Наследница Гонт-Певерелл

Итак – что же я имею в раскладе? Я – Меропа Томас Риддл, супруга Томаса Риддла Младшего, которого по канону захомутала с помощью приворотного зелья. И судя по болезненным ощущениям – именно сегодня у нас была первая брачная ночь. На каком-то камне в лесу вместо мягкой постельки. Та Меропа задумала и провела какой-то Ритуал? Несомненно. Понять бы ещё какой. И что МНЕ делать дальше? И где мы находимся? Вопросов – больше, чем ответов. Задумавшись, посмотрела на палочку с кольцом на ней. Машинально взмахнула ею и сказала шёпотом: - Нокс. Огонёк потух. А кольцо скользнуло вниз по палочке – прямо мне на средний палец правой руки. Я испугалась, что оно мне велико и свалится с пальца, и крепко сжала руку в кулак, поцарапав при этом ладонь камнем кольца. Камень, на который попала моя кровь, засветился, полыхнул ярким огоньком и снова погас. А кольцо плотно село на моём пальце – как будто его специально подогнали. Магия в действии. Но что мне теперь делать? Кольцо рода Гонт признало меня Хранительницей? И что входит в мои обязанности? Перевела взгляд на супруга. Тот по-прежнему стоял рядом с камнем, равнодушно взирая на мои волшебные фокусы. И только изредка вскидывает на меня восторженный взгляд. Меня внутри передёрнуло – я же хорошо помню, как в каноне описывали Меропу Гонт. «У нее были тусклые, безжизненные волосы и некрасивое бледное лицо с грубыми чертами. Глаза у нее, как и у брата, косили в разные стороны.» Весьма-весьма далеко от совершенства. То-то я вижу всё вокруг не слишком хорошо – взгляд расфокусирован. Помогло только прикрыть один глаз. Сразу стало лучше видно. Стала потихоньку сползать с плиты. В сторону. Почему-то мне это казалось очень важным. Под ногами на земле обнаружила неопрятную кучу – а, это моя мантия. Машинально достала из одного кармана платок, намочила его в роднике, что начинался сразу под плитой, стала убирать кровавые пятна на ногах и выше. Закончив, аккуратно сложила испорченный кусок полотна и завязала его узлом в подол мантии. Не потеряю. Наклонилась к роднику, наполнила сведённые вместе ладошки чистейшей водой, отпила. Холодная - аж зубы заломило! И пузырьками булькает – как минеральная. А на вкус просто вода. Снова наполнила ладошки водой и, подчиняясь какому-то импульсу, погрузила своё лицо в эту воду. Кожу сразу же начало покалывать, глаза хоть и были закрыты, но вода просочилась сквозь веки – там тоже дёргало и щипало. Отвела ладони от лица, посмотрела – ни капли не осталось. А ведь я точно ощущала, что не пролила ни капли. Впиталась в кожу? А результат? Опять набрала воду – теперь подняла ладони над головой и вылила воду на волосы, задрожала, когда холодные капли потекли по телу, но сдержалась. Повторила омовение ещё раз – только теперь дала воде стекать по обнажённому телу. Сама осмотрела то, что смогла. Мда, ужасное зрелище – кости выпирают, никаких приятных округлостей практически не видно. Только грудь немного выдаётся вперёд. Потом накинула мантию на плечи, запахнула её. Под рукой почувствовала на груди какую-то помеху. За цепочку вытащила из-под мантии тяжелый золотой медальон, поднесла к лицу, чтобы рассмотреть. Медальон был размером с куриное яйцо. Витиеватое, выложенное зелеными камушками «С» тускло посверкивало в рассеянном свете разгорающегося рассвета. Реликвия Салазара Слизерина и кольцо Рода Гонт – что же за Ритуал проводила Меропа этой ночью? Отпустила цепочку, медальон скользнул под мантию. Подняла взгляд, успела заметить, с каким чувством Томас проводил медальон. Вздрогнула, с ужасом подумав, что будет, когда закончится действие приворотного зелья. Становилось светлее, я осмотрела каменную плиту. Размером с кухонный стол она имела одну особенность – по центру начинался желобок, который доходил до самого края плиты. Разумеется, плита тоже была в пятнах от… скажем так - от нашего общего жертвоприношения. Снова набрала воды в ладони и стала очень медленно поливать