Take me to church

Католическая школа.

Здание это имеет огромные размеры, по сравнению с другими школами: центральный корпус с пристроенной церковью и два массивных крыла. Стены школы выложены темным камнем, который покрыт трещинами и мхом. Многие сотни лет этот оплот чистоты и света является приютом для детских, непорочных душ. Родители отдают свое драгоценное чадо и не видят его на протяжении десятка лет. Также тут учатся и сироты, от которых норовят избавиться детские дома, дабы не кормить еще один рот или за какие-то особые заслуги. Нельзя не упомянуть и учителей, посвятивших многие годы чтению богословской литературы и доскональному изучению религии. Они обучают детей всему: чтению, счету, письму. Дети наизусть заучивают Библию и другие священные писания. В ребятах воспитывают мораль, справедливость и веру в то, что человеческие души еще не потеряны для Бога, что каждый имеет право на счастье и билет в Рай. Не без труда, конечно. Но есть одно "но". Они совершенно не приспособлены к обычной жизни. Да, безусловно, они знают о том, что может их ждать за стенами цитадели безгрешия, но они не в силах противостоять этому угнетающему мраку, что царит вокруг. Грех... Он повсюду. Растекается по темным переулкам, ярко освещенным паркам, бесконечным улицам, уютным домам и душам людей. Сочится эта дрянь из глубин душ людей... Даже в младенчестве, мы рождены во грехе... В нем и умрем. Гнев, гордыня, похоть, уныние, обжорство, алчность и зависть вошли в норму. Имя этому - инстинкт, человек человеку - волк. Посему, чаще всего выпускники, что пережили отказ от всего несущего грех, уходят в монастыри, становятся священниками, главное, не видеть утопание человечества во грехе. Но всё же со временем некоторые втягиваются в эту среду, в душе презирая этих грязных людишек, а это - первый шаг к гордыне. Но вернемся к школе и её обитателям. Совсем недавно сюда устроился один молодой человек, хотя может и не так молод, каким кажется, он уже готов отказаться от всех мирских благ и нести просвещение. Этот альтруист так свеж, но серьезен и умен не по годам, в то время как его сверстники предавались разнообразным грехам, он с упоением зачитывался религиозной литературой. Ему в самом деле было интересно. Учился он в обычной школе, над ним не смеялись, не издевались, он был таким как все, но вел себя достойно. Его считали хорошим и добрым парнем, странным, конечно, но у каждого свои заскоки, не так ли? Он и не делал ничего сверхъестественного, просто переводил бабушек через дорогу, подавал просящим и иногда снимал кошек с деревьев, а утром и перед сном читал молитву. Он не был красавцем и выглядел среднестатистическим человеком, но все же все, кто видел его как один говорили, что он красивый. Каштановые волосы его всегда аккуратно лежат, на лице проглядываются морщины, но только у рта и немного на лбу от смеха и удивления. Лицо его чаще всего имело вид задумчивый и мечтательный. Глаза наполнены блеском, словно вместо радужной оболочки у него были ограненные алмазы. В целом вид его был крайне возвышенным. Итак, новый учитель прошелся по корпусам, изучил здание, познакомился со своими учениками. Дети были воспитанными, не то, что те, которые на улице, но настроение детей в классе сильно колебалось: кто-то был направлен сюда родителями, которые хотели посвятить время себе, и вообще в их планы этот ребенок вовсе не входил, кто-то был послан сюда, дабы исправится, кто-то просто из религиозных семей и чувствует себя тут, как рыба в воде. В классе витало смирение, дисциплина была железная, никто не хотел начисто переписывать десятки страниц или стоять, держа тяжелые книги на вытянутых руках. Одной из лучших учениц считалась Мария, она знала все священные писания наизусть, порой возникало такое чувство, что она сама лично присутствовала при всех этих событиях, ибо выучить все это, даже будучи уже почти выпускницей просто невозможно. Мария была девочкой, выросшей в очень религиозной семье, она была поздним ребенком, ее родители и не надеялись уже. Они посчитали её подарком Бога, ведь они усердно молились всю свою жизнь. Девочка росла любимым ребенком, но в строгости, ела она всегда немного, часто молилась и читала. А когда она подросла её отправили сюда. Несмотря на её правильное питание и большие физические нагрузки, она была немного полновата, может быть это было связанно с какой-нибудь болезнью? Глаза ее были темно-голубыми, кожа мертвенно белой, а волосы имели странный цвет, у корней они были русыми, а к концам сияли серебром, будто она уже седеет. Причем проявляться это стало совсем недавно, и глаза тоже сменили со временем свой цвет на серо-голубой. Никто не обращал особого внимания на эти изменения, а зря. В нашей жизни всё