«Werewolf»

«Давным-давно, когда мир был един и не было и следа магической стены, когда реки и озера отражали лики Богов и Богинь, а шепот ветра всегда был готов помочь заплутавшим путникам, настигла мир великая беда. Два лучших друга, Дитя Луны и Дитя Огня, полюбили Мену, богиню ночного светила. И разразилась между друзьями страшная вражда. Оросилась девственная земля реками крови. Жалобный вой тысяч Детей Луны и крики Детей Огня были слышны на всех уголках Вселенной, и Мена, богиня ночного светила, не смогла вытерпеть силы ярости двух народов. Собрала она в чашу свои слезы и вылила их на Землю, воздвигая между народами величественную стену, и сказала Мена, богиня ночного светила: — С этого момента нельзя Детям Луны касаться Детей Огня, ибо муки страшные постигнут обоих. С этого момента Стена, что вы видите, станет для вас границей, через которую нельзя переступать враждующим народам. И только тогда, когда Дитя Луны сможет коснуться Дитя Огня, не испытав адских мук, стена падет, и я разрушу свое проклятье. Да было так». Древние сказания народов Фиора.

***

07.07.777.

— Воду. Горячую воду, срочно! — Нам нужны свежие полотенца! — Где носит жрицу? Она скоро родит! Лейла вымучено улыбнулась, крепко сжимая теплую руку мужа. Она ждала этого долгие годы. Она молила всевышнюю Мену и всевышнего Одина о даре небес, и вот, ее желание исполнилось. От нового приступа боли из ее рта вырвался жалобный скулеж, но Лейла только сильнее сжала руку мужа, зажмурившись и попытавшись сосредоточиться на мягком голосе лекаря. — Давай, милая, тужься, — подбодрила старая волчица. — Еще чуть-чуть! Давай! Джудо обхватил ладонь жены, ободряюще шепча что-то ей на ухо. Двенадцатый советник молодого Альфы сорвался прямо с собрания стаи, как только услышал жалобный полу-крик полу-вой волчицы. — Грандина, все точно будет хорошо? — обеспокоенно спросил мужчина. — До полнолуния считанные часы. Волчица нахмурилась, вновь подбодрив будущую мать, и посмотрела на Джудо своими яркими, пронизывающими насквозь голубыми глазами. — Твой ребенок уже благословлен Меной и Полной Луной. Это величайший дар, молодой советник. Все будет хорошо. — Но ведь обращение… Договорить мужчине было не суждено. В дом ворвалась облаченная в темное бархатное платье с россыпью серебряных лун на подоле друидесса, сжимавшая в руке посох из тысячелетнего аксиса с дарованным Меной лунным камнем. Каштановые волосы молодой жрицы россыпью древесной глади покоились на ее плечах, и взгляд ее темных глаз нес всю глубину вселенских познаний, переданных ей по наследству. Она мягкой поступью подошла к изголовью кровати, коснувшись мокрого от пота лба Лейлы. — Волчица рвется наружу, — прошептала жрица. — Свет Полнолуния манит ее. Болезненный крик Лейлы разнесся по хижине, и вой сотни собратьев раздался в ответ. Стая чувствовала приближение новой жизни. — Кана, — Лейла посмотрела в глаза жрицы. — Что ждет мою дочь? Девушка внимательно посмотрела в глаза роженицы. С минуту она решала, достойна ли была эта женщина ее предсказаний, после чего коснулась мокрого лба, и голубым светом загорелись ее глаза. — Рожденная под седьмой Полной Луной, седьмого месяца, седьмого числа, суждено дочери твоей стать Благословленной Меной, богиней ночного светила нашего. Станет она прекрасной волчицей, и будут о ней слагать легенды в песнопениях нашего народа. Принесет она мир и благодать на землю наших предков своей добротой и благородством. Проложен путь ей из лунных камней и огня. Нарекаю ее именем Люси, как дочь Мены и Одина, и даю ей свое благословение. И вознесся к Луне крик двоих – матери и ее новорожденного малыша. И улыбнулась Мена в своей обители.

***

16.06.795.

В Магнолии наступила неделя Фестиваля Огня. Люди со всех уголков мира съезжались в столицу магов, чтобы насладиться величественным представлением самых прославленных в мире гильдий. На улицах и днем, и ночью разносился громкий смех гостей, аромат дорогого эля и портового рома; приезжие купцы наперебой нахваливали заморские шелка, сделанные волшебными светлячками, привезенные со всех уголков людского мира яства (от ароматно приправленного драконьими специями мяса до изысканных десертов, к которым тут же сбегались ребятишки); восточные купцы славились удивительной красоты драгоценностями, а купцы с севера – тяжелыми фолиантами, облаченными в редкую кожу драконов и фурий. Особой же популярностью пользовались переправленные через стену товары оборотней: лекарственные настойки и снадобья из волчьей слюны от ликантропов*; одежда из шерсти лисы, которая подверглась линьке, от кицунэ**; удивительные сувениры от милых тануки*** и мясо редких животных от аниото****. Торговля с оборотнями была налаженной. Подписанный несколько веков назад мирный договор между королем Фиора и Альфой всех оборотней принес на землю спокойствие и процветание. Между народами установились взаимовыгодные отношения. Купцы и торговцы спокойно могли переправляться через специальный проход в стене, перевозя через границу товары и спокойно торгуя как на людском рынке, так и на рынке оборотней. Никто уже давно не верил в сказки, которые рассказывали матери своим детям на ночь. Мир был установлен, и никакого Дитя Луны и Огня не могло быть. От ужасных ожогов от прикосновений двух когда-то враждующих народов изобрели специальные перчатки, а магическая сила стены пробуждались только во время Полной Луны, и тогда обратившиеся оборотни, не контролируя себя, не могли переправиться на сторону людей. Оба народа считали это необходимой мерой. — Нацу, видел новое объявление? — крикнула светловолосая девушка парню, который отсчитывал продавцу золотые драконы за два копченных окорока. Парень заинтересовано поднял голову. — Хорошо платят? Девушка задорно подмигнула, подойдя к Нацу вплотную, и дала сложенную надвое листовку. — Баснословно. Парень кивнул девушке, взял свои окорока и двинулся сквозь шумную толпу на главной площади в сторону более уединенного места. Нацу Драгнил ступал тяжелой поступью по мощеной дороге. Любопытные прохожие косились в сторону диковинных для этих мест розовых волос, но на это он только широко, до глубоких лучиков в уголках глаз, улыбался, демонстрируя миру, что, как бы они не смеялись и не тыкали пальцем, ему плевать. Парень выглядел как заправской моряк: темные потертые слоппы***** были заправлены в высокие кожаные (на первый взгляд, кожа диких змей. Цена за пару - пятнадцать тысяч драконов) сапоги с металлическим сверкающим на солнце носком; серая льняная рубашка прекрасно сидела на подтянутом теле путника, а удивительной красоты вышивка алых языков пламени говорила о том, что он был не из здешних мест; и поверх широких плеч был накинут черный камзол на серебряных, размером с десять драконов, пуговицах. Через плечо у Нацу была перекинута сумка, а на поясе брюк покоился меч. Нацу Драгнил был охотником на мифических существ. Одним из лучших в своем роде, хоть и знали это в очень узких кругах. Такая деятельность считалась контрабандой, и каралась их королем смертной казнью. Но когда тебе платят за рог дракона полмиллиона золотых, а за ожерелья из клыков оборотней — миллион серебром, трудно было задумываться о благочестивости своих действий. Зайдя в таверну, находящуюся на окраине ярмарки, Нацу коротко кивнул местной хозяйке и заказал кружку эля, устроившись в самом дальнем уголке заведения. В этом городе он был мало с кем знаком. Только с такой же охотницей, как и он, Лисанной и ее семьей: огромным, как скала, братом Эльфманом и красавицей-сестрой Мирой, заправляющей одной из самых дорогих таверн в городе. В Магнолии он появился только три дня назад в поисках новых заданий, и как оказалось, не прогадал. Уже спустя три дня он держал лакомый кусочек в виде задания от Неизвестного заказчика. Листовка гласила:

«ОХОТА НА ОБОРОТНЯ! По другую сторону стены, в стае ликантропов, живет волчица с серебряной шерстью и глазами, впитавшими в себя цвет тысячелетней древесины. У этой волчицы золотая прядь спадает на глаза, и знак Полнолуния оставлен при рождении на боку. Приведите волчицу через стену живой или мертвой. НАГРАДА: 1.000.000.000 Dr.»

