Один день из жизни Джагера

— Заключённый 38 сбежал! — Кто? — Ну, тридцать восьмой же! — Что? Этот? Опять? Серьёзно?! — Рано радуешься. Он сбежал ментально. — Чёрт... — Который раз уже попадаешься. Так началось обычное утро Джагера. 38 номер на данный момент носил Рокудо Мукуро, но учитывая, что он постоянно то сбегал (часто даже физически), то снова попадался, некоторые Вендиче склонялись к тому, чтобы присвоить ему постоянный номер 0 и больше не париться, о ком идёт речь. Тем же самым можно было разом решить и некоторые бюрократические вопросы. Но пока тело Мукуро носило номер 38, а душой он пребывал где-то... в Японии, потому что последнее время эта страна стала довольно популярным местечком. Размышляя таким образом, Джагер заставил себя встать и поплелся в ванную. Как говорится, утро начинается не с кофе. Утро Джагера начиналось с длительной моральной подготовки к тому, чтобы отважиться открыть глаза. В особо удачные дни после того, как он все же набирался смелости сделать это, ничего не менялось, поскольку волосы полностью закрывали обзор. В остальное время несчастному приходилось лицезреть то, что случилось с причёской за ночь, и требовалось 5-10 минут, чтобы прийти в себя. Затем, вооружившись терпением и расчёской, он принимался за дело. Приведя волосы в божеский (то есть, вызывающий зависть у всего живого) вид, Джагер пошёл на кухню. Там снова разразились вечные дебаты - нужно ли Вендиче есть, или мумиям это не требуется? Джагер не принимал в них участия, а потому, как обычно, втихаря позавтракал. Насчёт еды он не задумывался, но на сто процентов был уверен, что в этом чокнутом мире без крепкого кофе не выживет даже мумия. Затем состоялось собрание. Толпа мрачных, разной степени замотанности мумий внимали раздающему задания на день Бермуде. Начинал он всегда одинаково — с часовой лекции о миссии Вендиче и о том, как надо отомстить Кавахире. Все кивали и в нужный момент поддакивали — каждый знал эту речь наизусть, как и места, в которых босс ожидал одобрительные возгласы или возмущенный ропот. Джагер всегда завидовал тем, кто заматывал себе лицо полностью, вместе с глазами – сейчас они, например, бессовестно дрыхли. Некоторые с выражением глубокого внимания на лице занимались художественной вышивкой по своему телу или просто штопали то, что не успели пришить утром. Алехандро вот пытался изобрести новый способ завязывания бинтов так, чтобы они не волочились за ним. А Джек перебрасывался с ним записочками, пытаясь доказать, что в волочащихся бинтах самый антураж и есть, пусть даже ноги в них и путаются. Этот час Джагер был предоставлен самому себе и иногда ради интереса слушал босса. И думал. О мести, о мафии, об Аркобалено, о Кавахире. Каждый день думал. И надумал крамольную мысль, что бедный этот Кавахира мужик. Сколько Джагер себя помнил, он был таким. Носится по всему миру и что-то пытается сделать. Они тоже носятся, но их хотя бы много. И все ненавидят Кавахиру. Интересно, а он сам-то о них помнит? Джагер знал, что Вендиче периодически следят за ним, он и сам этим занимался. Надо же знать, что делает враг номер один. А делал он, судя по всему, только две вещи: беседовал с клиентами и ел рамен. Точнее, в основном, лишь последнее. Вообще, вид мирового зла (в понятии Вендиче), мирно поглощающего лапшу, слегка снижал боевой дух, так что Джагер старался больше не пересекаться с Шахматоголовым. Наконец, Бермуда соизволил вернуться к более земным и насущным проблемам, коротко и четко распределив обязанности на сегодня. Джагера он, как всегда, «позвал к ноге», то бишь, оставил при себе в качестве транспортного средства. Вендиче не имел ничего против и, охотно подставив плечо, пошел с боссом