Game over

В дверь стучатся настолько настойчиво, что, кажется, пытаются выбить ее к чертям собачьим. А я просто открываю глаза, очнувшись скорее от обморока, чем ото сна. Но, тем не менее, поднимаюсь в вертикальное положение, стирая с подбородка собственную рвоту и кровь. Мерзко от самой себя, и я, лишь бы смыть с себя это ощущение, залезают под холодный душ прямо в одежде. На закрытой крышке унитаза сидит мой умненький Зефир с пачкой обезболивающего в лапках. — Мой спаситель! — бурчу, еле шевеля губами, и стягиваю с себя ужасный свитер, вставая больной спиной под сильные струны воды. — Надо найти еды и забить желудок. Те соседки же передавали какую-то еду. Должно же быть там что-то съедобное. И, прямо голой и сырой, иду в кухню, где в холодильнике лежат контейнеры со стикерами, на которых написаны квартиры хозяев. Какие практичные бабки! Стук в дверь уже не был таким хаотичным. Человек по ту сторону пришел явно с конкретной целью и уходить не собирался, но уже не было той уверенности в его стуке. Я же, дико скалясь, сидела перед ней в специально принесенном кресле и забивала пустой желудок горячей тушеной картошкой. Еще гастрита мне не хватало. — Ты все еще тут? — о, а что за оживление на задверном фронте? — С ней точно что-то не так! — Орет парень, начиная биться в укрепленную стальную дверь еще сильнее. Удачи! — А ты не подумал своей пустой головой, что она просто на хую тебя прокатила? — Она не могла так поступить! — Вообще-то, — отвечаю я. Не громко, конечно же. И мой голос сливается с голосом второго говорившего, что в точности повторял мои слова. — Могла. — Не могла! — кричит упрямец и начинает колотить мою дверь с удвоенной силой. Я устало вздохнула и полезла в карман за вибрирующим телефоном. — У аппарата. — Рыжая? — Так точно, майн фюрер! — Не паясничай, — устало говорит мужчина. — Значит так, ноги в руки и ко мне. Только через парадный вход! Ибо вчера ты слиняла, а я даже не успел тебя разглядеть, а мне нужно посмотреть на тебя и определить, подходит ли твоя рыжая макушка моему делу. — Оу, это так мило с вашей стороны! — Улыбнулась я, откладывая контейнер прямо на пол и запуская ноги в короткие спортивные шорты. — Через час буду. — Малышка, не смеши меня, — даже через трубку было слышно, как он издевательски хмыкнул, — даже у моего сына не получается добраться от города до дома за час! — Засекайте время! — весело воскликнула я, скидывая телефон на кресло и напяливая короткий топ, но закрывая спину военной маскировочной ветровкой, внаглую стащенную у Ящера. — Зеф, милый, живо в капюшон и стартуем! — крикнула я в недра квартиры, отпирая многоуровневый замок стальной двери. Стук и голоса тут же стихли, а я, сгруппировавшись, рванула с места с низкого старта, как только почувствовала вес горностая на шее. Я не дала ни секунды ни одному из них, чтобы сказать хоть слово, Стужева, что насмехался над пыхтящим перед моей дверью братом, вообще сбила с ног. Выруливая на главную улицу города и нарушая все мыслимые и немыслимые правила, разве что на встречку не вылетая, я неслась вперед на купленном еще на втором годе службы джипе Вранглере. К управлению приходится привыкать, но что поделаешь? Я, право слово, больше к танкам привычна, но, увы и ах, и время не то, и место не то. — Ты, блядь, вообще человек? — уже минут пять орал «Босс», после того, как я за сорок семь минут без проблем доехала до его резиденции. — Ну, знаете, как это бывает. — Улыбнулась я, скромно потупив глазки. — Не знаю! Не знаю, еби тебя все черти мира! Не знаю! — бесновался он, даже не пытаясь успокоиться. А я? А что я? Я мирно стояла и таскала из настольной вазочки карамельки. — Ёбанная