Нацу поперхнулся элем. Выполнить это задание и можно спокойно жить припеваючи до конца своих дней, не зная горести и бед. Ловить оборотней было не в новинку охотнику, но обычно заказывали поймать кицунэ или тануки для увеселения народа. Поймать же ликантропа или аниото было намного сложнее. Эти хищники были не только сильны и выносливы, но и обладали силой регенерации и духом семьи. Главным оружием ликантропа был вой. Главным оружием аниото – рык. И если ты позволил своей добыче обратиться своим кличем к стае, считай, что ты уже труп. Расправа с охотниками была безжалостна. Сколько историй Нацу слышал о прилюдных раздираниях чужаков на главных площадях поселений оборотней. Этими страшилками пугали детей, чтобы они – упаси боже! – не решили пойти по скользкой дорожке контрабандиста. Но у Нацу не было родителей. Нацу вырастила улица вместе со строгой старушенцией, которая обучила его магии Огня. По Нацу никто не будет плакать. Полюшка, наверняка, лишь фыркнет и скажет что-то наподобие: «Так и надо сорванцу. Слушать меня надо было!». Терпкий эль обжог горло. Купленное мясо было невероятно вкусным. Вновь прочитав листовку, Нацу усмехнулся. Нужно будет набрать побольше еды, дорога предстояла не из близких. До стены ни много, ни мало два дня пути, а до полнолуния целых двадцать два дня. Отправляться придется с восходом солнца, чтобы успеть раньше других охотников за лакомой добычей.

***

Он видел, как рушилась стена. Он видел серебро шерсти волчицы, и клеймо, которое аккуратным шрамом было отпечатано на серебристом боку. Волчица выла на лик луны, и Мена, богиня ночного светила, улыбалась Волчице с небес, протягивая свою ладонь. Волчица выла, и чей-то смутный образ стоял рядом с ней. И Мена улыбалась, шепча что-то на своем языке. Волчица взвыла пуще прежнего, и камни, что тысячелетиями прочно складывались в волшебную стену, начали крошиться на миллионы золотых пылинок, которые, взмыв в небеса, превратились в Светлячков. Мена поманила Светлячков, а чей-то смутный образ опустился рядом с Волчицей. Стена была разрушена полностью. Мужчина резко вскочил со своей постели. Его сердце гулко билось в груди, и все тело было мокрым от пота. Он тяжело дышал, пытаясь успокоиться и прогнать ужасный образ из сна. — Этого не может быть, — прошептал, словно в бреду, мужчина. — Этого просто не может быть. Он встал со своего места. На ночном небосводе, будто насмехаясь, светила полная луна. Дрожащими руками он окунул орлиное перо в чернила. — Этого просто не может быть, — вновь прошептал он. А перед глазами вместе с образом Волчицы из сна стояли воспоминания из прошлого. Кровожадные чудовища, которые так безжалостно раздирали его отца и мать на всеобщем суде. — Ни за что! — неожиданно твердо прошипел мужчина, выводя на листе пергамента первые слова. — Не позволю! Не позволю этим тварям вырваться наружу! На пергаменте появлялись все новые и новые слова. Этой же ночью королевский Маг и Ясновидящий Жозе Порте отправил охотникам свой заказ. Поймать волчицу с клеймом в виде Полной Луны.

***

18.06.795

Десятки повозок двигались по неровной дороге, покачиваясь в такт движениям лошадей. День стоял погожий. Солнце ярко светило на безоблачном небе, до ушей доносился мелодичный стрекот сверчков, а по обе стороны дороги расстилались бескрайние поля золотой пшеницы. Нацу поправил соломенную шляпу, широкие поля которой кидали тень на его лицо, и перекинул длинный колос пшена с одного уголка губ на другой. Долгая дорога выматывала. Даже его гнедая лошадь, которая в начале пути норовила перейти на галоп, под действием палящего солнца ленно перебирала копытами. Ее он купил за сорок драконов у какого-то пьянчуги. Кобыла была хорошей, с крепкими икрами, умными черными глазами и до невозможности длинными ресницами. Повозку Нацу раздобыл у кочующих цыган, а товар (в основном, мясные деликатесы) скупил у того же продавца, у которого двумя днями ранее купил два копченных окорока. Пробраться через стену можно было только торговцам, которые перевозили через границу товар, да высшей знати с королевского двора, и раздобыть повозку, фальшивую лицензию и дюжину бараньих ребрышек было легче, чем попытаться выдать себя за какого-то-там-на-очереди-наследника-престола. Нацу был уверен, что еще никто не двинулся к ликантропам за добычей. До Полнолуния оставалось двадцать дней, и самым легким путем было дождаться этого дня. Только в Полную Луну оборотни, обращаясь, теряли свою связь с человеческим началом и полностью становились волками. И хоть Луна делала их сильнее, намного легче было поймать просто Волчицу, чем Волчицу с разумом человека. Но Нацу не был простым охотником, и простых путей он не искал. Ближе к полуночи, когда темный бархат синевы накрыл небосвод и лишь светлый лик луны да свет тысячи звезд освещал им дорогу, перед ними предстала она. Стена. Высотой с многовековые деревья, ее верхушку невозможно было увидеть, и юные торговцы с трепетом и восхищением в глазах поднимали голову, запоминая этот момент: озаренную светом луны стену, которая громадным изваянием ограждала мир людей от мира оборотней. Никто не знал, кто создал эту стену. Богиню Мену считали выдуманной сказкой для тех, кто не хотел искать истину, но кто бы ни воздвиг ее, какая цивилизация или народ, неведомый мастер создал произведение искусства. Из черного камня, гладкого и блестящего, будто облитого водой, с изящными узорами и хранящейся внутри нее магией, Стена была главным чудом света. Сколько сказаний было написано о ней, сколько тайн и загадок крутилось вокруг нее. Ее изучали в академиях, на нее приезжали посмотреть путники. Стена была запечатлена на картинах известных художников разных эпох, о ней ставили пьесы и мюзиклы в театрах, слагали песни и сказания. И сейчас она предстала перед ними. Стена Богини Мены. Чем ближе они подъезжали к ней, тем взволнованней становились торговцы. От былой усталости не осталось и следа. Отовсюду начали разноситься громкие разговоры и смех, а кто-то даже достал инструменты, и тишину ночи разрезала мелодия скрипки, которая, сплетаясь со звуками тин-вистла******, рождала традиционный мотив, под который впору было плясать. Атмосфера стала более дружелюбной, и Нацу даже поддался всеобщему веселью, подхватив слова известной песни о Стене.

«…И Мена взмолилась Луне, Прошептав слова священной молитвы…»

Уже можно было разглядеть свет огней у прохода через границу.

