protege moi

Стайлз Стилински не верил в Бога. Он считал себя неисправимым фаталистом, и думал, что раз уж он подсел на наркоту, то значит, так должно было случиться. И как-то совсем незаметно прошли те времена, когда он ненавидел себя за то, что он делал. Делает. И будет продолжать делать до самой смерти. Которая неумолимо приближается, оставляя «знамения» в виде впавших глазниц и постоянно трясущихся рук, ожидающих следующей дозы. Отец однажды заставил его лечь в клинику, но там ему никто не помог. Потому что он сам этого не захотел. Когда он видел глаза отца, глядящие на него с печалью и нотками страха, то с видимым усилием заставлял себя отвести взгляд, потому что он больше не мог этого выносить. Ему было стыдно. Не за то, кто он. Не за то, что он делает. А за то, что он подвел отца. Подвел мать. И как же тут поверишь в Бога, когда желаешь умереть лишь для того, чтобы твоему отцу стало легче? Легче от осознания того, что ходячая бомба по имени Стайлз Стилински, взорвавшись однажды, больше не причинит никому боли и вреда. Но кто-то сверху послал ему Малию Тейт. Малию, которая верила в Бога, и считала, что всё, через что он сейчас проходит, это испытания, посланные свыше, чтобы проверить его на выносливость. Приспособленность к трудностям жизни. И что потом обязательно будет легче. Проще. Он со снисходительной улыбкой принимал ее слова, и часто прерывал их поцелуем. Потому что когда она была рядом, было проще. И если ценой ее пребывания с ним были бредни о Боге, то он готов слушать их часами. Главное, чтобы она была рядом. Малия когда-то слышала, что полюбив наркомана, ты не сможешь остаться равнодушной к наркотикам. Она и не осталась. Она ненавидела их всеми фибрами своей души, желая, чтобы всё это исчезло, как страшный сон, оставив их со Стайлзом. Её здоровым и счастливым Стайлзом. Он называл ее Моя Спасительница. И она никогда не понимала почему, ведь она так ничего для него и не сделала, хотя хотела, сильнее всего на свете. В ответ, она называла его шутливым «Детка», на что он притворно злился, и говорил, что он не девчонка, чтобы его так называть. Тогда она лишь смеялась, запрокинув голову назад, а он любовался. Она это знала. Он всегда так делал. Цеплялся за нее, ее жесты и слова, словно она была его спасительной соломинкой. Но она не была. Стайлз Стилински больше не отвечал на её ласковое «детка», брошенное с порога его комнаты. Малия Тейт больше не верила в Бога.