суицидница. — Ох, да успокойтесь уже! Ничего такого мега-опасного я не сделала. — Ты расхуярила мне клумбу! Бетонную, мать ее, клумбу! Я ее специально поставил, чтоб, когда Арчибальд пьяный возвращается и сворачивает ее, не ставить новую. Она стояла два года! Два года! А тут своротила! Слов нет! — Вот и успокойтесь! А то у вас вена на лбу скоро лопнет от такого перенапряжения, — сказала я, тихо посмеиваясь и аккуратно усаживая его в его кресло и начиная мять плечи. — Я себе даже бампер не поцарапала, а вы о какой-то клумбе говорите! Ну переехала я ее, с кем не бывает. Не заметила! Бывает! — Ох, говорила моя чуйка — жди от тебя беды. И вот! Не ошиблась! — Он аккуратно почесал седой затылок и схватил в руки телефон. — Реми, руки в ноги и дуй ко мне в кабинет. Дело есть одно. Возьмешь с собой парней и новенькую. За одно и объяснишь что и как. — Послышалось короткое «Есть, Босс», и мужчина вернул телефон на место. — Теперь ты. Реми слушаешься беспрекословно, поняла? Он сказал сесть — ты села. Сказал лечь — ты легла. — Ой, а вдруг он сексуальный маньяк! — легкомысленно воскликнула я, отскакивая от замахнувшегося на меня мужчину. — Я не согласная! — Дура, прости, Господи. — Прощаю. — Улыбнулась я, а Босс отчаянно взвыл. Ухх! Каникулы будут крутыми! — Где, сука, деньги! — в челюсть мужчины, примотанного скотчем к стулу, прилетел кулак, облаченный в броню кастета. Его месили уже полчаса. А мужик всего-то задолжал деньги. И не просто задолжал, а не хочет отдавать. Что им руководило, когда он огрызался с двумя огромными мордоворотами, я не знаю, но он стойко держится, лишь сплевывая кровь и презрительно морщась. Я же, скучающе зевая, подпирала стену, внимая словам: «Ты стоишь здесь! Не шевелишься, не дышишь, не моргаешь, лишь смотришь на работу профессионалов и впитываешь знания!». Скука! — Когда у тебя были тяжелые времена — Босс дал тебе деньги. По дружбе, так сказать. Прошло два года. Пора и честь знать. — Но мужчина, чье тело наполовину было замотано скотчем, стойко молчал, изредка бросая на бедняжку Реми лишь насмешливые взгляды. Ну согласитесь — скука смертная. — Ой, — радостно кричу я, хватая с полки фото в рамке, которое приметила сразу же, как меня определили к этой стене, — смотрите, какая милашка! — Щека пленника дергается, как и его глаз, выдавая все напряжение. — Можно я возьму ее себе?! — Реми шипит на меня. Уверена, если бы ему было можно, он бы задушил меня сиюсекундно! Но я знала, куда давить. Знала, что делать. Я была с той стороны картины. Я знаю, как это, когда давят семьей. — Я хочу ее! — Мрази! — впервые он подает голос. И его слова выходят нервно и скомкано: — Уроды! Делайте, что хотите! Только дочь не трогайте! Я отдам! Отдам эти проклятые деньги! Прямо сейчас! Всю сумму! Только дочь! Ее не трогайте! Он перестает дрожать только тогда, когда фото светловолосой девчушки в синем комбинезоне возвращается на свое положенное место. Напряженные плечи сразу опускаются, а черты лица становятся мягче. — Вот и славненько! Забираем денюжку и идем домой! Я не позволяю себе дрожать на глазах у посторонних. Не позволяю слезам ползти по щекам, а судорожным рыданиям срывать глотку. Но там, в своей машине, за закрытыми дверьми и поднятыми стеклами, я рыдаю в голос, колотя по рулю не измеряя силы. В нем, в этом мужчине, в его глазах, я видела голую, униженную и подвешенную за руки себя. Паническая атака просто пришла. Единственное, что я успела — это достать из бардачка ингалятор с таблетками. Приступ ушел так же быстро, как пришел. Четыре таблетки обезболивающего и четыре таблетки антидепрессантов и я лежу на заднем сидении, разглядывая потолок. — Я