«…И черные слезы богини Упали на грешную землю людей…»

К скрипке примешались ритмичные звуки трещотки. Торговцы запели громче, возвещая постовых о своем скором приезде.

«…Мы ждем вас и молим…»

Лошади дружно заржали, и в лицо ударил отголосок свежего лесного воздуха. За стеной был уже совершенно другой мир.

«Придите, Дети Огня и Луны!»

— Пропуск, — прохрипел стражник у прохода через Стену. Нацу широко улыбнулся, достав из кармана потертых шаровар аккуратно сложенный лист пергамента с государственной печатью, гербом королевства и отпечатком лапы Альфы оборотней. Стражник приблизил к листу стеклянный подсвечник и осмотрел его придирчивым взглядом. Наконец, не найдя ничего подозрительного, он поставил на листе размашистую подпись и, отдав честь, открыл проход. Охотник усмехнулся, давая знак лошади идти вперед, в расстилающуюся впереди пугающей гладью темноту.

***

Земля оборотней встретила торговцев огромными многовековыми деревьями, чья крона в обхват могла достигать до нескольких десятков метров. Воздух здесь разительно отличался от привычного путникам, поражая своей чистотой и свежестью. До ушей тут же донеслись звуки лесной жизни: журчание славившихся на весь мир своей чистотой ручьев, уханье сов и успокаивающий шелест листвы. Стражники по эту сторону стены стояли недвижными статуями по бокам от прохода и даже не тронулись с места, когда на тропу выехала первая повозка. Нацу скинул с головы соломенную шляпу, двинувшись по удивительно ровной лесной тропе. Колеса повозки чуть поскрипывали, торговцы перешли на шепот, а лошади заинтересованно подняли морды, учуяв запах воды. Казалось, что они попали в сказку. Лес пленял своей магией, и каждый, кто двигался по этой тропе, ощущал ее в полной своей силе. Юные торговцы заворожено смотрели на растущие по бокам тропы, похожие на медузы, цветы, светящиеся глубоким бирюзовым светом, вокруг которых порхали мотыльки. Изредка над головами путников пролетали сказочной расцветки бабочки, которые стряхивали со своих крыльев серебряную пыльцу. В кронах деревьев можно было увидеть чьи-то светящиеся глаза, и Нацу мог поклясться, что видел где-то вдали белоснежные крылья Пегаса. Спустя полчаса дороги торговцы подъехали к развилке, на который им предстояло разделиться. Посреди стояли деревянные указатели, на которых изящным почерком были написаны направления: черные чернила — аниото, коричневые — тануки, оранжевые — кицунэ, красные — ликантропы. Нацу, не задумываясь, свернул на тропу, ведшую в поселения оборотней-волков, и насколько он мог судить по стуку копыт, за ним последовали еще три повозки. Дорога предстояла неблизкая. Между поселениями оборотней могли простираться несколько десятков тысяч миль, ведь для полулюдей-полузверей эти расстояния были смехотворны. Однако для людей, которые не обладали выносливостью и скоростью животных, дорога могла затянуться и на несколько суток, а то и недель, и месяцев. И в сравнении с расстоянием до пристанища аниото (одиннадцать дней на повозке), какие-то двадцать часов до ликантропов были незначительны, а в окружении хорошей компании так и практически незаметны. От торговцев можно было услышать десятки захватывающих историй о странах, простирающихся за пределами Фиора. Об островах, на которых женщины носили лишь набедренные повязки, но изготавливали самые изысканные платья для королевского двора; о юных мужах, живущих в мире и согласии с драконами; о королевствах, в которых у людей были другие мифы о Стене, в одном из которых их языческий бог («кажется, Флуторис или Млуторис. Черт сломит их язык!») разгневался на людей и решил превратить каждого второго ребенка в монстра, которые и стали оборотнями. По преданию, его молодая жена Гвинея была настолько опечалена судьбой человечества, что попросила у мужа всего одно желание. И возжелала она стену, да такую высокую, что ее не перепрыгнуть, и такую широкую, что ее не разрушить. Не мог противиться бог мольбам своей жены и создал стену из длинной, длиной с весь земной шар, косы Гвинеи. — С тех пор стена охраняет покой людей, — закончил бывалый торговец глубоким тягучим голосом. Юный Ромео, который в первый раз отправился на сторону оборотней, слушал мужчину, раскрыв рот. Нацу только посмеялся. Этих преданий было десятки во всем мире, и каждое из них матери рассказывали своим детям на ночь. С наступлением полудня, когда солнце засветило ярко и лес перестал казаться наполненным мистической опасностью, торговцы увидели просвет между деревьями, и до носа долетел аппетитный аромат каких-то яств да громкий детский смех. Нацу тут же выпрямился и достал из нагрудного кармана маленький стеклянный пузырек с ярко-красной жидкостью. Оборотни обладали не только силой и проворством, скоростью и силой духа, но и также невероятным нюхом. И умение чуять ложь и злой умысел лежало у них в природе, а маскирующее зелье могло прекрасно скрыть ауру огненного мага, который собирался украсть из стаи Волчицу с клеймом Полной Луны. Поселение оборотней было большим, со множеством маленьких домиков и пестрящей отовсюду зеленью. Маленькие дети, быстро-быстро перебирая босыми ножками, бегали по сочно-зеленой траве, играя в шарады. Женщины, облаченные в легкие льняные платья с длинным шлейфом, переговаривались друг с другом, смотрели за детьми и делали домашнюю работу. Их длинные волосы были распущены, а из украшений были только опоясывающие лоб ленты с вплетенными драгоценными камнями (опалами и изумрудами) и вколотые в волосы цветы. Мужчины были большими, внушающими страх и с прослеживающимся чем-то волчьим в лицах. Оборотни жили в мире и гармонии с природой. Они не вырубали леса и, словно в благодарность за это, природа создала такое место, где деревья росли на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы между ними можно было построить дом. Сюда почти не проникал солнечный свет, и при наблюдении за этими людьми в темных одеяниях, проворно передвигающихся между деревьями и цветами, невольно появлялись ассоциации с лесными эльфами. Оборотней так обычно и называли. Дети леса. И они полностью оправдывали это прозвище. — Торговцы! Торговцы приехали! — раздался тонкий голосок маленькой девочки, которая быстро побежала вглубь поселения, выкрикивая весть о прибытии путников. Оборотни тут же оживились, направившись навстречу гостям. Ромео, похоже, наслышанный о «свирепых и страшных» чудовищах, не мог отвести ошарашенного взгляда от этих людей, которые своим искренним смехом и льющимся через край дружелюбием никак не походили на ужасных волков с картинок детских сказок. Нацу усмехнулся от вида такого удивленного мальчугана, и, наконец, слез с повозки. Затекшие мышцы неприятно заныли, и, потянувшись, он не заметил, как к нему подбежал рыжеволосый мальчишка, который, обнажив свои только-только намечавшиеся клыки (неполная трансформация), потянул Нацу за штанину. — Я чую мясо, — промямлил мальчонка, посмотрев на парня огромными карими глазами. Нацу по-доброму улыбнулся, натянул на руки перчатки из красной драконьей чешуи, выудил из повозки пару копченных отбивных и протянул их мальчишке, потрепав рыжие вихры. — Держи, малец! Маленький оборотень широко улыбнулся, еще сильнее обнажив белоснежные клыки, и тут же ринулся в сторону любопытно глазеющих в их сторону ребятишек. Добыча всегда делилась между стаей. Даже пока такой маленькой и до конца не сформировавшейся. — Я думал оборотни… другие, — пробормотал Ромео, подойдя к Нацу, пока тот распрягал лошадь. — Какие другие? Кровожадные, поедающие сырое мясо молоденьких оленят и запивающие все это чарками крови? Ромео пожал плечами, неопределенно махнув рукой. — Ну, не так... Не знаю, я думал, что они угрюмые, нелюдимые. Грубые, может быть? — парнишка обвел глазами поселение. Как раз в этот момент молодая волчица, до этого перебиравшая изящными пальцами тонкие струны арфы, подняла голову. На ее губах заиграла улыбка, и она медленно провела рукой по длинной косе цвета ночного небосвода. Ромео замер, удивленно выдохнув. — Но не такие. Нацу проследил за взглядом Комбольта, про себя только усмехнувшись. Пусть парнишка даже не думает об этом. Оборотни чтили чистоту крови, и не позволяли заключать браки даже с оборотнями другого вида. Да, и жить в браке, вечно нося броню из драконьей чешуи, которая была единственной защитой от приносящих адские муки прикосновений оборотней и людей, было не лучшей перспективой. Не успел он закончить свою мысль, как вдали замелькали красные плащи советников. Двое мужчин с доброй улыбкой подошли к повозкам и склонились в поклоне. — Желаю вам здравия, торговцы с чужих земель, — проговорил низкорослый мужчина с пухлыми румяными щеками. — Надеюсь, путь ваш был освещен светом богини Мены, и никакие беды не настигли вас на пути к нашему поселению. Самый старший из торговцев склонился в ответном поклоне. — И вам желаем здравия, Седьмой Советник