Общество кольца.

      В этой истории речь пойдет в основном о ведьмах. Или о тех, кого люди равнин и больших городов так называют. Всё-таки в мире никогда не знали, как относиться к смертным, наделенным даже искрой дара творить чудеса. Хотя настоящей причиной недоверия к ведьмам было то, что... они просто слишком много знали. Люди еще готовы были прощать мудрость эльфам, но не друг другу. Да-да, ведьмы рождались среди смертных и их причисляли к потомкам аданов. Иногда кто-то пытался намекнуть, что черные одежды ведьм — это неспроста... Но его тут же затыкал другой голос, напоминавший, что в разные времена в Арде черный носили все, кому не лень, и вообще не по-светлому это — подозревать милых старушек только из-за дороговизны цветных красителей и общей непрактичности белых одежд. А ведьмы были женщинами очень практичными.       Деревня Дурной зад, где начинается наша история, располагалась в горах, и расположение это было настолько удачным, что с самого её основания ни орки, ни гоблины, ни прочие силы тьмы так и не сумели захватить её. Обитатели равнин утверждали, что поселение в полсотни дворов легионам Мордора не было нужно даже с доплатой. Эльфы — особенно нолдор — считали, что даже прислужники Саурона не опустятся до захвата места с таким дурацким названием. И только деревенские жители приписывали свою удачу тяжелым сковородкам и прищуру местных старушек. Конечно, все они были ведьмами, что бы там по этому поводу ни высказывали всякие бессмертные чародеи в нестираных балахонах. Кому было в этом разбираться, как не людям, вынужденным существовать с ними бок о бок?              — Что-то Грибо загулял, — Гита Ягг, более известная как Нянюшка, выдула облачко дыма и взмахнула трубкой. — Как бы с ним чего не случилось.       — Наверное ты имела в виду: «как бы он не случился с кем-нибудь», — поправила подругу Эсмеральда Ветровоск, чаще называемая Матушкой. — Помнишь того несчастного медведя? А варга, которого он загнал на вершину сосны? А тех двух орков?       — Медведь сам напросился, — обиделась за любимца Нянюшка, — Варг... Это была самка и дело было весной... Думаю они просто не сошлись характерами. Про орков вообще выдумки...       — Гита, я своими глазами видела, как Шон закапывал их на обочине, — напомнила Матушка. — Он еще прекратил работу, чтобы пожелать мне хорошего дня.       — Он у меня очень воспитанный мальчик, — Нянюшка снова затянулась и пододвинула к себе пивную кружку с надписью «Любимой мамочке из Итилиена».       — Вы не подумайте, мне совсем не жалко темных тварей, — робко подала голос Маграт Чесногк, гоняя ложкой по тарелке кусок вареной брюквы. Маграт тоже была ведьмой, у нее даже были положенный черный плащ и шляпа. Не хватало только сорока-пятидесяти лет опыта, которые позволили бы окружающим воспринимать её всерьез. — Но что, если он опять испугает пони того милого хоббита, который возит в Дурной Зад овощи и табак?       Нянюшка нахмурилась и выдохнула дым плотной темной струей. Даже не смотря на безграничную любовь к «милому котику», она признала, что риск остаться без ширского табака вполне реален.       — Может закроем окно? — подала голос из угла необъятная черная тень, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся еще одной молодой ведьмой.       — На улице так громыхает, вот-вот пойдет дождь... — Агнесс Нитт неуверенно перетекла из одной части избушки в другую. Девушке казалось, что мелкие предметы, вроде заварочного чайника, сами движутся ей навстречу.       Раскаты грома заглушил чей-то дикий визг, и за дверью послышался топот, какой мог издавать только передовой отряд роханских всадников... Но старшие ведьмы даже не подумали как-то на это отреагировать. Они жили горах всю жизнь и точно знали, что любая лошадь сломает себе все четыре ноги еще на подходе к деревне.       