осматривать камеры. Камера 38 и правда была почти пуста – тело там присутствовало, но непривычно мирное и молчаливое, чего в обычное время от Мукуро добиться было невозможно. Мысленно поблагодарив кого-нибудь, кто этим занимался, за недолгую передышку, мумия прошел по коридору до самого конца и обратно. По дороге им встретился призрак Спейда, и Джагер чуть было не перекрестился, решив, что это вернулся заключенный 38. Разумеется, Вендиче не боялись Рокудо, вовсе нет. Они были сильнее, но… иллюзионист обладал уникальной способностью доводить окружающих, хотя никто доподлинно не мог объяснить, что такого сказал этот подчеркнуто вежливый паренек. Его можно было связать, засунуть в камеру, даже заткнуть рот, но все равно… даже казнить его было нельзя, черти обратно возвращали и просили не беспокоить. Туманник смеялся, обнимал одного из них за плечи и называл «Вельзик». «Вельзик» пытался забрать трезубец, но, услышав, что трезубец вернется в ад только с ним, с Мукуро, вынужден был бросить это дело и печально уйти восвояси. До сих пор Джагер не мог понять, что это было – реальность, иллюзия хитрого туманника или бодяга, которую Большой Пино гнал из шишек, мха, животного жира, местных ягод и прочих прелестей, которые он находил на заснеженных полях вокруг тюрьмы. Именно состав этих прочих прелестей все поголовно Вендиче совсем не хотели узнавать. Даже Бермуда махнул рукой. Некоторые пили, чтобы забыться, но Джагер после того раза твердо усвоил, что при наличии в тюрьме хотя бы одного иллюзиониста, никакого алкоголя, а уж тем более наркоты, не надо. Так что он предпочитал вести здоровый образ жизни, как это не странно звучит по отношению к мумии. Так вот, по дороге им встретился Спейд. В личной классификации Джагер еще не определился, от кого проблем больше, но Деймон хотя бы не маячил тут постоянно, залетая на пару минуток проведать своих «сухощавых» приятелей. Делал он это прямо через стену, чем приводил в бешенство педантичного Бермуду, и тот после каждого такого визита горел желанием включить в реестр преступлений, за которые карали Вендиче, еще и преступления против физики, логики и здравого смысла. Джагер каждый раз успокаивал его тем, что тогда бы пришлось обнести кабинет босса забором и объявить, что все за его пределами, вся планета – тюрьма. Джагер вообще предпочитал просто делать свою работу, напрочь игнорируя все, что этому мешает, если нет возможности это устранить. Устранить прилипшего покруче Кентервильского привидения Спейда мешал заключенный с ним контракт, а вот в игнорировании его мумия достиг определенных успехов. Правда, Бермуда все время грозился, что найдет повод этот договор разорвать. К счастью, древний Вонгола заглядывал ненадолго, отпускал пару дежурных шуточек по поводу зомби и валил обратно в семью Шимон. Видел Джагер эту семью Шимон, он бы и сам туда свалил, если б не годы и километр бинтов. Вообще, единственным позитивным моментом в общении с Деймоном были его обязательные комплименты прическе Джагера. Первый Вонгола Тумана питал какую-то страсть к длинным волосам, так что при каждой встрече считал своим долгом похвалить роскошную шевелюру Вендиче. Мелочь, а приятно. Если начистоту, Джагер завидовал иллюзионистам. Аркобалено Тумана обычно везло, и они не становились мумиеподобными Вендиче, а просто умирали. Либо вообще летали по всему миру и развлекались, как Спейд в перерывах между думами о мести. А некоторые начинали уже при жизни. Грустно быть мумией… решено, завтра же он попросит у Бермуды отпуск на недельку и съездит в Египет попугать туристов. Хоть какое-то разнообразие. Вскоре инспекция была окончена, и босс отправил Джагера к заключенному номер 87, который находился под