плиту, чтобы стекающая вода не смешалась с родниковой водой. Уфф, край плиты оказался дальше, чем родник. Поэтому с желобка вода стекала в каменную чашу. Туда же поступала и вода из родника. А уж потом она переливалась через край чаши и дальше текла по руслу, тоже выложенному камнями. Я проследила путь этой воды и была изумлена. Каменные желобки проходили по всей поляне, не пересекаясь между собой. Вода текла по ним и уходила за пределы поляны. Между этими каменными руслами оставалось очень мало места – только, чтобы поставить ногу. Так что ночью передвигаться здесь было бы опасно – можно было бы или поскользнуться на мокрых камнях, или нарушить течение воды, испортив желобок. Придётся подождать, пока совсем рассветёт. А пока я опять набрала воды и протянула мужу. Он понял правильно, наклонился ко мне, выпил. Зябко поёжился. Это ведь я накинула мантию, а он так и стоит без одежды. Окинула его любопытным взглядом. Хорош! Даже жаль отпускать. - Все вещи остались там, под деревьями, - правильно понял он мой взгляд. – Мы пришли сюда засветло, всё сложили, а уж потом подошли к этой плите. Я удивлённо хмыкнула. Если мы делали это вместе – зачем мне всё рассказывать? Плюнула на последствия и спросила его об этом. Томас пожал плечами. - Так ты мне сама сказала, что можешь не сразу прийти в себя. И мне потребуется помочь тебе вспомнить. – Он перехватил мои руки, которые я всё ещё держала вытянутыми перед собой, начал нежно целовать, их перебирая палец за пальцем. – Любимая моя… Иди ко мне. Он потянул меня за руки, заставляя обойти плиту с другой стороны от родника. Прижал к себе, начал целовать. Я с трудом оторвалась от него. - Томас, милый, не время, нам ещё переодеться надо. И вернуться. - В гостиницу. Мы сняли номер в гостинице. – Он всё ещё прижимал меня к своему телу и говорил, говорил. Я слушала его и начинала вспоминать. Память девушки постепенно возвращалась ко мне. Томас говорил, что полюбил меня с первого взгляда, а я вспоминала, как совсем недавно он проезжал мимо нашего домика с красавицей Сесили, любовался только ею. Меропа-Я слышала от отца и брата, что сын соседа-землевладельца долго учился в каком-то очень дорогом колледже, потом университете, потом путешествовал за границей – родители всё оплатили. А вот с год назад он вернулся. Тогда-то я-Меропа и увидела его в первый раз. И в восхищении замерла, не отводя глаз от красивого молодого человека. Вот только он меня не заметил. Так и жила мыслями о нём. И вот весной он стал кататься верхом мимо нашего участка. То один, то с красивой дочкой другого соседа. Я-Меропа украдкой наблюдала за Томасом. А когда братец Морфин заметил моё увлечение богатым и красивым маглом, то заколдовал его, заставив его красивое лицо покрыться фурункулами. Когда же появился начальник Группы обеспечения магического правопорядка Боб Огден, чтобы передать брату повестку на слушание его дела по обвинению в колдовстве, осуществленном в присутствии магла, с причинением ущерба и неудобств вышеупомянутому маглу, отец пришёл в дикое бешенство. Он-то терпеть не мог маглов.. .А тут как раз мимо рощицы, в которой и стоял наш дом, проезжал Томас Риддл опять вместе с девушкой. Я-Меропа выдала себя, попытавшись посмотреть на любимого, что заметил братец. И перевёл гнев отца на меня, выдав мою сердечную тайну. Отец ещё больше разозлился, чуть не задушил меня. А когда вмешался министерский чиновник и оторвал от меня отца, который уже ухватил меня за горло, а я задыхалась, ловя ртом воздух, на чиновника напал Морфин, размахивая своим окровавленным ножом и беспорядочно выстреливая заклятиями из волшебной палочки. Огден бросился наутек, как угорелый промчался по тропинке, прикрывая руками голову, и, выскочив на большую дорогу, врезался прямо в бок лоснящемуся гнедому коню, на котором ехал верхом Томас Риддл Младший. И молодой человек, и девушка, ехавшая рядом с ним на серой кобыле, весело рассмеялись при виде Огдена, который