Чулки

Вообще-то она собиралась заманить совсем другую жертву... Но этот молоденький священник тоже был определённо неплох. Особенно когда выскочил из окна на её зов в одной ночной рубахе до пят. Вампирша отступила в глубину арки и облизнула клыки, не переставая напевать. Загипнотизированный шагнул следом... Темнота совершенно не мешала ей рассмотреть широкие плечи жертвы, длинные серебряные волосы, рассыпанные по плечам (она очень любила намотать такие на руку, когда питалась). Разве что глаза не было видно за толстыми круглыми стёклами очков... Но зато возбуждённое биение артерии на его шее она чувствовала даже издали. - Ближе, - напела девушка, протягивая руку с острыми накрашенными коготками. Священник (о чём впрочем сейчас напоминал только крест, надетый прямо поверх ночной рубахи) вздохнул и пошёл к ней. Шаг, шаг, ещё один... Надо же, какой он высокий, когда стоит вблизи... - На колени!... - промурлыкала хищница, и терран мгновенно послушался... и тут же без разрешения протянул к ней руки. Метоселянка восхищённо ахнула. Давненько пища не проявляла такой инициативы... А руки оказались сильные и уверенные, они легли на её высокую грудь, задев возбуждённо торчащие соски, потянули тонкую ткань топа, пока та не затрещала, грозя порваться. Потом горячие ладони дотянулись до её спины, провели сверху до низу, касаясь открытого в декольте позвоночника, изучающе опустились ниже. - А ты мне нравишься, мальчик... Думаю, ты заслужил награду. Я с тобой поиграю перед едой. Обещаю, тебе понравится... - острые коготки коснулись его склонённой шеи, царапнули и тут же отдёрнулись, наткнувшись на шип, торчащий из цепи с крестом, вдобавок оказавшейся серебряной. Вампирша скривилась... - Чулки! - восторженно прошептал священник, исследование которого как раз добралось до её стройных ножек. Хищница хихикнула: - А ты вдобавок ещё и фетишист, терран?... Но его прикосновение было чертовски приятным, и она мирно приподняла одну ножку, а потом вторую, позволив ему стянуть с себя эти детали одежды. - Будешь себя хорошо вести - может даже оставлю тебя на недельку! Юноша поднялся на ноги, взял её за запястья и бережно завёл их ей за спину, одновременно прижимая девушку к себе. Она совершенно не обращала внимание на то, что там он делает с её руками, потому что прижиматься к его крепкой груди было восхитительно, а ещё восхитительнее было частое биение пульса на шее прямо под её губами. Метоселянка вздохнула и медленно провела языком снизу вверх вдоль артерии, наслаждаясь вкусом кожи и намечая место укуса... И тут её взяли за плечи и жёстко развернули. А в изящную шейку впились шипы той самой проклятой цепи с крестом. Вампирша зарычала и рванулась... только для того, чтобы выяснить, что от рывка обернувшееся вокруг шеи серебро только обожгло ещё сильнее. А сорвать удавку одним ударом когтей не получилось потому, что руки её оказались очень туго и умело связаны за спиной от локтей до запястий, причём её же собственными чулками. - Вы метоселянка, категория опасности S, суккуб. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, я арестовываю вас за убийства и похищения крови. Советую вам не сопротивляться, - сообщил совершенно ледяной голос у неё за плечом. Вместо того, чтобы напрямую пройти на вокзал и отдыхать там в тени, сестра Ноэль вот уже целый час изволила гулять по главным улицам города от бутика до бутика, надолго останавливаясь полюбоваться витринами с манекенами в нарядных платьях и такими же нарядными посетительницами этих магазинов. Напарник плёлся следом с двумя чемоданами и даже уже не ныл... Он никак не мог знать, что спутница всё это время не спускает с него "третьего глаза", наблюдая за эмоциями и разочаровываясь раз за разом. До тех пор, пока они не подошли к магазину чулочных изделий, возле которого Хозяйка почувствовала острую вспышку интереса её напарника. Девушка обернулась - и смогла убедиться своими глазами - агент Крусник рассматривал витрину с выставленными изделиями с явным одобрением. Одеваясь на следующий день, Ноэль Бор выбрала свою лучшую кружевную пару и расстегнула пуговки на разрезе юбке так, чтобы чулки было отлично видно при каждом движении, вплоть до самых подвязок. Но увы, на Авеля Найтроуда это почему-то не произвело ни малейшего впечатления.