Hopes and Dreams.

Меня зовут Элизабет Браун. Моя история ничем не отличается от тысячи заезженных историй, которые так пользуются популярностью у авторов и подростков: переезд в другой город, смена школы, влюбленность, новые друзья, новая жизнь и множество других сложностей — все, как положено, совершенно серо, скучно и неинтересно. Однако, эта история отличается ото всех тем, что она не вымышленная, она настоящая, все это происходит со мной (к сожалению). Я бы предпочла спокойно закончить свой последний год в родном городке, где прожила свои 17 лет, а дальше поступить в какой-нибудь университет близ Лондона, скорее всего в Истборне или даже Оксфорде, закончить его вполне нормально, без лишних проблем и приключений. Стать журналистом со средней зарплатой, а к двадцати пяти годам выйти замуж за какого-нибудь среднестатистического юриста или адвоката, переехать в Лондон, завести троих детей, вырастить их и к шестидесяти выйти на пенсию, изображать счастье, растить петуньи и внуков, и, может быть, пару щенков, каждое утро готовить мужу на завтрак омлет и черный кофе, читать по утрам свежий выпуск The Times, выходить на прогулку в ближайший парк, а после обеда забирать внуков со школы, проводить с ними пару часов в саду, кормить ужином и к десяти часов, после вечернего шоу по телевизору и свежих новостей по CNN, ложиться спать, зная, что каждый день ничем не будет отличаться от предыдущего. Как вы поняли, вся моя жизнь была распланирована и совершенно не отличалась интересными событиями или же безумными поступками. Я даже и мысли не допускала о том, чтобы изменить хоть что-то в ней. Меня все устраивало. Вроде бы. Я была воспитана в семье юристов и экономистов, где всегда отдавали предпочтение лишь проверенному и надежному. О безумных поступках не могло быть и речи. Единственное, самое отважное мое действие заключалось в побритом виске, когда мне было четырнадцать, за что мне очень сильно влетело. Я была примерным подростком: не ходила на вечеринки, не совершала полуночных побегов, не пробовала алкоголь, не держала в руках ни единой сигареты и наивно полагала, что значение слова 'травка' означает то же самое, что и наш зеленый газон на заднем дворике. У меня никогда не было парня, я никогда не целовалась, не красилась, училась только на отлично и мысль о четверке подвергала меня в ужас. В мой круг общения входили лишь девочки из таких же семей: такие же законопослушные и тихие, презирающие косметику, современные бренды, журнал, типа Vogue, ELLE, Harpers Bazaar и др. Ботаники, как назвала бы я их сейчас, но в то время мне казалось это совсем другим. Мне казалось это…нормальным. Удивительно что может сделать с человеком какой-то год. Оглядываясь назад, на себя прошлую, я с ужасом вспоминаю те времена. Как я еще не совершила самоубийство от скуки? А ведь тогда все казалось таким привычным. Я принимала как должное то, что после школы меня встречал водитель и отвозил домой, где я обедала органическими продуктами, послушно садилась за уроки и ровно на час (и ни минуты больше!) выходила гулять в соседний парк, находившийся через дорогу, после чего ходила на дополнительные по тригонометрии и физике, возвращалась домой, проверяла пустую почту, смотрела глупые сериалы и ровно в десять часов ложилась спать. Удивительно как сильно меняются люди за год…

***

Когда я узнала, что мы переезжаем в другой город, то была очень сильно расстроена. Я ненавидела, когда все шло не по плану, особенно сейчас. — Мы не можем переехать сейчас! — кричала я, размахивая руками. — Я должна переехать в Истборн только через год. — Значит переедешь на год раньше, — скептически ответила мне мама, раскладывая все вещи по коробкам. Каждый раз, когда она шла в другую комнату за очередной вещью, я семенила за ней, обрушивая на нее словесный поток, состоящий из тысячи доводов о том, как все-таки важно, чтобы все шло по плану. — Ты не понимаешь, — устало вздохнула я, подавая ей стопку старых книг. — Это ты не понимаешь! — прикрикнула мама и гора книг выпала у нее из рук. Она глубоко вдохнула и принялась подбирать их. — Элизабет, ты уже взрослая, ты должна понять. Мы не можем здесь остаться. — Почему? — не унималась я. — Мне нужна хоть одна весомая причина, чтобы оправдать этот внезапный переезд на другое побережье. — Эли, — ласково начала мама. Она всегда смягчала свой тон, когда хотела успокоить меня, — мы с твоим отцом решили развестись. — О, — выдохнула я и очередная стопка книг рухнула на пол, но уже никто не бросился их подбирать. — Я, мне, я, — заикаясь, я заправила выпавший локон за ухо. — Мне нужно идти. Мама не успела и слова сказать, как я быстрыми шагами преодолела маленькое расстояние из гостиной до парадной и выскочила в темноту, хлопнув дверью. Я не знаю сколько шла и куда, но остановилась я только тогда, когда фонари, освещающие улицы, остались далеко позади. Я не знала где оказалась, я ушла далеко от знакомых мест. Мне даже казалось, что я ушла далеко за город. Убедившись, что тут никого нет, я присела на сырую от дождя траву и запустила пальцы в волосы, сильно потянув их. Все совершенно шло не по плану. Что теперь делать дальше? Для меня брак мамы и папы был идеалом того, к чему я должна была стремиться всю свою жизнь. И что теперь? Все мои идеалы рухнули. Все то, чему меня учили с раннего детства — уже ничего не значило. Не знаю сколько я просидела на сырой земле, погруженная в свои мысли, составляя план за планом, ища хотя бы частичку того, за что можно было бы зацепиться. Я была потеряна, сбита с толку и совершенно не знала что будет дальше. Впереди меня маячила лишь только туманная неизвестность. Не было больше плана, не было больше прежней Элизабет. От прежней жизни остались только стопка пыльных воспоминаний.