Альфы Боб Добросердечный. Наш путь был неблизким, но прошел без происшествий. Второй Советник заглянул за спину торговцу. — Я вижу четыре повозки. Должно было приехать пять. Что-то случилось? — Да, Макаров еще не приплыл с Северных островов. Приносим свои извинения. Он прибудет со дня на день и тут же отправит опалы как раз к наступлению Полнолуния. Советник согласно кивнул, начав говорить о скором прибытии Альфы, который должен был лично удостовериться в целостности и качестве товара. Нацу внимательно смотрел на мужчину. Хотя он мало был знаком с ликантропами, о составе Советников Альфы слагали легенды даже на людских землях. А о таком свирепом Оборотне, как Джудо Хартфилий, Главном Советнике Альфы знала каждая дворовая собака. За восемнадцать лет службы в Стае он поднялся с самого нижнего, двенадцатого Советника до правой руки вожака стаи. Во многом благодаря своему ораторскому таланту и мудрым советам, к которым молодой Альфа внимательно прислушивался. Но сильнее всего, сильнее короля Фиора и первого советника, в мире страшились и одновременно благоговели перед Альфой всех оборотней. Нацу склонился в поклоне под напором невероятной Силы, которую источал мужчина, мягко ступающий по траве босыми ногами. Черная, точно вуаль накидка окутывала его темным туманом, любовно касаясь тела вожака; серебряная цепь с лунным камнем билась о его торс, и острые стальные когти заставили что-то тягучее поселиться в животе. Кажется, это называлось страхом. Сжав кулаки, пытаясь взять под контроль вдруг предавшее его тело, Нацу чуть приподнял голову. Альфа был бледен с черными, словно смоль волосами и темными, пронизывающими насквозь глазами. Альфа ступал бесшумно, и казалось, что он и не касался земли. Перед Альфой склонились все, но он только мягко улыбнулся, призвав рукой всех встать. Нацу выпрямился, гордо подняв голову. Он не любил быть слабым. Пусть даже перед ним стоял молодой Альфа оборотней Зереф Дрейс, чье имя вызывало трепетный ужас в любом уголке земного шара. Зереф поприветствовал торговцев своим медленным, тягучим голосом, и у Нацу появилось чувство, будто он на королевском приеме. Но строящие позади Альфы рожицы ребятишки не давали этому чувству развиться. Рыжеволосый волчонок, встретившись взглядом с Нацу, показал язык. Нацу фыркнул, показав язык в ответ. Волчата согнулись в приступе смеха. За всеми этими дурачествами, он не заметил, как настала его очередь показывать Альфе товар, и только вновь накрывший с приближением вожака страх возвестил о внимании к его персоне. — Здравствуйте, глубокоуважаемый Альфа, — поприветствовал Нацу. Зереф смотрел на него внимательно, чуть сощурив глаза, и Драгнил не мог понять, чем вызвано такое пристальное внимание. — Я привез из Магнолии… — От тебя воняет, — вдруг оборвал его речь Альфа. Нацу замолк на полуслове, непонимающе посмотрев мужчину. От былого великодушия на лице Альфы не осталось ни следа. Руки были сжаты в кулаки, и несколько капель крови упало на зеленую траву от того, как сильно он впивался когтями в ладони; ноздри широко раздувались, и весь вид Волка говорил о напряжении. — Простите? — посмотрев в темные глаза Альфы, ровно проговорил Нацу, пытаясь сохранять маску спокойствия до самого конца. Советники позади Альфы непонимающе переглянулись между собой, и, казалось, поселение обратилось в слух. Охотник чувствовал на себе взгляды всех, кто находился сейчас здесь. Зереф зарычал, вдохнув полной грудью, и в следующий миг Нацу почувствовал, как воздух уходит из его легких. Альфа припечатал его к повозке, сжав руками воротник рубахи, и страх вновь вступил в свои владения. Напротив него невероятно близко сияли два огромных алых глаза с пересекающим все глазное яблоко вертикальным зрачком. Нацу сглотнул. — От тебя воняет охотником, — прошипел Альфа, крепче сжав грудки парня, и одним движением перекинул его через себя, бросив на землю. Все тут же расступились, создавая «арену». Нацу приподнялся на локтях, встретившись взглядом с приближающимся Зерефом. Волосы Альфы выросли на глазах и встали дыбом, будто у готового ринуться в бой волка, и черная, точно уголь, шерсть покрыла его тело. Зереф вновь зарычал, и ровный ряд острых, как бритва, зубов отразил солнце. — Как посмел ты, охотник, ворваться в мои владения и надеяться уйти живым? Как посмел ты осквернить мою землю своим жалким запахом и надеяться, что какое-то зелье скроет твой запах от меня?! От АЛЬФЫ! Охотник фыркнул, поднявшись. Против Альфы оборотней у него не было и шанса, но и умирать без боя он не собирался. Нацу окинул взглядом засмотревшихся на них зевак. Оборотни смотрели с неприкрытой неприязнью, а торговцы — со страхом. — Я бы больше забеспокоился о том, что у твоих шавок не настолько хороший нюх, — вернув взгляд на ощетинившегося Альфу, нахально проговорил Нацу. — Если бы мое зелье было чуть получше, ты бы ничего не почуял, темный волчара, а я уже с наступлением сумерек забрал бы одну из твоих сучек. Яростный рык разнесся по всему лесу, и в следующий миг на Нацу набросился огромный черный волк. Охотник отскочил в сторону. Стальные зубы пронеслись в каких-то жалких сантиметрах от его шеи. Он тут же, не медля, призвал магию огня, и алые языки пламени покрыли его кулаки. Альфа рыкнул, вновь ринувшись в нападение. Он черной молнией двигался вокруг охотника, сливаясь в одно сплошное черное пятно, и в какой-то момент Нацу почувствовал своим шестым чувством, что нужно нападать. В это же время Альфа прекратил свой бег, накинувшись на него. Пламенный кулак встретился со стальными когтями, и Нацу почувствовал, как драконьи чешуйки сломались под натиском волчьих когтей, и они впились ему в кожу, раздирая руку до мяса. Одна из костей жалобно хрустнула. Альфа отпрыгнул в сторону. На его лапах были видны волдыри от ожогов, но они тут же затянулись. Нацу не обладал силой регенерации, поэтому ему пришлось отступить чуть назад. Правая рука уже не была пригодна для битвы. Утробное рычание доносилось сквозь пасть Волка. Нацу почувствовал, как его рубаха промокла, и он непонимающе посмотрел вниз. Белая ткань была насквозь пропитана кровью. Охотник невесело улыбнулся. Похоже, Альфа успел нанести ему этот удар второй лапой. Собрав все свои последние силы, Нацу сосредоточил достаточно огненной магии в своих легких, и при новом приближении Альфы выдохнул весь огненный залп, но он разлетелся в стороны, даже не коснувшись шерсти Альфы. Похоже, не только он обладал магией. Рана на животе была серьезной. Охотник пытался зажать ее и хотя бы на чуть-чуть уменьшить потерю крови, но ничего не выходило, и даже если бы ему каким-то чудесным образом удалось спастись, он бы все равно умер от полученных ран. Ноги подкосились. Мир перед глазами закружился, и внезапно он почувствовал щекой мягкость травы. «Только не отключайся!», — кричал он себе, но туман накрывал его с новой силой. Но даже сквозь него он видел приближение черного волка, который изготовился нанести последний удар. Нацу не собирался закрывать глаза. Если Смерть настигнет его, он встретит ее, смотря прямо в горящие алым глаза. Он видел, как Альфа готовится к своему прыжку. Он чувствовал каждой клеточкой тела приближающийся конец, но именно в этот момент, когда он уже успел смириться со своей участью, его зрительный контакт с алыми глазами смерти был прерван белоснежной Волчицей, которая встала между Альфой и Охотником. Зереф, готовившийся уже прыгнуть, застыл, точно статуя, непонимающе смотря на Волчицу. — Мавис, — прорычал он. — Что ты делаешь?! Волчица выпрямилась. Она была маленькой, намного меньше Альфы, но от этого маленького тельца волнами разносилась Сила. Нацу увидел на бедре Волчицы знак Альфы. Она была возлюбленной вожака. — Мы не убьем этого охотника, — проговорила она. — Он ничего не сделал. Мы караем смертью только тех, кто причинил вред нашей стае. — Он собирался его причинить! — Но не успел, — вкрадчиво закончила Волчица. — И именно поэтому на данный момент он невиновен. Зереф напрягся, кинув полный ненависти взгляд в сторону охотника. — И что ты предлагаешь? Отпустить его безнаказанным? Не позволю! — прорычал Волк. Волчица отрицательно мотнула белоснежной мордочкой. — Нет, не безнаказанным. Я предлагаю оставить его в Неживых землях, и пусть сама природа решает его судьбу. — С этими ранами он не проживет и суток. — Значит, на то будет воля Мены, — отрезала Мавис. С минуту Альфа смотрел на свою жену, пытаясь прийти к правильному выбору. Наконец, он расслабился и отвернулся, вновь приняв человеческий облик. - Унесите охотника в Неживые земли, - бросил он своим Советникам. Белоснежная Волчица обернулась, и Нацу отчетливо запомнил похожие на изумруд глаза. Он не мог сказать точно, но Волчица, кажется, улыбалась, и это было последним, что он запомнил, прежде чем упасть в небытие. Нацу не заметил затерявшийся в толпе внимательный взгляд карих глаз.