домашним арестом и был не кем иным, как Бьякураном Джессо. С ним вообще неудобно вышло – сидел, ничего не делал, никого не трогал, а тут пришли мумии и арестовали за то, что он совершит что-то в будущем (!), а пока и не собирался. Его первой фразой в ответ на обвинения тогда было «Что, мир захватить? Спасибо за идею! А я-то думал, чем занять себя в летние каникулы!». В конечном итоге Бьякуран оказался на редкость адекватным (или напротив, неадекватным – это с какой стороны посмотреть) подростком. Узнав о затруднениях Вендиче с его наказанием, он сам предложил домашний арест. Джагер подозревал, что парня просто заинтересовала толпа ввалившихся в его дом мумий. А на следующее утро он с удивительной точностью пересказал события, которые вынудили мафиозную стражу наведаться к нему. Вендиче, конечно, просекли, что без Аркобалено Неба тут не обошлось. Бьякуран по-прежнему был не против посидеть под арестом, на том и порешили. Первое время в его доме обязательно дежурила охрана, но потом как-то само собой все свелось к проверке один-два раза в день. Вендиче очень не нравилось, как на них смотрел белобрысый. Изучающе, словно под бинты заглядывал. Нет, под них заглянуть он и в самом деле пытался, и даже отрезал у кого-то кусочек бинта на анализ. Потом, правда, с кристально честными глазами пообещал так больше не делать, но Вендиче ему не поверили и держали бинты подальше. На самом деле, основное их опасение заключалось в том, что как бы Джессо не раскрыл, кто они такие, поскольку он совершенно неожиданно (или ожидаемо – это, опять, же, с какой стороны посмотреть!) оказался вундеркиндом. Который, ко всему прочему, маялся от скуки. Это было поистине взрывное сочетание. – Джессо, здравствуйте. – О, это ты, Джагер-кун! Я в спальне, заходи. Джагер, привыкший к такому обращению (с ним смирился даже Бермуда, потому что Бьякуран обладал еще более значительным запасом игнора всего, что ему не нравилось), прошел в указанную комнату. Юноша обнаружился лежащим на полу и грызущим маркер, которым он уже исчертил половину комнаты. – Зефир на столе, – добавил он, не отрываясь от своего странного занятия. – Угощайся. – Вы же знаете, что я его не ем. – Знаю, поэтому и предложил. Принеси его мне, а? У меня мозг загибается без глюкозы. Вендиче без возражений переставил тарелку на пол. Спорить настроения не было, а тут, на полу, разворачивалось явно что-то интересное. – Что вы делаете? Рука подростка вслепую скользнула в тарелку и обеспечила хозяина требуемым на первое время количеством калорий. – Пытаюсь доказать гипотезу Римана, – маркер снова заплясал в тонких пальцах, покрывая пол завитушками цифр и букв. Джагер покопался в памяти, накопленной за столетия бытности живым трупом. – Которая… не имеет решения? – Пока не имеет, – подчеркнул Джессо и поднял вверх большой палец, одобряя знания своего надсмотрщика. – Когда мне было семь лет, родители возили меня на пляж. Я сидел на песке и доказывал ее, а когда закончил, набежала волна и все смыла. – У вас всегда были неоднозначные отношения с морем, похоже. Джессо кивнул, снова показав большой палец, и маркером дорисовал один из нулей до кольца. – Теперь я, когда есть время, занимаюсь этой гипотезой, пока не придумаю что-нибудь поинтереснее. – Разве вы не хотите закончить ее и отослать в научный журнал? – Зачем? Для этого придется выламывать паркет. – Мне всегда казалось, что вам нравится быть известным и хочется славы. Джессо задумчиво постучал маркером по зубам. – Нееее исключено. – Тогда почему? Бьякуран пожал плечами и перекатился на спину, уставившись в потолок. – А не знаю. Не хочется. Могут у меня быть приятные воспоминания детства? Может, в моем сознании закрепилась мысль, что