ненавижу себя. — Тихо. Уходит в пустоту кабины. — Какой-то, блядь, рассадник имбицилов прям, — умиляюсь я, стоя перед дверью своей квартиры с пустой бутылкой водки, что осталась со вчера в руках, и наблюдаю, как тот мелкий пацан из квартиры сверху бодается со Стужевым. — Вы не останавливайтесь! Я только камеру достану, чтобы заснять этот парад уродов в его полной красоте. — Достаю из кармана не перестающий вибрировать телефон и продолжаю монолог: — А если серьезно, то съебитесь с глаз моих нахуй. Не до вас, ей богу. Да, Ящер, хули надо? — Что за грубый голос, киса? Не рада меня слышать? — Безусловно рада, — откликнулась я, шаря по карманам в поисках ключей. — Только реально, че те надо? Три месяца хуи пинал, а тут «Здрасте, я ваша новая проблема!» — Почему проблема, киса? Что случилось с моей маленькой? — Кир, все вообще так хуево! Да где ж эти переебучие ключи? А вот они. Ну так вот. Брат — ебанько, на горизонте нарисовался бывший, которого я ебала видеть, плюс ко всему домогается какой-то пиздюк, который мне в сиськи дышит. — Малыш, я оставил тебя на три месяца, а ты уже зоопарк развела! — Весело смеется Кира в трубку, и я слышу гудок поезда. — Кис, я тут только что переезд проехал, так что до твоей хаты мне полчаса пути осталось! Жди! Я с бухлом и наручниками! Люблю! — Люблю! — С улыбкой отвечаю я, отпирая дверь и закидывая в глубь квартиры телефон и горностая, чтобы не мешались, а потом разворачиваюсь к этим мракобесам, чтобы расставить все точки над «ё». — Значит так, собрание юных онанистов-яойщиков, какого хера вы забыли под дверьми моей скромной обители? — Ярослава, — строгим тоном начинает брат, и я закатываю глаза так сильно, что, кажется, сейчас свой собственный мозг увижу, — тебе не кажется, что ты слишком вульгарно выражаешься? — Прости, монашка Ростислава. Но если у тебя есть с этим проблемы — съебись с глаз и не отсвечивай! — Я абсолютно не жалела о таком поведении с близнецом. В конце концов, он полностью это заслужил. — Теперь ты, содомит-осквернитель, — Стужев поморщился на моих словах, а я, натянув самый злорадный оскал, продолжила, — Ты тоже съебись с глаз и не свети, иначе переломаю ноги нахуй. То же касается и тебя: когда выползешь из-под папкиной юбки — приходи, а пока реально скройся! Так, вроде все. А теперь надо покушать приготовить и белье перестелить. А то мало ли, как говорится. — И захлопнула дверь прямо перед их удивленными лицами. Тараканы, еб твою мать! Не вытравишь ничем. Он сразу привлек внимание Стужева, еще до того, как вышел из лифта. Еще не успел показаться цветной ирокез, а он уже бесил до безумия. Никита и сам не понимал, что делает под дверью этой трижды проклятой Рыжей, но уйти, почему-то, не мог. То ли воспоминания, что накатывали волнами и будоражили тело, то ли друг, отношения с которыми только-только начали налаживаться после долгого периода ссоры, а снова потерять почти брата Стужев не хотел. Но следующее, что взбесило до черных точек перед глазами то, как эта самодовольная мразь взглянула на них всех: Стужев тут же почувствовал себя щенком, нагадившим в любимый тапок хозяина. И он уже было хотел встать и кинуться в драку, но замер в полу-присяди: этот ублюдок открывал дверь в ее квартиру своим ключом. — Слыш, киса, а что за зоопарк у тебя под дверью? — кричит он вглубь квартиры, продолжая смотреть на всех сверху-вниз. — Ась? Кира, без понятия, ей богу! Наркоманы? Сатанисты? Сектанты! Кто вообще в дом их пустил?.. — секундная тишина, которую разбавляют шлепки голых ног, и на лестничную клетку, цепляясь за плечо незнакомца, свисает Ярослава потрясая своим видом: все, что есть на девушке — это шелковый