***

Нацу чувствовал легкость. Казалось, будто он плыл по безмятежному морю, наслаждаясь тишиной и подаренным покоем. Бок чуть припекало солнцем. На руке, казалось, что-то лежало, но охотник не обращал на это внимания. И зачем? Ведь было так хорошо. Спокойно. Впервые за долгое время. Он готов был пробыть в этом состоянии вечность. Но у кого-то были другие планы. — Очнись! Эй! Нацу поморщился. Кто-то пытался ворваться в его покой, и он этого не хотел. Тишина была такой манящей, такой… — Сам напросился! Не успел Нацу подумать о смысле этих слов, как на него обрушился поток ледяной воды. Он резко открыл глаза, согнувшись и выплюнув попавшую в рот воду. Волосы прилипли ко лбу, и вся одежда промокла насквозь. Убрав с глаз мокрую челку, Нацу открыл глаза. Первое, что понял охотник, так это то, что он был все еще в лесу. Огромные кроны давили своей мощью, и зеленоватый свет освещал все в округе. Ни лучика солнца не проникало сквозь плотную зелень, и то, что ему казалось солнцем, греющим его бок, оказалось всего лишь пульсирующей раной, которая жгла и причиняла боль. Повернув голову, чтобы понять, кто потревожил его путь на тот свет, охотник наткнулся на два любопытных карих глаза. Перед ним стояла девушка, которая держала в руках деревянное ведро. Она склонилась над ним, упершись руками в коленки; ее светлые волосы обрамляли лицо золотым водопадом; вокруг лба была повязана синяя шелковая лента с крупными камнями изумруда. Девушка практически сливалась с природой в своем длинном темно-зеленом платье, которое обнажало бледные ключицы и длинным шлейфом стелилось по земле. Она внимательно смотрела на него большими, обрамленными густыми ресницами глазами, и, кажется, ни капельки не чувствовала стеснения. Девушка была красива. Даже очень. И все бы ничего, если бы не… — Ты оборотень, — фыркнул парень, поморщившись от боли. Девушка приподняла бровь. — Какой наблюдательный. — И что тебе понадобилось? Недовольна решением Альфы и решила меня добить? Волчица отложила ведро, выпрямившись. — Ты ведь маг? — словно и не услышав предыдущие слова охотника, спросила она. Нацу закатил глаза, попытавшись поудобней устроиться, упершись спиной о жесткую кору дерева. Советники не особо беспокоились об его удобстве, бросая в Неживых землях. — И как ты догадалась? — с сарказмом пробормотал парень. Волчица вновь проигнорировала колкость, продолжая внимательно смотреть на мага. — Я хочу обучиться магии, — спокойно проговорила девушка. — А я хочу свежего мяса. Ничем не могу помочь, кем-бы-ты-ни-была, Странная… Волчица. Девушка хитро улыбнулась. Скосив взгляд на рану, которую Нацу сжимал рукой. — Я помогу тебе выжить, охотник, а взамен ты обучишь меня магии. Драгнил мрачно усмехнулся. — Из меня вытекло столько крови, что уже ни одно переливание не поможет. Это я уже молчу о возможном заражении… Волчица мотнула головой, усмехнувшись, словно эта реплика была настолько смехотворна, что она еле сдерживалась. — Охотник, а ты слышал о чудо-лекарстве? — спросила вдруг девушка. Нацу поднял голову, и в это время Волчица сняла с руки перчатку из драконьей чешуи и облизнула указательный палец. На самом кончике засверкала густая бесцветная жидкость. — О слюне ликантропов, к примеру? Нацу ошарашено смотрел за сияющей капелькой. Слюна ликантропов обладала чудодейственной силой, и могла вытащить человека с пути на тот свет даже в самых тяжелых случаях. Конечно, ей не подвластно было вернуть человека из мертвых, но справиться с такой раной, как у Нацу, для нее было плевым делом. Нацу перевел взгляд на Волчицу, в глазах которой сияло озорство и искра приближающейся победы. — Разве тебя не может обучить ваш жрец? — Меня отказались брать в ученицы. Наша жрица на мои просьбы только и говорит, что это не мое, и предназначено мне не это, и вообще всегда смотрит на меня так, будто я какая-то больная, и она только и ждет, когда я двину кони, — закатив глаза, проворчала Волчица. — А я хочу! Я хочу научиться магии. — Даже если это означает союз с охотником? — спросил Нацу. Девушка замолкла, встретившись взглядом с парнем, и твердо проговорила: — Даже если это значит союз с охотником. В этой девушке не было ни грамма притворства. Она не собиралась его обманывать, и это было видно невооруженным взглядом. Ее честный, открытый взгляд, полный решимости и капельки безрассудства, говорил все за нее. Нацу выдохнул, сделав для себя выбор. Девушка удивленно распахнула глаза, когда охотник протянул в ее сторону не пострадавшую в бою руку, облаченную в перчатку из чешуи дракона. Широкая улыбка озарила его лицо. — Меня зовут Нацу Драгнил. Я охотник на мифических существ. И я обучу тебя магии. Волчица застыла, будто не до конца веря в то, что ее предложение приняли. Она внимательно смотрела на протянутую ладонь, и Нацу показалось, что для нее это значило куда больше, чем она хотела показать. Наконец, девушка сделала в его сторону шаг и уверено обхватила ладонь охотника своей, облаченной в перчатку из чешуи дракона. На ее губах заиграла легкая улыбка. — Я Люси Хартфилия. Я оборотень. И вытащу тебя даже с того света. И почему-то Нацу не сомневался в правдивости ее слов.

