Путь наверх

Ритм вальса ускорялся. Раз-два-три. Раз-два-три. Дафна наступила мыском туфли на подол нежно-голубого платья; тугой атлас натянулся на ее выступающем животе. Кто-то толкнул ее в плечо. Ритм ускорялся. Прядка волос выбилась и прилипла ко рту, но Дафна не смела убрать руку с плеча Мефодия, чтобы поправить волосы – на них смотрели. Сумерки Тартара холодом ложились Дафне на плечи, а изнутри нестерпимо жгло. Лица придворных давно уже слились в одно сплошное месиво. Мефодий кружил ее по зале все быстрее и быстрее, он куражился вместе с оркестром, нагоняющим темп. А Дафна не успевала. Дыхание сбилось, опухшие ноги ныли, а к горлу подкатывала тошнота. - Мне нехорошо, - негромко сказала она. За смехом, за гулом голосов Мефодий не услышал. Или сделал вид, что не услышал. - Мне плохо! – Дафне пришлось повысить голос, потому что ее огромный живот не позволял приблизиться к Мефу вплотную. Буслаев остановился, дал отмашку оркестру. Музыка исчезла, и зала погрузилась в тишину. Все смотрели на них, и от этого у Дафны по спине побежали мурашки. - Разумеется, - серьезно сказал Мефодий, - тебе надо отдохнуть. Я не подумал об этом. Дафна с секунду вглядывалась в него: слова-то его прозвучали как раньше, как прежде. С подчеркнутой участливостью Мефодий свел на переносице широкие брови. Но, тем не менее, каждой клеточкой тела она чувствовала: издевается, смеется. Дафна кивнула. «В самом деле, тебе нужно отдохнуть», - приказала она себе и пошла к выходу. Тут же негромко заиграл оркестр, вокруг ожили стражи: послышался смех, зазвенели бокалы. - Ах да, - окликнул ее Мефодий. Дафна оглянулась и увидела с ним Прасковью. Худую, восхитительно грациозную, легкую как перышко. Прасковья даже не пыталась скрыть своей насмешки: она смотрела на Дафну и улыбалась, выставляя напоказ белую полоску зубов. – Арей, проводите Дафну до покоев. Дафна нащупала мечника глазами: он пил вино в компании пары стражей. Праздничный мундир командующего личной гвардией Повелителя мрака ему не шел. Дафна знала, или ей казалось, что она знала его: искрящиеся эполеты, расшитый золотом кушак не вязались с его суровой сущностью. Дафна приблизилась к стражам, и один из них, с крупным золотым солнцем на цепи, склонился перед ней в полупоклоне. Девушка стушевалась, царапнула взглядом Арея, успев выхватить иронично приподнятые брови, и уперлась глазами в пол. Они пробивались сквозь толпу, которая даже и не думала расступаться. Дафна не поднимала глаз, следила за причудливым узором на полу: багровая плитка была украшена изящно выписанными виноградными листьями. – Надо же, Омниус угодлив и любезен с кем не попадя, даже с тобой, - беззлобно заметил Арей. Кажется, он был в хорошем расположении духа. Возможно, все дело было в выпитом вине. Дафна вздрогнула, подняла взгляд на Арея, словно ожидая нападения. Но нет, мечник даже не смотрел на нее: он кивал знакомым стражам, некоторым из них на ходу пожимал руки. Омниус. Это имя ее память никак не хотела запоминать: то Омнибус, то Томикус, то Нильс. Заметив, что Дафна смотрит на него, Арей мельком взглянул на нее и бросил: - Прямее спину и выше голову. Светлая,- добавил он, и Дафна поджала губы, безошибочно уловив в его голосе обвинение. Но все равно упрямо оторвала взгляд от виноградных листьев и стала тупо, механически улыбаться лицам. А лица улыбались ей, кивали, казалось бы, точно так же, как Арею, но их улыбки скребли по коже, а взгляды не давали воздуху проникнуть глубже горла, и Дафна положила ладонь на грудь, предчувствуя привычное удушье. Все просто: они темные, а она – светлая. Они лишены возможности чувствовать то, что чувствует она, они сами, добровольно, отреклись от Творца. Рядом с ними нет и не может быть никакой жизни. Зала рассыпалась лесом аметистовых деревьев: их сиреневые каменные листья, похожие на капли, словно висели в воздухе, а корни утопали в бледном-бледном мелком песке. Сквозь песок бежала узкая дорожка, и Дафна сошла с дорожки в сторону, чтобы отстраниться от Арея. Казалось, каждый из них, темных, забирал себе частичку ее воздуха, которого здесь, в Тартаре, было и так катастрофически мало. Пыльный и холодный воздух оседал у нее на языке, в горле, а вот дальше пройти не мог. Дафна обхватила живот руками и взглянула наверх. Каменные своды, ломаясь множеством углов, уходили куда-то в темноту. При взгляде на это псевдо-небо Дафна могла думать только об одном: нужно