халатик, который еле прикрывал ягодицы, и стринги, которые не прикрывали вообще ничего. — А вы реально как в дом попали? Там ж это. Пароль! — Мы зашли с курьером, — неразборчиво бурчит Ростислав, поднимаясь. — Ярослава, нам надо поговорить. — Ну началось, блядь. — Закатывает глаза она и смотрит на незнакомца: — Кир, у тебя что? — Вино и суши. — Немедля отвечают ей, стягивая с ног дорогие кроссы. — Круто, у меня картошка и салаты. — И огромная, стальная дверь закрылась, изолируя их ото всех. — Я так скучала! — Нетерпеливо шепчет она в ворот его рубашки, а Кирилл Быков улыбается, понимая: действительно скучали, и стягивает с ее спины ужасную тряпку. — Я тоже, кис, я тоже! Ну что: кино, вино и порно? — Весело хмыкает он, сбрасывая пакет на стол и усаживаясь в специально притащенный девушкой двухместный диван. — Эу, родная, а чего у тебя тут так пусто? — Ты лучше расскажи, почему ты не на службе, а у меня? — Выпросил отпуск. — Она выжидающе уставилась на него, желая скорее узнать срок своего личного спокойствия. — На пол года! — Кира! Я люблю тебя! — Счастливо визжит Романова, запрыгивая с вином в руках прямо к нему на колени. — Я тоже тебя, кис. — Смеется Быков, крепко обнимая. Он ведь тоже скучал и волновался. Она ведь тоже его личная зона комфорта. — Мне вот интересно, почему эти придурки ломятся сюда, будто мы горим? — задумчиво спрашивает парень, поправляя мои ноги на своих бедрах. — Может, стоит сделать звук тише? — Предлагаю я, удерживая руками миски с ролами. — Не, малая, кто же смотрит порно без звука? — хитро подмигивает мне парень, закидывая в рот пару чипсин. Ради этого шоу мы специально притащили в коридор его ноутбук и диван, и вот в дверь стучат уже минут сорок, не меньше, а мы смотрим качественно порно, иногда и в нашем исполнении, и хихикаем над ними. — Ты само зло, Кир. — Смеюсь я, перегибаясь через подлокотник дивана и касаясь головой пола, слушая хруст собственных позвонков. — Кир, че-т все как-то действительно хуево. — Ну-ну, киса, — промурчал парень, подтягивая меня к себе за резинку стринг, заставляя подчиняться. — У нас вся ночь впереди! — Его голосом можно было бы соблазнить и самую зажатую монашку, но не меня. Сегодня я была не настроена на какой-либо вид интима, поэтому куклой повисла на руках парня, позволяя делась с собой все, что ему вздумается. — Ну Кис! — Обиженно тянет он, легонько кусая меня в выступающую бедренную кость. — Так не честно! — Кир, если честно, вообще ничего не хочется. — Безразлично сказала я, пока парень пытался стянуть с меня трусы. — Даже жить немного. — Выпуталась из его рук, вставая и натягивая стринги на положенное им место. — Кир, я действительно не в настроении. Я ничего не хочу. Даже пить. Я не хочу жить. Не поверишь, но единственное, что я сейчас хочу, это вернуться на год назад, туда, где кровь, кишки и нескончаемый поток убийств. Это, действительно, единственное, что я сейчас хочу. — Глаза парня потемнели, и он резко подскочил с дивана, распахивая дверь:  — У вас троих есть пятнадцать минут на сборы, а дальше садимся в черный джип, на стоянке стоит, и едем на полигон. Рыжей скучно. Отрицательных ответов я не принимаю. — И дверь захлопнулась так же стремительно, как и открылась. — Не хватает тебе экстрима в жизни, Рыжая? — Взбешенно провыл он, а я уже трижды пожалела, что сказала хоть слово и не дала ему. Тогда бы он успокоился и этого скандала бы не было. Будь умнее, Ярослава, будь умнее. — Так я тебе устрою его. Пять минут на сборы! — И он ушел в мою спальню, где тут же зарылся в сумки, доставая и мне, и себе одежду. Как не странно, но эти три дебила реально поехали с нами, скучковавшись на заднем