эта гипотеза не должна быть доказана, поскольку в тот раз ее смыла волна, а потому теперь я никогда не завершаю решение до конца? Джагер терпеливо выслушал это предположение. Бьякуран заочно получил образование психолога и от скуки анализировал собственное поведение. Главное – не упустить момент, когда он с себя перейдет на других. Пройти краткий курс психотерапии Вендиче как-то не тянуло. – Джагер-кууун. Ну развлеки меня, раз пришел! – Я вам не клоун. – Это поправимо. Я приготовил рыжий парик и красный нос. Посмотри в тумбочке. Джагер промолчал. Бьякуран тоже затих, с интересом разглядывая гостя. – Слууушай. А давай, я запишусь на онлайн курсы парикмахеров? У тебя такие волосы… Вендиче непроизвольно отступил на шаг. – Давайте, я попозже зайду? У вас ведь тут все в порядке? – Джагер-кууун! Ну не бросай меня, а? Мне скуучно. Вендиче устало закатил глаза, но, заметив, с каким любопытством Бьякуран наблюдает за его зрачками – черт, он снова пытается изучать анатомию мумий! – снова посмотрел на заключенного. – Джессо, я ваш надсмотрщик, а не аниматор! Доказывайте свою гипотезу, а я пойду. – Ну Джагер-кууун. – Джессо, ну вам что, совсем делать нечего? Напишите мемуары о том, что вы не сделали, обойдите скорость света, сконструируйте космический корабль, найдите лекарство от старения… хватит так на меня смотреть, для всего этого вовсе не нужна ручная мумия! – Да где взять эту ручную мумию, когда вы почти перестали ко мне ходить? – Джессо! Вашу энергию – да в мирное бы русло… – Что может быть более мирным, чем археология? Джагер задохнулся от возмущения. – Я вам не археологическая находка! Бьякуран обиженно поджал губы. – Ты подавляешь мою тягу к знаниям. – Боюсь, чтобы подавить вашу тягу к знаниям, нужен комплекс ПВО! Белобрысый задумался и снова взялся за маркер. Посмотрев на исписанный пол, он снял с кровати простыню и, расстелив ее, принялся писать. – Интересная теория. Это надо рассчитать. Примем тягу к знаниям за «а»… Постояв пару секунд, Джагер под шумок смылся. Он не мог сказать, что Бьякуран доставлял много проблем. Его внимание перескакивало с объекта на объект быстрее, чем Бермуда выговаривал слово «ненависть». Вернувшись, Джагер доложился непосредственному начальству и получил отгул часика на три. От нечего делать он прошел вдоль камер и обнаружил непривычное (хотя кому-то и привычное уже) скопление народу у проклятой камеры номер 38. Джек, Алехандро и вполне материальный Мукуро резались в карты прямо на полу. – Так, вы, двое! Опять выпустили Рокудо? – Джагер строго смерил провинившихся Вендиче взглядом. Иллюзионист кокетливо спрятал хитрющую физиономию в картах. – Он так мухлюет меньше, – попытался оправдаться Джек, а Алехандро закивал. – Кроме того, мы позаботились о том, чтобы он не сбежал, – заключенный состроил лицо мученика и вытянул ногу с кандалами, цепь которых приковывала его к ручке двери. Джагер вздохнул. – Раздавай. Алехандро живо подвинулся, освобождая место Джагеру, и Джек принялся сдавать по новой. Покер здесь был не в почете: Вендиче отказывались в него играть из-за великого обманщика Мукуро, а тот, в свою очередь, отказывался из-за бинтов, скрывающих лица охраны. К счастью, те за столь долгую (не)жизнь знали немало других игр, да и Рокудо не сутками напролет мир разрушал, так что вопросов, как скоротать время, у них не возникало. Возникал вопрос ставки. На деньги играть было скучно, так что резались на желание, причем черный список (то, чего нельзя было загадывать) периодически пополнялся. Например, под давлением Джагера, держащего Малыша Джиа, и спрятавшегося в своей камере Мукуро, в него было включено «сдохни, скотина». Не жульничать туманник не умел, но ему это сходило с