Наперегонки

В воздухе Лос-Анджелеса носится тревожное, беспокойное предчувствие, заставляющее любого сколько-нибудь проницательного Сородича насторожиться и застыть в ожидании грядущих событий. Особенно это касается некоторых из них. Полы истёртого плаща уже давно запылились – особая, городская пыль, которую так просто не смахнёшь; подошвы сапог неумолимо продолжают стираться – пешком покрыты достаточные расстояния, но владельцу этих вещей, кажется, всё равно – быстрый, но бесконечно спокойный взгляд по-прежнему пронизывает гулкую пустоту закоулков, цепко останавливаясь на деталях и улавливая общее настроение, по которому (Беккет точно знает это) можно определить слишком многое, чтобы этим стоило пренебрегать. Беккет снова преследует судьбу. Или стряхивает её со спутанной шерсти хвоста. В последнее время в Лос-Анджелесе происходит немало интересного для него. Беккет вовсе не устал, даже за эти «триста» лет; Беккету интересно и хочется знать – он оставил размеренную стабильную (это слово вызывает в нём почти неистребимое отвращение) жизнь ещё пару веков назад, спасаясь от сытого самодовольного существования, в котором пропадает так много вампиров и смертных, спасаясь уверенным бегством и бесследно пропадая в темноте. Беккету не страшно, но ему не хочется. Не хочется терять кое-что важное. На память о вездесущем проклятии клана ему достались горящие угли глаз, не потухающие ни ночью, ни днём и создающие определённые сложности; они постоянно напоминают ему о Безумии – когда бы оно ни было – каждый раз, каждую ночь, и порой что-то будто нашёптывает, что годы весьма и весьма относительны, сойти с ума можно всегда, как бы уверенно ты ни держал себя в руках… …в когтях? Беккет упорно не желает думать о том, что произойдёт, если он потеряет собственную личность. Ведь это последнее, что у него осталось, и делиться он отнюдь не собирается, загоняя мысли подальше, поглубже в самую подкорку. Он чувствует, что конец приближается, и почему-то его неумолимо влечёт всё ближе, на пыльный запах древности, на тягучий смрад застывшей крови, которыми покрыто всё, что касается саркофага. Интересно, поймает ли его судьба на этот раз?