До полнолуния осталось двадцать дней.

***

Неживыми землями называли нейтральную территорию, простирающуюся между поселениями оборотней. В этих местах не водилась дичь, невозможно было найти источников воды, и тех, кто были сосланы сюда, ждала голодная смерть. Люси оказала Нацу первую медицинскую помощь, но этого было недостаточно для того, чтобы он мог передвигаться самостоятельно, поэтому охотник опирался на Волчицу всю дорогу до «убежища», как назвала это место Люси. Нацу раздумывал о том, как то, что он решил связаться с дочерью первого Советника Альфы, могло повлиять на его будущее. Джудо не славился легким характером, и если он узнает о том, с кем связалась его дочь, охотнику не поздоровится. Однако и тут он нашел свои плюсы. Люси могла в перспективе неосознанно сослужить хорошую службу в поиске Волчицы с клеймом Полной луны. Спустя по меньшей мере час, они, как понял охотник, пришли к нужному месту. Волчица привела его к высокой крутой скале, верхушка которой скрывала в листве деревьев. Девушка огляделась по сторонам и двинулась прямо к ней. Нацу сначала не мог понять, куда именно держала путь Люси. Скала была гладкой, с растущим на камнях темно-зеленым мхом и струящимися с самого верха вьющимися лианами. Люси подошла к краю скалы, кинув взгляд на своего гостя, и отодвинула длинные нити лиан. Нацу удивленно приподнял бровь. За плотной завесой растений был небольшой проход, из которого ярким светом лилось солнце. Люси помогла охотнику войти внутрь, и Нацу замер. В глубине скалы скрывался просторный округлый грот со свисающими с потолка цветными минералами, которые переливались причудливым цветом под лучами проникающего сюда солнца. На земле росла такая же мягкая трава, как и снаружи, и даже несколько деревьев, таких же огромных, как и их собратья, нашли здесь свое пристанище. Нацу услышал звук журчащей воды. В гроте пахло свежестью и какими-то лечебными травами. Люси улыбнулась, довольная произведенным впечатлением, и, дав насладиться видом еще чуть-чуть, повела охотника в сторону большого раскидистого дерева, растущего прямо под округлым отверстием, через которое проникали солнечные лучи и было видно голубое безоблачное небо. Нацу понял, что это место было частым пристанищем Волчицы. Под деревом лежали шкуры животных, мягкие подушки и цветные покрывала. То тут, то там были разбросаны книги; возле ручья (а это был именно ручей) стояли рыболовные снасти и мольберт из красного дерева, и весь вид пещеры говорил о том, что здесь часто был человек. Ну, или оборотень в данном случае. Люси помогла Нацу устроиться на мягких шкурах, подложив ему под спину несколько подушек, и тут же двинулась в сторону небольшого столика, стоящего поодаль. На нем лежали какие-то травы, которые Нацу видел впервые, но он решил довериться Волчице. Боль в боку была уже не такой острой, и охотник понимал, что это было не очень хорошим признаком. Люси двигалась быстро, смешивая что-то в небольшой чарке, добавляя лекарства из стоящих в идеальном порядке сосудов, и изредка кидала в его сторону обеспокоенные взгляды. — Так, давай приступим, — взволновано проговорила она, подойдя к нему с деревянной чаркой. Одним движением разорвав вытянувшимися когтями его рубашку, Волчица внимательно осмотрела рваную рану. — На поправку потребуется больше дней, чем я предполагала. Но ничего, мы тебя поставим на ноги. Люси сбегала до ручья, набрав чистой воды, омыла ему рану и, зачерпнув немного красной кашицы на свои руки, облаченные в перчатки, нанесла ее на пострадавшее место. Нацу крепко сжал зубы, почувствовав резкую боль. Девушка была сосредоточена, наносила лекарство мягкими движениями, и Нацу был благодарен ей за это. Посмотрев вниз, охотник удивленно выдохнул. Рана начала затягиваться на глазах. Не до конца, но сейчас казалось, будто ей было по меньшей мере месяц. Девушка приложила к этому месту несколько ядовито-зеленых листов неизвестного Нацу растения, и крепко забинтовала охотника. От Волчицы пахло чем-то цветочным, чем-то далеким и таким знакомым. Но Нацу решил не заострять на этом внимание. После того, как Люси проделала ту же процедуру с его пострадавшей рукой, она напоила его горячим бульоном и наказала отдыхать, а сама, накинув на плечи накидку, отправилась в поселение. Лежа на теплых шкурах, укрытый цветными покрывалами, слушая успокаивающее журчание ручья и смотря в округлое «окно» в пещере, в котором уже были видны звезды на темном бархате неба, охотник подумал, что мог бы пробыть в этом месте вечность. Еще никогда сон его не был так спокоен.