всегда происходит не просто так. Любая случайность может повлечь за собой неисправимую цепочку событий, а всякие мелочи, на которые не принято обращать внимание, могут оказать ключом к разгадке самой запутанной и необъяснимой истории. Многие явления, происходящие на разных концах Земли, в разных мирах или вообще на разных временных промежутках, могут оказаться связаны между, образовывая новую ветвь основного сюжета. И неизвестно, где именно случаются эти самые события: в ярком свете надежды или в ужасающем мраке отчаяния. Мы видим лишь светлую сторону этого странного мира, но какого оказаться на несколько минут в кромешной темноте, где уже нет надежды ни на что? Тьма всегда пугает, есть ли в ней хоть капля света? Тем временем, на девятом кругу Ада, охваченном невыносимым холодом, покоились в озере Коцит предатели. Ледяной ветер, словно копьё пронзал тело грешника, несчастные вмерзали в водную гладь. Жидкость в озере была, словно трясина, она втягивала конечности в свои холодные объятья, цепкие лапы озера сводили ноги и сдавливали грудь, кровь в жилах стыла. Это место охвачено противной и мучительной тишиной, губы смерзались, язык примерзал к челюстям, глаза застывали, но не сие есть наказание предателя. Терзания души - вот что есть наказание, от холода отступники слепли, глохли, немели, и даже стона не успевало вырваться из застывшего тела, лишь осознание пустоты и страшная мертвая тишина лишь мысли в истерзанной голове. Ты и твоя совесть - ужасно, не так ли? На обдумывание ошибки у тебя есть как минимум вечность. Множество застывших фигур вокруг и под водой придавали ландшафту крайне мрачный вид. Темнота пожирала всё вокруг, лишь угасающие огоньки людских душ, что прорезались из-под вымерзших ребер и центра озера. Льдины от земли и до потолка, словно столбы стояли одна к другой вокруг озера, образовывали своды. Можно было подумать, что это богатый, мертвый дворец с резными колонами, любой архитектор бы продал душу Асмодею за чертежи этого здания. Под куполом замка, меж колон стоял шикарный ледяной трон, пронизанный острыми, как лезвия, льдинами. Владельцем трона был никто иной как Люцифер - главный предатель, бывший любимец Бога, тот, кто навеки заточен в этой темнице. Льдинки пробивались сквозь его растерзанные душу и тело, он - часть трона, еще одна скульптура в этом музее ледяного кошмара. Крылья его повредились еще при падении. Давно это было. Именно его тело при ударе об воду, что по структуре напоминала мелки осколки стекла, помогло создать эту клетку. Брызги взмыли к потолку и тут же вмерзли в него. Люцифер, как птица упавшая в деготь, увяз навеки в этом озере. Частично он всё же мог двигаться, никакой холод не смог полностью обездвижить ангела. Замерз он при последней попытке вырваться - почти стоймя, льдом были покрыты его ноги, большая часть тела, обе руки, одна полностью, другая - по кисть, шея и половина лица. Крылья его не спасли, а лишь тянули вниз, меж поломанных перьев быстро образовался лед. Его взгляд уже почти не мигал, ему резало глаз сияние пробивавшееся сквозь купол, свобода прямо над головой, так и манит. Ангел думал о том, что потерял. Что остался тут один совершенно разбитый и никому не нужный. Изредка, он пытался скрести лед рукой, которая могла частично двигаться, но увы, это выглядело жалко. Спустя сотню-другую лет его мысли приобрели иной характер, Люцифер обозлился, злоба и гнев начали поглощать его изнутри. Со временем он изменился и внешне, некогда прекрасный ангел с глазами сияющими словно звезды, цвета бирюзы помутнились и поблекли, лицо его было обезображено ранами и злой гримасой. Волосы его, ранее ослепительные как платина, постепенно потемнели. Образ его постепенно приближался к подобию демонов, но как-то обрывками, местами. Но всё же он предвкушал скорую свободу, он знал, что скоро придет темный мессия и люди, и даже сам Бог еще вспомнит о Светоносном Ангеле. Когда он думал о недалеком будущем, он даже немного приободрялся, ему удавалось даже улыбнуться. Ведь его свергнутая армия, как он думал, требует отмщения. Падшие ангелы рвуться в небо. По пути наверх, он рассчитывал отыграться на людях. Пока он тут страдал, снаружи кипела жизнь, приторные радость и счастье наполняли мир. Люди делали множество проступков, но их наказания были редки и мизерны. Падение Содома и Гоморы, всемирный потоп - это всё ерунда, по сравнению с свержением многих тысяч ангелов. Один лишь единственный роступок привел его к этому. Он чувствовал некую вину из-за того, что пострадало так много ангелов, они как и он обречены вечно слонятся тут меж душ грешников и демонов, израненные и покалеченные. Свет из отверстия над клеткой даже засиял как-то по-иному. Мир уже никогда не станет прежним.