отлетел от лошадиного бока и рысью побежал дальше, весь в пыли, с развевающимися фалдами сюртука. Добравшись до точки аппарации, Огден переместился в Министерство Магии и уже через пятнадцать минут вернулся с подкреплением. Морфин с отцом пытались оказать сопротивление, но их одолели, забрали из дома, и в конце концов они были осуждены Визенгамотом. За братцем уже числилось несколько нападений на маглов, поэтому его присудили к трем годам в Азкабане. Отец, который ранил Огдена и еще других сотрудников Министерства, получил шесть месяцев. Это случилось в начале апреля. Я впервые в жизни осталась одна, на свободе. Пока меня-Меропу тиранил и запугивал отец, мои магические способности вряд ли могли проявиться в полную силу. Но в первую же ночь, когда я осталась одна, принесла в жертву огню родного очага прядь своих волос, омытую моей же кровью. И развеивая на все четыре стороны пепел от другой пряди, попросила помощи и защиты у предков. Да просто – любой помощи. Легла тут же в большой комнате у очага. И приснился мне-Меропе странный сон. Будто стою я в одной рубахе на перекрёстке трёх дорог. По одной пришла я – две другие лежат передо мной и надо выбирать, по какой идти. Бросила взгляд на одну – а там я варю зелье, подаю его Томасу, тот бежит из дома вместе со мной. Отец, вернувшись из Азкабана, был в полной уверенности, что его встретит преданная дочь и горячий обед на столе. Вместо этого он нашел в доме слой пыли толщиною в дюйм и прощальную записку от меня. Тогда он проклял меня и моего нерождённого ребёнка от Тома Риддла. Я же, без памяти влюблённая в своего мужа, не могла больше держать его при себе с помощью волшебства и сознательно перестала давать ему зелье. Может быть, потеряв голову от страсти, убедила себя, что теперь он по-настоящему полюбил меня. Может быть, надеялась, что он останется со мной ради ребенка. В обоих случаях я-Меропа ошиблась. Томас Риддл Младший покинул меня, никогда больше со мной не виделся и не потрудился узнать, что стало с его сыном. А я-Меропа бедствовала, даже продала медальон Слизерина за десять галеонов. И родила в конце декабря мальчика, сама же умерла там же в приюте, успев только дать имя мальчику – Том Марволо Риддл. Мальчик так и рос в приюте, но оказался сильным волшебником. В одиннадцать лет пошёл учиться в Хогвартс, попал там на факультет Слизерин, отлично учился, стал и старостой на пятом курсе. Его однокурсники даже стали уважать его, вот только он придумал анаграмму от своего имени и стал называть себя Лорд Волдеморт. Страшное возможное будущее моего сына потрясло меня-Меропу. Пытаясь уберечь его от этой участи, перевела взгляд на вторую дорогу. А там – ничего. Серый туман, в котором ничего не видно. Только на границе этого тумана лежит книга. Нет – КНИГА! Едва взглянув на эту - поистине волшебную книгу, Меропа почувствовала неизъяснимое чувство любви и нежности, обращённое на неё, почувствовала лёгкое касание маленьких ручек к своему лицу, услышала, как звонкий голосок произнёс ей в ухо: - Мамочка! И разрыдалась. Так и проснулась в слезах. Не знала, что и думать. Даже любовь к красивому соседу отошла на второй план, когда узнала, что за судьба может ждать её ребёнка. Так в растрёпанных чувствах привела себя в порядок: буквально на ощупь расчесала волосы – всё равно тусклые, ломкие. Зеркала в хибаре и не было – так что только плеснула в лицо водицы из колодца, натянула рваное-прерваное платье и стала убираться в доме. Конечно, я и раньше этим занималась, матушка ведь умерла, рожая меня. Но в этот раз всё получалось совсем по-другому. Убирая золу из очага, проколола палец, кровь брызнула на каменную стену возле очага. И к моему удивлению один из камней повернулся, открывая моему изумлённому взгляду небольшую нишу – как раз между стеной и очагом. А там – лежала на удивительной красоты подставке странная волшебная палочка, маленькая шкатулка и – та самая книга, что мне приснилась!!!