***

Нацу пошел на поправку. Под чутким наблюдением Волчицы охотник действительно начал чувствовать себя лучше. Спала бледность, и на щеках появился здоровый румянец; глаза заблестели живым блеском и силы вновь наполнили тело мага. Девушка приходила ранним утром, принося с собой питательный завтрак (фрукты и овощи, горячие каши и супы) вместе с веселыми историями из поселения: один из волчат наступил на накидку Альфы; ее подруга влюбилась в одного из аниото; жрица опять скрылась в своей обители с двумя бочонками отменного эля. Она тщательно обрабатывала рану, меняя повязки, и, заливисто смеясь, слушала истории Нацу о его приключениях. Волчица не осуждала деятельность охотника, пожимала плечами, как бы говоря, что каждый занимается тем, что ему нравится. — Но ты ведь понимаешь, что сюда я пришел не на виды полюбоваться? — одним из вечеров поинтересовался Нацу. Люси развела небольшой костерок, готовя на нем крупные куски баранины, и на слова Нацу отреагировала спокойно, только посыпав мясо пряными приправами. — Да. Ты пришел за волчицей с клеймом Полной Луны. Мы наслышаны о том задании. Эта новость была неожиданной для охотника. — И ты так спокойно к этому относишься? Люси подбросила еще хвороста в костер. Пламя заиграло сильнее. — Я прекрасно понимала, кого спасала. Ты должен это осознавать, — проговорила девушка медленно, внимательно всматриваясь в языки огня. — И если ты захочешь заполучить Волчицу, что ж, дело твое. Только не уверена, что это у тебя получится, — она подняла голову, встретившись взглядом с охотником, и что-то стальное промелькнуло в ее взгляде. — Мы стая. Мы не позволим забрать ее у нас. После этого, тема вражды оборотней и охотников больше не поднималась. Люси проводила целые дни в гроте, заботясь о Нацу, и на десятый день пребывания в пещере, когда он уже мог нормально передвигаться, не чувствуя острых болей, охотник решил, что настало время отплачивать долг. Так началось обучение Люси магии. — В каждом живом существе есть свой источник магии, но он заперт, и нужно приложить усилия, чтобы позволить ему вырваться, — говорил Нацу, тщательно вспоминая лекции Полюшки. Люси сидела на траве у ручья, скрупулезно записывая слова охотника. Ее сосредоточенный вид и не прикрытый ничем энтузиазм вызывал улыбку на лице Нацу. — Сейчас внутри тебя затухающий огонек. Только сильный порыв ветра сможет превратить его в полноценный пожар. — И что для этого нужно? — спросила девушка. Нацу, засмотревшийся на отражение профиля Люси в водном потоке ручья, вздрогнул, пытаясь вспомнить, что он хотел сказать. — Для этого нужен полнейший покой. Ты должна… отправиться в поиски по своему сознанию, чтобы найти свой источник магии, и как только ты его найдешь, мы сможем понять, какой магией ты обладаешь, — на одном дыхании проговорил Нацу. — Поэтому начнем пока с медитаций. Это место идеально создано для полного погружения в себя, так что, думаю, это не вызовет больших проблем. Устройся поудобней, — охотник подошел к Люси. Девушка села в позу лотоса, подобрав под себя подол платья. Нацу коснулся кистей девушки, кладя их на ее колени ладонью вверх. — Сосредоточься на чем-нибудь одном. На том, как ветер касается твоей кожи. Просто думай об этом и не обращай ни на что другое внимания. Твое сознание само рано или поздно приведет тебя к твоему огоньку. Расслабленное лицо девушки было невероятно близко. Ее дыхание выровнялось. Легкий ветер касался светлых волос, и Нацу позволил себе на одно мгновение залюбоваться красотой Волчицы. Ее длинными ресницами, гордым станом и румянцем на щеках. Ее изящными пальцами и чуть вздернутым носиком. И если бы не это, если бы не проклятье, не позволяющее соприкасаться людям и оборотням, если бы не множество «но», он, наверное, влюбился бы. Но эти «но» были. Они огромной стеной стояли между ними, и невольно перед его глазами предстал образ Стены Богини Мены, отделяющей его мир от мира Люси. Эта стена разделяла и их. Нацу мотнул головой, прогоняя ненужные мысли, и вернулся к собственным тренировкам. Люси была темпераментна. Она абсолютно не умела ждать, и Нацу видел в ней самого себя в те далекие времена, когда, еще будучи мальчишкой, он также сидел в позе лотоса, пытаясь найти свой внутренний огонь. Он никогда не мог высидеть больше получаса, начиная хмуриться и тихо ворчать. Полюшка тогда давала ему увесистый подзатыльник, крича, что такого бездарного ученика у нее еще не было. Он дулся, убегал в город и воровал яблоки у тучного торговца, но все равно приходил вечером на аромат лукового супа и домашней выпечки. На следующий день все повторялось заново, и сейчас Нацу был благодарен старухе за ее веру в него. Хоть она вечно ворчала, сейчас он понимал, что, если бы она думала, что он безнадежен, то не стала бы каждый божий день отправлять на тренировки и тратить собственное время. Люси же спокойно просидела у ручья три дня. Она все также приходила по утрам и приносила Нацу еду, обрабатывала рану и, удостоверившись, что от нее больше ничего не нужно, садилась возле ручья, отправляясь на просторы подсознания. И Нацу даже внутренне поразился терпенью девушки, которая не прерывалась ни на мгновение, уходя только с наступлением сумерек. Но на четвертый день тренировок у нее произошел срыв. — Я так больше не могу! — воскликнула Волчица, вскакивая с места. Нацу, до этого заканчивавший свой завтрак, вопросительно приподнял бровь. — Я только и делаю, что сижу и ничего не делаю, и я совершенно ничего не чувствую! Я думала, что ты обучишь меня чему-то действительно стоящему. Вызывать огонь или воду, или… не знаю, укрощать ветер, а не сидеть без дела целыми днями! Охотник отложил еду и подошел к разозленной Волчице. — Все маги начинают с азов. Ты не сможешь колдовать, не зная самого главного — природу своей магии. Люси раздраженно фыркнула, забавно сведя брови у переносицы. Она сейчас так напоминала злого щеночка, что Нацу еле сдержался от приступа смеха. — Откуда мне знать, что ты меня не обманываешь? Нацу не знал, что на это ответить. Он не мог сказать ей, что она могла ему доверять, ведь это не было правдой. Он был охотником. Она была оборотнем. Рано или поздно их пути разойдутся, но сейчас, вспоминая все, что она успела сделать для него за это время, он понимал, что она стала не только спасительницей, но и… — Другом, — вслух закончил свою мысль охотник. Люси удивленно вскинула голову, встретившись глазами с Нацу, и он уверенно кивнул, протянув руку в сторону руки Волчицы. И впервые ткань перчаток вызвала у Нацу нелогичное раздражение. Так хотелось ощутить тепло чужой ладони. — Ты стала мне другом, и я никогда бы не нарушил данное слово. Если я сказал, что научу тебя магии, значит, я научу. Люси смотрела в его глаза с недоверием, будто пытаясь найти в глубине зеленой радужки прячущуюся ложь. Сжатая в ответ рука сказала Нацу все лучше слов. Волчица спокойно села возле ручья, вновь погрузившись в медитацию. Только в этот раз Нацу сел рядом с ней.