выбраться, выбраться на поверхность как можно скорее. Времени у нее совсем мало: ребенок растет, толкается внутри нее, просится наружу. Когда он появится, что он увидит здесь? Ни неба, ни ветра, только скалы, убегающие во мрак. Сможет ли он дышать, услышит ли она его крик?! Нужно выбраться, но пока Мефодий у власти, он не отпустит Дафну и своего сына. Не позволит сделать и шага в сторону. Пусть она – его королева, у нее нет реальной власти, и она не может решать даже за себя. Наконец, они достигли западного крыла дворца, и Арей распахнул перед ней двери в ее покои. Служанка – суккуб присела в реверансе и подтолкнула Дафне пуфик. Но девушка не разуваясь подошла к креслу и тяжело опустилась в него. - Открой окно. Здесь жарко, - приказала она служанке. - Здесь холодно, Дафна. На этом ярусе жарко не бывает, - заметил Арей откуда-то из-за спины; его голос сочился ядом, он обращался к ней, как к умственно отсталой – спокойно, размеренно, почти ласково. Дафна не ответила. Она смотрела на мраморные часы и пыталась считать, чтобы снова иметь возможность дышать ровно и глубоко, но стрелки стремительно убегали. Вдох - выдох-вдох – у нее осталось совсем немного времени, чтобы выбраться на поверхность. Ее время ускорилось до предела. *** Арей мерил шагами комнату – один из кабинетов канцелярии мрака. Два его широких шага от окна, выходящего на задворки – горы шлака высились почти вровень с подоконником - и десять шагов от шкафа до секретера. Узкий, темный чулан. На стенах бесились отблески пламени из расщелины, уходящей на нижние, невыносимо жаркие ярусы Тартара. Дафна попросила о встрече - лично с ним, наедине, в безопасном месте. А ему трудно было видеть ее, потому что он не мог отделаться от мысли о том, что здесь ей совсем не место. В дверь постучали, как было условлено, два и еще два раза, и Дафна вошла. Вернее, сначала появился ее живот и яркая точка эйдоса в нем, от которой Арей, как ни старался, не мог отвести взгляда. Дафна встала напротив окна так, что пламя оставило в ее небесно-голубых глазах неприятный красный отблеск, и привычно обхватила руками живот. То ли защищая ребенка, то ли защищаясь сама. - Я пришла просить вас о помощи, - глухо произнесла она и замолкла. Арей тоже молчал, наблюдая, как она пытается скрыть отчаянье. - Мне нужно выбраться из Тартара, - наконец, выдала светлая. - Ты знаешь: это только во власти Мефодия, - размеренно произнес Арей. С тех пор, как она поселилась в Тартаре, видит мрак, он старался разговаривать с ней спокойно, хотя порой едкое замечание было готово сорваться у него с языка. Здесь, среди чужаков, Дафна была слаба, а слабых не бьют. - Во власти Мефодия, - эхом прошелестела светлая. – Но это до тех пор, пока он обладает такой властью. -А ты собираешься его этой власти лишить, - Арей не смог сдержать усмешки. - Вот тут мне и нужна ваша помощь, - Дафна тоже попыталась усмехнуться, но вышло скомкано. – Я прошу вас… - О чем? – перебил ее Арей и инстинктивно отшатнулся от нее. Слишком она была сейчас похожа на ту, прежнюю Дафну, что поселилась в его резиденции. Пожалуй, только красные отблески на ее лице, в глазах, напоминали о том, что находятся они в Тартаре. - Мне нужна присяга Черной Дюжины, - сказала Дафна твердо и пытливо взглянула ему в глаза. - Ты.., - он был удивлен настолько, что не успел закончить мысль. - Я – королева мрака, - напомнила Дафна, - и, будь у меня присяга двенадцати лучших мечников мрака, я бы смогла добиться от Мефодия свободы. - Это невозможно, - отрезал Арей. - Неправда. Вы – командующий личной гвардией Повелителя. Если вы прикажете, они присягнут хоть Троилу, - парировала Дафна. Сдержать ярость стоило огромного труда: Арей сжал и разжал кулаки, не выдержал и отвернулся от светлой, уставившись на свое отражение в полированной крышке секретера. - Ты сошла с ума. Разговор окончен, - констатировал Арей, направляясь к двери. Его догнал ее голос: - Поймите, я не могу допустить того, чтобы ребенок родился в Тартаре, - она захлебывалась словами. – Он, мальчик с эйдосом, мой сын – он окажется здесь. Здесь нечем дышать, клянусь вам! Вот Ва…, - она запнулась, - вот Варвара – она живет на поверхности, учится в институте – она ведь учится? Что бы вы чувствовали, если бы она была здесь? Ее слова болью откликнулись у него в груди. Арей повернулся и всмотрелся ее черты. В этот момент он понимал и знал ее, как самого себя. Впрочем, это не отменяло