В приоткрытую дверь воплощением самодовольства, ярости и грязного меха влетел ранее обсуждаемый Грибо. Один взгляд на его покрытую шрамами морду с единственным зрячим глазом сразу давал понять, что к идее, будто все кошки должны быть милыми, он относится так же, как к концепции бесшумного передвижения.       — Ты не промок, котеночек? — заворковала Нянюшка, наклоняясь к любимцу. — Куда это ты бегал? Наверное проголодался?       Грибо сыто зевнул. Гита Ягг была его любимой хозяйкой и единственным существом в мире, которое имело право говорить с ним так. Кот был очень рад обогнать грозу — это подняло его настроение с обычной позиции «Презрительная ненависть ко всему живому» до отметки «Покровительственное снисхождение». Кроме того по пути ему попался какой-то странный пучеглазый и почти лысый зверек. Грибо никогда не нравился вкус падальщиков, но у этого существа был привкус рыбы, и его было много. Кот еще раз зевнул и почесал задней лапой оставшееся ухо — в том всё еще звучало сипение последнего обеда. Потом, следуя традиции вести себя как можно неуместней, он принялся выкашливать комок шерсти.       В этот раз ком получился неожиданно большим, но Грибо мог заглотить змею целиком, так что тайные надежды некоторых присутствующих на то, что он подавится, не оправдались. Матушка Ветровоск нахмурилась и тоже нагнулась, чтобы получше рассмотреть мерзость, которой стошнило кота. Потом взяла салфетку и, брезгливо поморщившись, подняла с пола золотое кольцо.       — Без камня, — прокомментировала Нянюшка Ягг. — И размерчик у него ого-го! Я бы посмотрела, какие у владельца этой бижутерии... пальцы.       — Нет, Гита, — отстраненно ответила Матушка, разглядывая гравировку, проявившуюся, стоило ей поднести кольцо к огню, чтобы сжечь налипшую шерсть. — Не думаю, что тебе бы понравилось.       Нянюшка тоже поднялась из-за стола и подошла к камину.       — А... — протянула она. — У этого, небось, и смотреть сейчас не на что.       Молодые ведьмы переглянулись — эти недоговорки звучали как издевательство! Девушки тоже пододвинулись к огню. За плечами старших подруг им мало что было видно, но потом...       — Ой! — воскликнула Агнесс и уронила чашку.       — Это оно? То самое? — не поверила Маграт. — Я всегда думала, что оно... более зловещее. Что стены дома, если его внести через порог, покроются плесенью и пауками, или что его стережет одинокий и обезумевший монстр, где-то глубоко-глубоко в пещерах...       Маленький паучок, честно заплетавший в кокон муху-переносчицу смертельной болезни, устыдился и начал нервно перебирать тонкими лапками. Грибо снова сыто зевнул.       — Снова ты в сказки веришь, — поморщилась Матушка.       Можно было подумать, что пустоголовость молодой ведьмы волнует её больше, чем зажатый в щипцах артефакт. Хотя... Это ведь была Матушка Ветровоск.       Она выпрямилась во весь рост, отряхнула юбку и осмотрела свою гостиную так, словно это было поле боя.       — Думаю, скоро нам понадобится еще одна чашка, — объявила она. — И, Гита, поторопи сына с ремонтом моих ботинок.              Невысказанное предсказание Матушки сбылось через два дня, когда ливень закончился, и по тропинке, соединяющей Дурной Зад и весь остальной мир, стало возможно подняться. Предвестник всех несчастий — от скисшего молока до погружения под воду целых островов — Ринсвинд Заштопанный постучался в дверь избушки. Как древний, мудрый, а главное — совершенно настоящий волшебник — он проделал эту операцию с дверью черного хода. Как доживший до третьей эпохи и надеющийся пожить еще — он постучал длинной палкой и отпрыгнул, когда дверь всё-таки открылась.       — И каким ветром тебя к нам занесло, чародей? — поинтересовалась Матушка, выходя к нему навстречу. Бровь ее была приподнята, а пальцы скрещенных рук лежали неподвижно. Но лучше бы ведьма ими зловеще перебирала, потому что тогда у Ринсвинда еще был бы шанс не заметить, что она надела Кольцо Всевластия.       — Т-ты... — пробормотал он, указывая на широкий золотой ободок.       — А, это? — ведьма, опуская взгляд вниз. — Оно удивительно полезно в хозяйстве. Меняет размер и форму. А я с утра никак не могла найти наперсток. Конечно, оно пытается мне что-то шептать... Но это ничто по сравнению с трескотней Маграт, когда она решает, что кому-то нужна её помощь.       Ведьма сняла кольцо, и то моментально стало больше. Ринсвинд Заштопанный постарался не думать о том, что теперь чудовищным артефактом очень удобно было бы открывать пивные бутылки.       — Такой изобретательный кузнец был этот Саурон, — протянула Матушка, перекатывая кольцо между пальцами. — Я даже почти стала относиться к нему с уважением.       — Это опасные мысли! — выкрикнул Ринсвинд и, на всякий случай, отбежал на край ведьминого огорода.       — Все мысли опасны, если залетают не в те головы, — пожала плечами Матушка и отступила в сторону, освобождая дверной проем. — Может, продолжим разговор за чашкой чая? И не забудь снять шляпу.       На то, чтобы обрисовать величие и опасность миссии, ушло две чашки душистого отвара и пять ложечек сахара. Еще чашку длилось объяснение необходимости все бросить и отправиться именно в Ривенделл. В целом, как считал Ринсвинд Заштопанный, разговор прошел неплохо. Его даже можно было бы назвать приятным, если бы во время тщательно отрепетированных многозначительных пауз ведьма не начинала подсказывать ему слова. У волшебника никак не пропадало ощущение, что его ждали, и что план похода разработан был еще до его прихода. Подозрение только окрепло, когда в избушку ввалилась еще одна пожилая ведьма с метлой, огромным рюкзаком за плечами и зажатым под мышкой котом, похожим на выкидыш бешеной росомахи от самого Моргота.       — Эсме, девочки отказываются оставаться! — объявила она. — Сказали моему Джону, что пару недель деревня без них простоит, и устроили засаду где-то на тропинке.       — Надеюсь, что они взяли теплое белье, — только и ответила Матушка Ветровоск.       Вот так Ринсвинд Заштопанный повел четырех ведьм к таверне, где его ждал один совершенно особенный одинокий воин.       Волшебник так никогда об этом не узнал, но он мог не спешить — нагрянувшие в Дурной Зад после их ухода пешие назгулы печально стенали на деревенской площади, пока шум не разбудил Джейсона Ягга. Старший сын Нянюшки, проклиная рок единственного кузнеца на всю округу, взвалил на плечи инструменты и побрел вниз, под гору, перековывать черных лошадей.              Трактир, перед которым поздней ночью остановился волшебник, был огромен, потрепан и... и лучше бы его вообще не строили!       Если выбирать места, куда можно было привести четырех женщин, то Ринсвинд остановился бы на «Гарцующем пони», но именно в нем сейчас проводился знаменитый на всю округу пивной фестиваль, и не было даже свободных подоконников. Поэтому волшебнику пришлось вести своих спотыкающихся в темноте спутниц в «Залатанный барабан».       Отворив дверь, он по привычке пригнулся, но обычная в таких случаях табуретка не пролетела над его многомудрой головой. "Наверное, сбоит чувство времени",— решил Ринсвинд и осторожно заглянул в зал. Там было на удивление тихо. Кривобокий и одноглазый тип, со щетиной, которой позавидовал бы вепрь, стоял на хорошо знаком волшебнику трехногом предмете мебели и, прижав руки к груди, читал проникновенные стихи. Троица местных завсегдатаев за столом у входа смаргивала слезы. Люди за другими столами выглядели так, словно вели разговор о чем-то возвышенном.       