рук, поскольку и сами Вендиче давно забыли, что это такое – играть честно. Это же скучно. Лучше сразу к Джессо на исследования. Естественно, в список входило и желание освободить Мукуро (причем это желание поступало несколько раз от разных игроков) или каким-либо образом способствовать его побегу. Помнится, на предложение Алехандро «А давайте, мы ворота откроем и отвернемся на минутку? Ну пожалуйста… сил больше нет на него смотреть!» иллюзионист обиделся, вернулся в камеру и «ушел в себя» на сутки. Размышляя таким образом, Джагер плелся по заснеженному полю прочь от Вендикаре. В большинстве случаев выигравший Рокудо загадывал шоколад, и каждый раз проигравший Вендиче корил себя, что по дороге назад не купил пару плиток на такой вот случай. Хоть узлы на бинтах вяжи, чтоб не забыть! Так нет, придется идти по снегу в мороз – и кто придумал строить тюрьму в ледяных горах? Это заключенным хорошо, их сюда один раз привозят, а самим Вендиче приходится регулярно туда-сюда мотаться. Брр. Когда Джагер вернулся, Мукуро уже был чинно заперт в камере – вероятно, Бермуда застукал игроков и разогнал их. Подсунув внутрь плитку (карточный долг – дело святое), мумия с чистой совестью смылся к себе, чтобы пообедать и предаться самому разнузданному отдыху – бессовестному сну. Однако уже спустя полчаса его самым наглым образом растолкали. Открыв глаза, он увидел перед собой непосредственное начальство и мысленно исправил «самым наглым образом» на «по нетерпящему отлагательств делу». Оказалось, что Бермуде захотелось лично поучаствовать в задержании, для чего ему, собственно, и требовался Джагер. Замотав лицо бинтами полностью – Вендиче не очень понимал, зачем нужно было пытаться переплюнуть Фемиду, – он присоединился к отряду и отправился по нужному адресу. – Как оцениваешь уровень преступности? – шепотом поинтересовался он у одного из коллег. – Примерно 0,4 Мукурио, – так же шепотом отозвался тот. – О. Крупная рыбешка. Не при Мукуро это будет сказано – а то загордится, и тогда с ним вообще сладу не будет, – но Вендиче приняли все его преступления за единицу, поскольку такого, что устраивал иллюзионист, еще не бывало. Бермуда хотел было обозвать единицу в честь Кавахиры, но сам же признал, что тогда все остальные величины были бы ничтожно малы по сравнению с единицей. Таким образом, пока никому не удавалось переплюнуть Рокудо, кроме того же Бьякурана, получившего 10 Мукурио, причем за каждый разрушенный мир. Однако, только теоретически. Практически же юный гений с ангельским лицом пока только строил коварные планы. Или не строил, черт его разберет. В этот раз преступником был человек, известный под кличкой Джеппетто – он был успешным вором, который прятал награбленное в самодельных куклах. Куклы продавались, как обычные игрушки, переправлялись за границу, а позже Джеппетто их крал. Однако последнее время его переклинило, и помимо краж он принялся еще и убивать всех, кто находился в доме. Вендиче бы не обратили на это внимания, если б последние ограбления не произошли в домах влиятельных мафиози. Вообще, Джагер смутно понимал логику их организации: они даже не расследовали преступления, они заочно выносили обвинительный вердикт и карали. За преступление против мафии. Преступления. Против мафии. Почему бы сразу не пересажать всю полицию? Почему мафия сама не может справиться со своими проблемами, она же этим и славится. Единственным мало-мальски приемлемым объяснением он считал силу привычки и безысходность. Выжившим Аркобалено больше некуда было податься, а заниматься привычным делом аки спасение мира хотелось. Кроме того, они нуждались в прикрытии. А мафия совсем не возражала проспонсировать строительство Вендикаре, куда