сидении и тихо о чем-то переговариваясь. Могу предположить, что о невменяемости Ящера, и буду права. — С нами будут еще трое, — тихо сказал Ростислав, но поймав взбешенный взгляд Кира, уже пятнадцать минут рулившего по грунтовке, глубоко закутался в свою куртку. Начало марта было холодным, слякотным и грязным, поэтому я уже живо представила, как буду выковыривать грязь из ушей, ноздрей, интимных мест и вымывать ее из волос. Как и сказал Ростислав, буквально через пару минут за нами пристроилась машина, сверкая в темноте фарами, и Ящер усмехнулся, недобро поглядывая в зеркало заднего вида, начиная, как заяц, петлять по дороге. Взбесила я его конкретно, о чем уже сто раз пожалела. — Значит так, — парень проверял восемь пейнтбольных винтовок, заряженных синей и красной краской, — разделяемся на два отряда. Рыжая, ты за или против? — даже не взглянув на зевающую меня, он начал переодеваться в одежду, которую не жалко, что делали и остальные из парней. Молча, что странно. Тремя другими стали Ваня, Дима и Олег, которые просто забавлялись ситуацией, нисколечки не напрягаясь. — Против, — ответила я, натягивая поверх тонкой тельняшки с длинными рукавами легкий броник, который выдавался в самом салоне. — Им нечего мне противопоставить. Поэтому, если мы будем вместе, мы вынесем их минут, ну, за пятнадцать. А это скучно. — Понял. Синие — я, Красные — Рыжая, рассортируйтесь, кто-куда, сами. Почему-то, я знала, что Ростислав, Стужев и Ваня пойдут за меня. Даже на секунду не возникло мысли, что может быть по-другому. — Я даю вам фору в тридцать секунд. Цель — вынести противника. — Понял, — сказала я, резко выдвигаясь на огромную площадку, стилизованную под лес. По сути, густым лесом это место и являлось, просто отгороженное от остального мира высокой стеной, так что я, не секунды не медля, под удивленные взгляды, легко вскарабкалась на ближайшее дерево и, прислушавшись к голосу Ящера, быстро перескочила на другое, отдаляясь от остальных. Я одиночка. Я привыкла к тому, что, когда я работаю, мне никто не мешает и не путается под ногами, поэтому, засев в особо темном месте и почти слившись с темнотой, наблюдала: вот Ростислав переговаривается со Стужевым, сидя за каким-то камнем, вот Ваня выслеживает своих парней — для него это просто очередная тренировка, не более. Вот тот паренек из квартиры этажом выше храбрится, прижимая винтовку к груди. А вот Ящера я не видела. — Денис выбыл! — Громкий голос из микрофона разносится над лесом, и я наблюдаю, как растерянный мальчик смотрит на синюю краску на своей груди. Ящер начал убирать своих. Значит, следующие Стужев с Ростиславом. Хочет сойтись со мной один на один? Что ж, предоставлю ему такую возможность! — Олег и Дима выбыли! Бегу быстро, не создавая лишнего шума и не поднимая грязи и, проскользнув под упавшим деревом, прижалась спиной к камню, за которым ругались парни. Вдох-выдох. Перезарядить, снять с предохранителя. Вдох-выдох. Встать на камень и направить дуло на брата. Вдох-выдох. Стреляю в голову в перерывах между ударами сердца. Неумолимо. Без сожалений. — Никита и Ростислав выбыли. А я уже перетекла в тень, заныривая под камень и таясь. В преследовании и выслеживании жертвы Ящеру нет равных. Ящер опасен. Я вообще не понимаю, о чем думала, когда говорила ему, что мне не хочется жить. Ящер страшен в гневе. Ящера стоит бояться. Раньше я абсолютно свободно могла заломать парня, ибо в рукопашке в моей группе мне не было равных, кроме Клима, но сейчас, с этой рукой... Он размажет меня по стенке, втоптав в грязь, а такого я позволить не могу, поэтому-то сейчас и сижу по уши в сырой земле, с ног до головы обмазанная грязью, ведь