Ринсвинд закрыл сначала глаза, а потом и дверь.       — Хватит полировать крыльцо, — фыркнула Матушка Ветровоск, отодвигая его с пути и входя в «Залатанный Барабан». — Мы устали, голодны и хотим горячего чая.       Волшебник с ужасом наблюдал за тем, как старушка прошла прямо к изрезанной ножами — и местами погрызенной — стойке и заговорила с трактирщиком. Тот принялся было энергично жестикулировать, потом внезапно успокоился, расплылся в широкой улыбке и, возможно, немного побледнел — Ринсвинду от двери было плохо видно.       После заминки, вызванной тем, что трактирщику пришлось поднять жену с постели и послать её к соседям за чаем, ведьмы подхватили кружки и следом за Матушкой отправились к столу в самом углу. Там сидел всего один человек, даже в теплом зале не скинувший с головы капюшон.       — Я думаю, вы ждете нас, молодой человек, — поздоровалась Эсмеральда Ветровоск, усаживаясь на лавку.       — С чего вы взяли?! — неубедительно попытался возразить всё-таки догнавший спутниц Ринсвинд. — Это просто еще один подозрительный тип, ничем не отличающийся от всех остальных в этой дыре! Он совершенно ничем не выделяется!       — Да ну? — ухмыльнулась Нянюшка Ягг и отхлебнула свой чай. Она предпочла бы пиво, но Эсме строго сказала, что до самого Ривенделла не хочет слышать никаких песен про животных. — У него чистые сапоги, рубашка и ногти на руках. Под плащом у него начищенный доспех и от него пахнет мылом.       — Кроме того, он здесь единственный, кроме нас, кто пьет ромашковый чай,- добавила Маграт.       Агнесс закивала, подтверждая её правоту. Мятежное внутреннее Я молодой ведьмы всегда мечтало выбраться из деревни и оказаться в обители порока, вроде этой... И теперь два старые ведьмы превратили её увлекательную и опасную мечту в очень скучную реальность.       — Приятно познакомиться, дамы, — мужчина откинул капюшон, предъявив миру приятное лицо с честными глазами и рыжие волосы. — Я тоже совершенно не понимаю, к чему был этот маскарад, — последнее слово он произнес с видимым отвращением, — Но мой друг Ринсвинд очень настаивал. В этих землях меня, почему-то, зовут Странником, но вы можете звать меня Моркоу. Я буду рад проводить вас после ужина в вашу комнату и охранять ваш сон. А завтра мы продолжим путь.       — «Охранять сон», говоришь? — прищурилась Нянюшка Ягг.       — Сидя в коридоре у вашей двери, разумеется, — серьезно уточнил Моркоу. — Вы же дамы!       Именно этот момент Грибо счел лучшим для своего появления. Он высунул голову из-под плаща Нянюшки и издал свой самый пронзительный вой. Потом, решив, что этого мало, кот соскочил с колен хозяйки и забрался на руки загадочному другу Ринсвинда, где принялся точить когти об нагрудник.       — Какой милый котик! — восхитился Моркоу и погладил кошмар гор по облезлой голове. — И такой самостоятельный! Я вижу, он не хотел отпускать вас одних...       Морщинистое лицо Нянюшки Ягг расплылось с улыбке умиления. С этого момента и навеки вечные милый мальчик занял в её сердце место, отведенное для любимых зятьёв и внуков.       — Этот парень что, какой-то Избранный или принц в изгнании? — с подозрением поинтересовалась Матушка у Ринсвинда.       Тот покосился на перчатку, закрывшую от посторонних взглядов кольцо на пальце ведьмы, и сглотнул.       — Нет, — пробормотал он. — Что вы. Конечно нет. Просто какой-то бездомный дунадан, с аллергией на грязь.              Дорога к скрытому эльфийскому городу была живописной... и очень длинной.       — Если бы я знала, что нам придется петлять по холмам, — отметила Нянюшка Ягг, помешивая в котелке над крошечным костром что-то неузнаваемое, но аппетитно пахнущее, — я предложила бы вообще не спускаться с гор... Не в обиду вам, молодой человек, будет сказано, но я вообще не понимаю, зачем нам пришлось делать крюк и тратить время, которого, по словам нашего Заштопанного спутника, у нас нет?       Моркоу растеряно пожал плечами. Он знал, что Ринсвинд не славится разумным поведением, но именно его метания, как правило, и приводили к лучшему из всех возможных результатов. Хотя заставлять милых старушек идти пешком в такую даль было жестоко.       — Пододвиньтесь поближе к огню, — посоветовал он Маграт и Агнесс. — И держитесь ближе друг к другу. Мне очень жаль, милые дамы, но если развести большой костер, нас могут заметить...       — Я вообще постарался бы обойтись без огня, если бы госпожа Ветровоск не удерживала над нами этого ястреба, от которого стараются держаться подальше другие птицы, — из глубокого чувства объективности признался Моркоу наконец.       Матушка, лежавшая сложив на груди руки и надвинув шляпу на лицо, никак не прореагировала на эти слова.       — Ужин готов! — радостно объявила Нянюшка, отпихивая от котелка Грибо.       Через четверть часа, когда путешественники доедали последние ложки каши с мясом, Маграт, наконец обратила внимание на голые щиколотки одной из старших ведьм. В случае более молодой особы это было бы провокационно и скандально, но Нянюшка была старше некоторых деревьев в садах Дурного Зада и кожа её могла вызывать мысли только о коре.       — Где ваши носки?! — поинтересовалась молодая ведьма. — Надеюсь, они не протерлись насквозь? Если это так, то у меня с собой нитки, а если их нельзя заштопать, то найдется немного ткани, из которой выйдут отличные заплатки...       — Всё в порядке, — Гита Ягг отмахнулась ложкой. — Они немного отсырели и я повесила их сушиться вместе с нашими плащами.       Ринсвинду Заштопанному показалось, что после этих слов другие три ведьмы окаменели.       — Гита, ты повесила свои носки — те самые, которые я связала тебе десять лет назад — над открытым огнем? — осторожно уточнила Матушка Ветровоск.       Не дожидаясь ответа, все обернулись к костру.              Взрыв оглушил рыскающих по округе назгулов, а поднявшийся к небесам столб дыма должны были заметить даже в Амане.       С трудом отодрав от дерева сбитый с нематериальной головы и зацепившийся шипами шлем, Король-Чародей выругался. Некоторые живые не имели никакого уважения к проблемам призраков. Разве они думали о том, как ударные волны мешают удерживать вместе все части доспехов? А бедные летучие мыши, спящие где-то в лесу? А перепугавшиеся лошади, чуть не расставшиеся с обедом? Этот мир был так жесток... Скрипом подозвав к себе своего скакуна, Ангмарец схватился за луку седла и позволил умному животному вывести их из зарослей. Если задуматься — владыка Саурон был не внимательнее своих светлых оппонентов. Он ни разу не обеспокоился тем, что в такой форме призраки великих королей практически слепы. Давным-давно Король-Чародей был образованным человеком и подозревал, что всё дело было в отсутствии какого бы то ни было строения глаз.       Немного радовало то, что даже слепой назгул мог ничего не бояться — смертные и бессмертные мужчины не могли его убить, а от женских бань, рынков, лавок, торгующих пряжей, полян с цветочками и прочих мест, притягивающих женщин, Ангмарец старался держаться подальше.       — В погоню! — проревел он, взбираясь в седло и вскидывая меч над головой. Лучшая сталь кузниц Мордора рассекла незамеченную им ветку. — Они совсем близко!              Отделаться от погони было бы гораздо сложнее, — решила впоследствии для себя Маграт, — если бы лидер зловещих черных всадников не пытался любыми средствами остаться в самом хвосте погони. Словно хотел, чтобы между ним и ведьмами было как можно больше народу.       