можно было упрятать всех, кто становился слишком опасен даже для нее. Вот только мафиози и оглянуться не успели, как Вендиче стали слишком влиятельны в преступном мире, но было уже поздно. Что самое интересное, Кавахира на них не обратил никакого внимания. Ни малейшего. Даже обидно. Похоже, в игноре он достиг даже больших успехов, чем Бьякуран. В конце концов, у него были века практики. Вендиче прибыли прямо на дом к Джеппетто. Как удачно – не пришлось ничего объяснять, он тут же дал деру, что Вендиче приравнивалось к чистосердечному признанию. А дальше можно было размяться и пометать цепи – это стало одной из немногочисленных забав мумий. Почему именно цепи, никто не знал, но поговаривали, что таковым некогда являлось оружие Бермуды в бытность Аркобалено, так что всем остальным приходилось переучиваться. В принципе, у Джеппетто не было шансов. Вендиче дали ему время поотстреливаться стамесками и прочими столярными инструментами – впрочем, он делал это весьма умело, так что одному из карателей придется зашивать руку, – а потом посадили на цепь и препроводили в тюрьму. Кажется, он огрызался, требовал адвоката и пытался оправдаться, но Вендиче это никогда не волновало. Единственное, за чем они следили, это чтобы очередной преступник не начал вещать о разрушении мира в целом и мафии в частности, потому что Рокудо очень просил выдать ему подражателей, если таковые найдутся, или посадить их в одну камеру. Говорил он с таким невинным лицом, что Вендиче точно поняли, чем дело кончится, но решили, что они совершенно не против – второй Мукуро им был ни к чему. Заперев нового заключенного, Вендиче единодушно свалили связанную с этим бумажную работу на Джагера и разбрелись. Тот разобрался с этим быстро и привычно – его негласно признали правой рукой босса, а значит, спихнули на него все, что только можно. Статус, конечно, но положение незавидное. Так незаметно наступил и вечер – все-таки, телепортироваться Вендиче не умели, а потому приходилось немало путешествовать по миру, охотясь на врагов мафии. Зато после такой облавы на Джеппетто Джагер был свободен на весь вечер. Хотя… чем он мог заняться? Выходить в замерзшее поле на ночь глядя было не лучшей идеей, играть в карты не хотелось, да и иллюзионист наверняка уже не вышел бы на связь. Вендиче заглянул в библиотеку, но сидящая там мумия разочаровала его, сказав, что современная литература оставляет желать лучшего, и ничего нового она посоветовать гостю не может, а на старое он уже потратил десятилетия долгих зимних вечеров. Взяв наугад книгу с полки, он прошел в гостиную, к теплому камину. Алехандро с Джеком, оставив карты, играли в шахматы, так что на этот раз Джагер не мог к ним присоединиться. Большой Пино осваивал вязание крючком, еще несколько Вендиче также занимались своими маленькими неожиданными хобби. Месть – штука приятная, но это то блюдо, которое подается холодным, и думать о ней постоянно… увольте, так и мозг выкипит. А Вендиче, хоть и были мумиями, но с мозгами до сих пор не расстались и не собирались. Вот и развлекались по вечерам, кто чем мог. А сколько еще таких вечеров предстояло… – Джагер? – А? – он поднял голову и посмотрел Малыша Джиа, который в задумчивости листал книгу по садоводству. – Ты сходил бы к боссу… а то что он вечно запрется у себя в кабинете, как неродной? Одно дело делаем. – Да, – поддержал Алехандро. – Я вот печенья напек, позови его? Джагер молча встал и вышел из комнаты. У кабинета Бермуды он постоял, прислушиваясь к сдавленным проклятиям, а затем решительно распахнул дверь и сгреб начальника за шкирку, после чего, не слушая возражений, поволок в гостиную. Ибо нефиг отрываться от коллектива. Всем нужен отдых. И печенье.