Кир, как ни странно, очень тонко видит запахи и зачастую выслеживает именно по ним. Мимо меня проходят раздосадованные Олег с Димой, громко шлепая ботинками, от чего грязь из лужи попадает мне в лицо и рот, и я тихо сплевываю жижу в сторону, не собираясь даже шевелиться. Но и сидеть на месте я долго не могу, поэтому, дождавшись, когда парни скроются достаточно глубоко в лесу, резко вынырнула из-под камня, прижимаясь к ближайшему дереву. — Долго будешь прятаться от меня, Рыжая? — Вздрагиваю от голоса Кира, приглушенного дистанцией и деревьями. Он с потрохами выдал себя. Самоуверенный дурак. — Давай же, девонька, покажись! Вскарабкаться на дерево и припасть всем телом к толстой ветке не составило труда, как и дождаться парня. Ящер прошел четко подо мной, да еще и повернулся спиной. Боже, увидел бы это капитан, он бы приковал его руки к танку и заставил километров тридцать бежать за ним по лесополосе! С Ящером простое попадание не прокатит, с ним надо до отключки, поэтому спрыгиваю ему на плечи, дезориентируя и заставляя упасть лицом в грязь, и закидывая ремень винтовки на шею, моментально затягивая. — Не забывай, котик, с кем говоришь? — прошептала я ему на ухо, всем весом наваливаясь на тело. Все же, Ящер сильнее меня, чтобы я не делала, так что исключать возможность, что он меня скинет, нельзя. Он, правда, пытался что-то сделать, дергался, хрипел, старался скинуть меня с себя, но я лишь сильнее затягивала ремень на его шее, давая понять, что я закончу это дело. Кирилл почему-то всегда забывает, с кем имеет дело. Он почему-то всегда забывает, что если он конченный, то я хуже в тысячу раз, хотя бы потому, что я не вижу границ допустимого. Хотя бы потому, что я не вижу рамок для себя. Когда парень отключился, напоследок как следует двинув мне кулаком по сломанному голеностопу, от чего тело на секунду пронзила дикая боль, я наконец ослабила хватку. — Кирилл выбыл! Красные победили! — Вань, выходи и помоги мне дотащить его до выхода. — Бросила я, даже не поворачиваясь к стоящему в тени деревьев парню. — А ты повзрослела, — только и сказал он, приближаясь и сверля меня своим вечно непонятным взглядом из серии «Что ты за тварь такая странная, и что с тобой не так?!»  — Шесть лет прошло, — сказала так, будто это объясняет все проблемы. — Зато ты нисколечки не изменился, и это опиздеть как плохо. Сколько тебе, Вань? Тридцать четыре? А у тебя ни семьи, ни детей. Это херово, Вань! Ты понимаешь, какую херь творишь со своей жизнью, страдая по мне? — Рыжая, не тебе читать мне морали! — Возмутился он, самостоятельно закидывая на свою спину бессознательного Кира. — И вообще, зачем ты его душила? Просто измазала бы краской и дело с концом. — Кир без тормозов, — просто ответила я, стягивая с лица защитную маску. — Его бы не остановила краска, он наоборот бы кинулся, и не факт, что я бы выстояла против него с такой рукой. А так оклемается через пару часиков и пойдет как тихое лето мне пыль дома вытирать! Хохот Вани был бальзамом на раненую душу, так что я тоже улыбалась, а особенно когда друг скидывал бессознательное тело прямо на пол под удивленные взгляды всех. Парень, который сосед сверху и который Денис вообще, кажется, к маме сейчас попросится — настолько у него плаксивый был взгляд. — Не ссы, пацан, — хлопнул его по спине Гордов, а парень, не удержав равновесия, чуть не улетел носом в линолеум, но упал в мои широко расставленные объятья, так что лицо парнишки оказалось чётенько между моих грудей, от чего он, кажется, даже как дышать забыл. — Не ты первый, не ты последний! Теперь хохотала уже я, обняв за шею Дениса. Действительно, не он первый, не он последний.