, и девушка вдруг поняла, что мир поплыл перед глазами. Выскочив на улицу, она метнулась за угол здания, прижалась спиной к ледяной стене, вдохнула полной грудью студеного воздуха. По щекам текли слезы, а ощущение провожающего взгляд Такуми на ее спине, никак не желало проходить, как и постоянно всплывающее перед мысленным взором его лицо. Идеальное, красивое, надменное, непроницаемое. Она не думала, что встреча с ним внесет в ее сердце столько смятения, столько противоречий. То, что Усуи любил Мисаки — не вызывало сомнений. Эта боль в его глазах, и то, как он смотрел на нее, когда она входила в зал, приняв Сузуну за Мису. Однако он, и только он, был виноват в смерти ее сестры, и он, и только, он должен был за это ответить. — Я не отступлю. Ни за что, — прошептала девушка, продолжая тихо плакать.