Тьма и ветер

Тонкая ладонь с силой выхватывает оружие из руки. Демон мягко, словно стелясь, уходит от мнимой, не случившейся атаки и смеется, весь как-то совершенно неестественно изогнувшись. - Берите, что же вы! – Шибата смотрит без тени растерянности, ясно и прямо. Улыбается спокойно, обманчиво-мягко. Мицухиде стоит напротив, сжав двусторонний клинок, и насмешливое выражение его постепенно сменяется недоумением. Недовольство и разочарование на мгновение мелькает на его лице, уступая место холодной вежливости. Он кланяется, глядя на блеск чистой стали. Клинок Кацуи легкий, почти звенит в руке, словно порыв ветра скользит сквозь весеннюю листву. Мягкий ветер, теплый… что в один момент станет ледяным, режущим руки в кровь. Разметает, скользнет по коже безукоризненно-ровно, оставив алые дороги крови, выступающей мгновения по капле, а потом – отвернешься, и зальет кровь, горячими осколками рубина упадет на землю. Акечи невольно ощутил этот привкус железа и собственной крови. Когда – настоящий, когда – сам его выдумывал, вечное воспоминание битвы. А ветер становился ураганом, разрывал на части, тихо звенящая скорость. Страшная, ледяная… и расходится кожа на руках, на щеке, и боль, и невозможно вздохнуть, никак нельзя набрать воздуха в легкие. Генерал вздыхает нервно, судорожно, почти ощутив лезвие – оба лезвия, два удара. А ледяной порыв почти что сбивает с ног… Кацуи осторожно касается ладони другого генерала – Мицухиде вздрагивает, поднимает голову. В глазах его ужас мешается с восторгом, отражения стального урагана пляшут в светлых прозрачных глазах. - Все в порядке? – голос у Кацуи тихий-тихий. Ураган стихает в то же мгновение, сменяясь теплым, летним, почти невесомым дуновением эфира. Солнце сквозь листву. - Разрешите? Мне тоже интересно посмотреть на ваше оружие… Акечи протягивает ему Сакурамаи, быстро и резко, едва не вкладывая в руки. Косы вздрагивают фиолетовым всполохом. Шибата смотрит на них, улыбаясь, бережно проводит рукой по рукояти. Он странный. Спокойный… он… будет пытаться убить Мицухиде? Сейчас, коль скоро другой генерал Оды так силен – он почувствует это. Невозможно, чтобы нет… - Прекрасные… - Кацуи задумчиво смотрит на сиреневое пламя. Тьма молчит. Тьма – глядит на него. Мицухиде удивленно переводит взгляд с него на Сакурамаи, кивает. - Благодарю. – тем точно тоном, которым он разговаривает на важных приемах, согласно всем предписаниям. - Что, правда, вам нравится? – спустя секунду вопрошает первый генерал Оды, почти что завесив лицо белоснежными волосами. Растягивая каждое слово, почти шепча. В голосе – угроза. Лжет ведь он, этот повелитель ветра с северных земель. - Красивые. Чистая Тьма. Хищные, опасные… разве такое не может не восхищать? – в голосе и изумрудных глазах Кацуи - совершенная искренность. Акечи теряется, улыбается в ответ. Тихо, как-то слишком долго и нервно смеется. Совсем дитя. И как странно, страшно двигается. И убивает, весь в крови он, в чужой крови. Кацуи убивал тоже. Столько и тех, кого полагается. Долг главы клана, долг верного вассала – и не более того. Мицухиде убивал ради чувства сражения, упоения боем. Ради тех эмоций, черных, тяжелых эмоций, что дарили ему враги. Он отнимал чужие жизни, словно в танце кружась. Он словно падал каждый раз, каждый шаг свой, странный демон с волосами цвета горных снегов. А вот тут, вне боя, вне противостояния, не встретив удара на неловкую свою провокацию – растерялся разом и мгновенно. И тут же исчез этот зловещий блеск в серых, почти бесцветных глазах. Мицухиде пожимает плечами, протягивая назад нагинату. Получая взамен свою косу. И рука его, ледяная, словно у мертвеца, на секунду касается ладони Шибаты. Акечи смотрит снова так же удивленно, встречаясь взглядом цвета летней зелени. Тепло… Они раскланиваются друг перед другом, первый генерал Оды уходит, резко развернувшись, длинные волосы рассыпаются по плечам, сквозь шипы на наплечниках. Кацуи смотрит вслед юному странному демону, едва слышно смеясь.