И всё равно, назгулам почти удалось захватить ведьм, Моркоу и Ринсвинда. Появление того мужчины в великолепных, хоть и помятых доспехах оказалось очень кстати... Хоть Маграт и подозревала, что легендарные эльфийские рыцари не должны встречать силы противника с сигарой в зубах и невнятным вопросом: «И кто это тут у нас границу нарушает? Да еще и с запрещенным оружием! Как нет? А если найду?».       В любом случае они были в Ривенделле и в безопасности. Так заверил девушек Моркоу. Он же сообщил ведьмам, что когда покой города защищает видимый ими помятый рыцарь, в Ривенделле не будет никаких орков.       «Что, серьезно — никаких оргий? — недоверчиво переспросила тогда Нянюшка, с любопытством разглядывая эльфов из приставленного к ним почетного караула. — А почему тогда все эти красавчики в коже и ночных рубашках?»       Должно быть, поэтому на совет пригласили только Матушку. Эльфы и её бы не позвали, если бы не кольцо.       Но, если эльфы старались держаться от Маграт подальше, то это еще не значило, что молодая ведьма так легко сдастся. Она ведь столько читала о дивном народе!.. Правда из-за ограды, за которой она затаилась вместе с Агнесс и Нянюшкой, эльфов было не видно, а доносившиеся обрывки разговора звучали как-то безрадостно. Не выдержав, она выглянула за край изгороди и тут же втянула голову в плечи.       — Кто этот одноглазый старикашка в кожаных плавках? — шепотом поинтересовалась она.       — Тот, который требует, чтобы сокровище — то есть кольцо — отдали ему? — уточнила Агнесс.- Это Коэн. То ли странствующий рыцарь, то ли варвар... Его послал лорд Ржав, наместник Гондора. Я так поняла, за Кольцо Всевластия он пообещал этому дедушке мешок любых других ювелирных изделий.       — А я почему-то думала, что наместник пошлет сюда старшего сына... — с разочарованием протянула Маграт. — У него ведь есть сын?       — Конечно, — пожала плечами Нянюшка, явно понимавшая из разговора больше, чем другие. — А вот знает ли об этом жена наместника — еще вопрос...       — Думаю, его сын обороняет с войском границы и не может тратить время, изображая посыльного, — повела плечом Агнесс. Жест вышел очень внушительным, не только из-за размеров плеча, но и из-за того, что голос Агнесс звучал так, будто принадлежал кому-то еще. Кому-то подкованному в вопросах политики и тактики... и носящему платья размеров на пять меньше. (Сама Агнесс потом объясняла, что это в ней заговорила эльфийская кровь, унаследованная от невероятно далеких предков. Разве её великолепные темные волосы не были лучшим показателем? Серьезно — не мог же их друг Моркоу быть единственным потомком королей Гондора!)       — А эти эльф с гномом? — не унималась Маграт.       — Это сын правителя Лихолесья и... какой-то гном, я не расслышала, как его зовут, — призналась вторая молодая ведьма.       — Это Шельма Задранец, сын Прохвоста Задранца, — подсказала Нянюшка. — Мы с Эсме пару раз отдавали им метлы в починку... И, между нами говоря, это — она.       Быт гномов был очень сложным. Маграт закатила глаза и еще какое-то время пыталась прислушиваться. Силы воли надолго не хватило.       — Как то этот лорд не похож на эльфа, — недовольно протянула девушка. — Больно физиономия у него...       — Хитрая? — подсказала Агнесс. — Жуткая?       — Бородатая. Я хотела сказать «бородатая», — признала очевидное Маграт.       — Да разве то борода? — ухмыльнулась Нянюшка. — Ха! Вот у моего второго мужа...       — Я слышала, это потому, что он полуэльф во втором поколении, — поспешила прервать экскурс в прошлое самозваная правнучка нолдор.       — Ну да, непредсказуемые мутации...       — Дамы, — откашлялся правитель Ривенделла. Участники Совета, увлеченные подслушиванием за подслушивающими их самих ведьм, постоянно отвлекались. — Вы отдаете себе отчет о том, что вас очень хорошо слышно?       Лорд Ветинари, как обладатель даже по эльфийским меркам хорошего слуха, ничего против тайного получения важной информации не имел... Но надо же было соблюдать хоть какие-то приличия!       Из-за изгороди поднялись очень виноватые черные шляпы. Лиц под широкими полями видно не было.              Через несколько дней, когда Общество Кольца устраивалось на свой первый ужин по другую сторону гор, Коэн-варвар решил немного разнообразить разговор. Конечно, ведьмы были бесконечным источником рецептов растирок и настоек, но ему всё настойчивей требовалось прекратить разговор о мозолях и артрите.       — А всё-таки хорошо, что мы перелетели Карадрас на метлах, — обратился он к Моркоу.       — Да, — покладисто согласился тот. — Жаль только, что Ринсвинда Заштопанного сдуло...       Маграт, делившая метлу с волшебником и не вовремя вспомнившая выученный по книге прием для освобождения из захвата, грустно вздохнула и поежилась. В конце концов, в ситуации должны были быть и положительные моменты. Например, удар локтем и бросок через себя у нее получились совершенно автоматически! И никто этого не видел. Кроме того, сразу после падения волшебника, она краем глаза заметила какую-то вспышку и даже ощутила волнение в Высших Сферах.       — Где бы он теперь ни был, у него, наверное, есть целая мантия, — как можно бодрее сказала Агнесс.       Все закивали.       — Кстати о целой одежде, — Нянюшка выдула несколько переплетенных друг с другом дымных колец и пихнула Моркоу локтем. — Кто подарил тебе новую пару носков, которые ты прячешь во внутреннем кармане? И о чем ты секретничал с этим хитрым лордом? Мне показалось, или речь шла о какой-то свадьбе?       — Ты попросил у него руки принцессы? — взбодрилась Маграт. — И он согласился отдать её тебе, когда ты победишь силы тьмы и будешь коронован?       Агнесс с тревогой покосилась на подругу. Иногда ей казалось, что Маграт живет в каком-то другом мире.       — Не смеши, у лорда Ветинари нет дочери, — нахмурилась Матушка Ветровоск и поправила перчатку на руке с кольцом. — У него есть только собака.       — Да, Ангва, и я попросил её руки, — как нечто само собой разумеющееся подтвердил Моркоу.       Шельма Задранец (для Ангес и Маграт — Шелли) закашлялся, подавившись чаем.       — Руки? - Коэн и бровью не повел. Во время долгих одиночных походов против орков, его и самого посещали странные идеи. — Ты хотел сказать лапы?       - Нет, понимаешь, всё сложно. Ангва... — Моркоу замялся, как можно точнее подбирая слова. — Она оборотень. Иногда она собака, а иногда прекрасная эльфийка. Это всё родословная. История началась с Берена, Лютиэн и огромного разумного пса Хуана...       — Я бы не против услышать подробности этой истории, но с нами за одним костром дамы, — Коэн-варвар впервые в жизни испытал приступ смущения.       — Ничего, ничего, — перебила его Нянюшка. — Ты рассказывай.       Забравшийся на верхушку дерева Грибо поиграл мышцами, встопорщил мех, зевнул, демонстрируя клыки, и немигающее уставился своим золотым глазом в едва видимый с такого расстояния черный зрачок Багрового Ока на вершине башни.       В тысячах миль от кота, старушек, героев и кольца Саурон почувствовал себя неуютно.       Темному майя уже какое-то время хотелось сладкого чая с печеньем. Едва ли не больше, чем мирового господства. Теперь к этому подозрительному желанию прибавилась и уверенность, что он не любит наглых, немытых и самоуверенных кошек. Саурон не понимал, откуда возникают эти мысли, но был уверен, что должен вернуть Кольцо Всевластия как можно скорее.