того, что ее план был безумно рисковым. - Я добьюсь для вас неприкосновенности, - зашептала она. – Вы снова будете в своей резиденции. Или где вы хотите быть? Где? Она все твердила свое «где?», а слезы катились по ее бледным щекам. В этот момент ему просто хотелось быть подальше отсюда. *** Дафна распахнула двери, и в глаза ударил свет. Свет исходил от факелов и дробился об бессчетное количество доспехов, мечей, кубков и эполет. Холл Славы поражал своим великолепием. Ковровая дорожка убегала вперед, к пьедесталу, на котором покоилась исполинская статуя, изображавшая то ли гладиатора, то ли воинственного античного бога. Около статуи стоял Арей – на этот раз на нем был не парадный мундир, а неброский, серый камзол и неизменный плащ с багровым подбоем. Вдоль ковровой дорожки выстроилась Черная дюжина. Лучшие бойцы мрака были неподвижны и невозмутимы, руки их покоились на эфесах мечей. Дафна выпрямила спину и, спустившись с небольшой лестницы, оказалась на ковровой дорожке, которая вела прямо к статуе. И к Арею. Она приближалась к нему, стараясь не глядеть по сторонам, чтобы не встретиться взглядом с бесстрастными лицами мечников Черной Дюжины. Несмотря на это, Дафна чувствовала их мрак справа и слева от себя: привычно щемило дыхание, бешено колотилось сердце. Шаг вперед. Глаза в глаза с Ареем. «Помни, он добровольно отказался от Эдема. Он предал Творца». Еще шаг. Дафна уже отчетливо видела шрамы на его лице и его глаза, не черные, как казалось раньше, а просто карие, с теплым отблеском. «Он убил тысячи стражей и людей, обрек миллионы эйдосов на страдания в Тартаре». Арей опустился на одно колено, вместе с ним, словно последовав безмолвному приказу, преклонили колено лучшие мечи мрака. «Ты – свет, а он – мрак. Мраку чужды любовь и сострадание, мрак достоин жалости и презрения». Слова клятвы эхом отразились от сводов Холла Славы и упали вниз отдельными словами, которые Дафна не могла собрать воедино. Она пыталась поймать звуки и связать их, но это ей не удавалось. Через мгновение она поняла, что пыталась цепляться за тишину. За спиной внезапно послышался топот множества ног – он так же внезапно стих. Только одни подчеркнуто дробные шаги продолжали приближаться. - Барон мрака, мечник Арей, вы обвиняетесь в предательстве и нарушении клятвы Повелителю мрака, - голос Мефодия звенел от ярости. Ледяная ладонь Повелителя коснулась дафниного голого плеча. - А ведь я не верил тебе до самого конца, - прошептал он над самым ее ухом. Двое солдат взбежали на пьедестал и встали по обе стороны от Арея, подталкивая его спуститься вниз. Дафне показалось, что воздух стремительно исчезает, и она привычно прижала ладони к ключицам. Арей смотрел на нее, только на нее, и в его глазах она видела не то, что она ожидала увидеть - не ярость и не удивление. Плохо скрываемое презрение сквозило во всех его чертах. Дафна искоса взглянула на мечников Черной Дюжины – может быть, им? Но нет, Арей смотрел только на нее. Когда он поравнялся с ней, Дафна отстранилась и обхватила руками живот. Казалось, он хотел что-то сказать, но именно этот жест остановил его. Арей задержался на мгновение: она заметила, что его взгляд скользнул по ее животу, а затем ей пришлось посмотреть ему в глаза. В этот момент Дафна была готова поклясться, что он понимает ее. *** - Славно, - Омниус теребил пальцами золотое солнце, которое предпочитал всегда носить при себе. – Славно, моя королева, вы выполнили то, что обещали. - Где портал? – спросила Дафна, пытаясь скрыть волнение. - Вот же он, - страж протянул ей свиток, перетянутый синей лентой. - Он сработает немедленно? – уточнила Дафна. - Разумеется. Не в силах противиться искушению, Дафна, как была, - босая, в одной ночной рубашке, с накинутой на плечи шалью, взялась одной рукой за свиток. Мрак, окружавший ее, сгустился и закружился водоворотом. Дафна сопротивлялась изо всех сил, толкалась вперед, вверх, разрывала руками мутную воду… Когда дыхание уже было на исходе, она вынырнула посредине апрельских сумерек. В небе догорал зеленый закат, ветер трепал еще прошлогодние, мертвые травы. Где-то на горизонте угадывалась лента реки. Дафна расправила руки наподобие крыльев, позволила вольному ветру трепать волосы и подол длинной ночной рубахи. Вдох-выдох. Пленительно пахло мокрой землей и теплом. Дафна с наслаждением вдохнула глубоко, полной грудью, и тут же закашлялась. Воздух не мог пройти дальше горла.