***

Чувства появляются неожиданно. Им не существует объяснений. Они просто есть. Рождаясь глубоко внутри, они медленно впитывают в себя живительную силу маленьких мелочей: тихих разговоров у костра с витиеватыми тенями огня на умиротворенном лице, звуков звонкого смеха и неглубоких, практически незаметных ямочек на щеках, расцветая на глазах, и в один из дней ты просто понимаешь, что эти чувства есть. Они здесь, под сердцем, согревают душу цветущими бутонами влюбленности. Для Нацу это стало неожиданностью. Сбивающей с толку. Выбивающей из-под ног землю. Пугающей и в то же время будоражащей. — Господи, аха-ха, вы, люди, так танцуете? — держась за живот, сквозь смех спросила Волчица, смотря, как Нацу показывал ей народный танец жителей Магнолии. Живой, энергичный и полный задора, как и людские души. Нацу нахмурился, усевшись возле костра. На небе уже появлялись первые звезды, а это значило, что скоро Люси покинет грот. — Да, мы танцуем так. И гордимся этим! — выпалил парень. Гордость за его народ была глубоко задета. Люси подняла руки в примирительном жесте, все еще тихо посмеиваясь. — Хорошо-хорошо. Ничего не имею против. Неудовлетворенный такой капитуляцией, охотник скрестил руки, с вызовом посмотрев на Волчицу. — Ну, а как же танцуют великие и неподражаемые оборотни? Хвост не мешает с координацией, нет? А вы воете на луну? Грызете кости во время увеселений? Дай угадаю, ваш народный танец называется «Размахивая хвостом»? Или «Вперед! За палочкой!»? — Ха-ха, очень смешно. Твое чувство юмора просто за гранью фантастики, — Люси встала со своего места, поправив подол платья, и прошла к месту, где минутой ранее танцевал Нацу. Руки изящно взметнулись вверх. Волчица посмотрела в глаза охотника. — Наш народный танец называется «Лунная соната», и советую смотреть внимательно. Движения Люси были плавными, как неспешный поток воды. Она бесшумно скользила самыми носочками по траве, полностью отдаваясь танцу, ее руки создавали в воздухе витиеватые узоры, и на какое-то мгновение Нацу забыл, как нужно дышать. В волосах Волчицы, заплетенных в косу, отражался лунный свет, и несколько девственно-белых лепестков ромашек, подхваченные ветром, поднялись ввысь, окутывая образ танцовщицы. И именно тогда, когда темно-зеленый подол ее платья плавно проделал дугу, обнажая на секунду тонкие лодыжки, когда Люси выгнулась дугой, завораживающе проведя рукой по воздуху, когда свет луны заискрился на ее длинных ресницах, Нацу настигло осознание. Чувства приходят неожиданно. Они настигают медленно, крадучись, незаметно, но, настигая, не отпускают из своих стальных цепей. И когда Люси выпрямилась с широкой улыбкой на лице, с восторгом наблюдая за реакцией охотника, Нацу понял, что цепи замкнулись, и обратного пути уже не было. По гроту разносилось журчанье ручья; где-то в лесу был слышен одинокий вой оборотня, а Нацу мог только слушать неровный ритм сердца, пытаясь понять, что же ему делать дальше. Волчица улыбнулась, покусывая от волнения губы и комкая в руках ткань платья. — Вот, как-то так… - выдохнула она. Нацу смотрел на Люси, чувствуя неконтролируемое тепло по отношению к девушке, и понимал, что это было не самым страшным. В глазах Волчицы плескалось ответное тепло. И это причиняло боль намного более сильную, чем раны, полученные от разгневанного Альфы. Они не могли быть вместе. Луна, Мена или кто бы то ни был, не позволяли им даже прикоснуться друг к другу. Им было суждено молчать, таить в глубине своих сердец это чувство, и никогда так и не осмелиться сказать их вслух. Потому что будет только больнее. — Ты, — улыбнулся Нацу, хотя глаза его оставались покоренными горечью осознания. — Была прекрасна. Если бы она была человеком, он бы обязательно сорвал для нее несколько ромашек, вплел бы их ей в волосы и позволил себе сорвать с алых губ поцелуй. Если бы он был оборотнем, он бы пришел к отцу Волчицы и, склонив голову, попросил руки Люси. Они бы танцевали под лунным светом, лежали бы на прохладной траве и считали бы здесь, в гроте, звезды, которые были видны на темном небосводе. Но история не терпит сослагательного наклонения. Он не был оборотнем. Она не была человеком. Стена стояла между ними непреодолимой преградой, и Нацу принял для себя решение. С наступлением полнолуния он украдет Волчицу с клеймом Полной луны и навсегда покинет эти земли. Чтобы не позволить этим чувствам стать сильнее. Поэтому ему стало легче, когда за три дня до полнолуния Люси сказала: — Во время полнолуния я буду со стаей. Это наша традиция, — ее голос был глух, будто она понимала, что собирался сделать Нацу. — Мы не контролируем себя в эту ночь, поэтому тебе лучше выпить маскирующее зелье, чтобы ни один из оборотней не напал на твой след. В обычные дни мы не часто гуляем по лесу. В полнолуние же кто-то может набрести на это место. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Нацу кивнул, внутренне шепча, что он и так не будет в полнолуние отсиживаться здесь. Люси грустно улыбнулась, с секунду будто на что-то решаясь, и Нацу удивленно посмотрел на девушку, когда она протянула ему небольшой сверток. — Я… я хотела, чтобы у тебя было что-то в память обо мне, — прошептала Волчица. — Я понимаю, что рано или поздно ты окончательно поправишься, а я обучусь магии, и тебе нужно будет вернуться домой. Не уверена, что после этого мы с тобой встретимся, поэтому вот, — Нацу распаковал подарок. В его руках оказался белый шарф с серебристыми драконьими чешуями. Шарф был теплым и неуловимо пах лечебными травами и цветами. Он пах Люси. — Я сама его связала. Надеюсь, он будет напоминанием тебе о том времени, что ты пробыл здесь. Вспоминай журчание ручья, треск огня, ночной небосвод, ну… и меня. Нацу сжимал в руках чешуйчатый шарф, чувствуя, как что-то обрывается внутри него. И взгляд Люси, такой понимающий, такой искренний, наполненный той же болью, которую чувствовал он, говорил ему о многом. «Храни его, как память обо мне. Нам не суждено быть вместе, но надеюсь, что ты сможешь обрести счастье без меня». «Не смогу». «Знаю. Но постарайся и, прошу, не прощайся». Охотник улыбнулся, накинув шарф на шею. Аромат Люси стал сильнее. Он встретился взглядом с Волчицей, тихо прошептав: — Спасибо. До полнолуния осталось три дня. И каждый из них знал, что их пути разойдутся. Только сердце не слушало доводы разума, желая остановить время, и оставить двух влюбленных навечно в гроте с тихим журчанием ручья и серебристым светом Луны.

***

«Оборотни были рождены от лунного света в день Полной Луны. Они выбрались из Священного Озера, и стала Земля их родным домом. Одарил их Лунный Свет силой и скоростью, и сказала Мена, богиня ночного светила, что отныне Дети Луны будут жить стаями и ничего важнее семейных уз не будет в их жизни. Разделила она рожденных от Лунного света на четыре стаи, и сказала: — Нарекаю я первую стаю именем тануки, и будут они искусны в разных рукоделиях. Легенды будут ходить об их мастерстве. Да было так. Тогда Мена вновь взмахнула рукой. — Нарекаю я вторую стаю именем кицунэ, и будут они мастерами в хитрости и сноровке. Никто не будет им равен в этом. Да было так. Мена обернулась, вновь заговорив: — Нарекаю я третью стаю именем аниото, и дарую им скорость и силу. Будут они искусными охотниками и верными стражами, и никого сильнее их не будет знать мир. Да было так. Тогда Мена посмотрела на последнюю стаю, и улыбка тронула ее лицо. - Нарекаю я четвертую стаю именем ликантроп, и дарую им мудрость и знания, и будут они вожаками других стай. Слово их отныне закон. Да было так. С тех пор разделены оборотни на четыре стаи, и живут они в мире и согласии. И только с восходом Полной Луны теряют оборотни свою человеческую сущность, вновь вспоминая о своей матери — Лунном Свете. И животное начало берет вверх». Сказание о происхождении оборотней.

***

Нацу убрался в гроте. Он аккуратно сложил покрывала, помыл деревянную посуду и полностью уничтожил следы своего здесь пребывания. Маскирующее зелье он выпил еще с наступлением сумерек, когда услышал первый предупреждающий вой со стороны поселения. Ночь была тихой. Даже ветер, казалось, не хотел тревожить властвующий здесь покой. Охотник практически полностью оправился от ран. Силы вновь наполняли его тело, и магия струящимся потоком норовила вырваться наружу. В Полнолуние оборотни становились животными, и, как и любое животное, их можно было поймать в ловушку. Оставалось только найти Волчицу и заманить ее в тихое место, чтобы успеть наложить на ее голосовые связки заклинание и связать. Охотник прекрасно понимал, что сегодня многие попытают удачу в охоте на Волчицу. Но он не собирался им уступать. Поселение встретило его тишиной. Нацу, крадучись, прятался от изредка проходящих мимо оборотней, которые еще пока не обратились. Луна не набрала еще достаточно сил. Охотнику было это не на руку. Только в волчьей форме он сможет узнать свою цель. Решив переждать, он спрятался в стоге сена, проделав в нем небольшое отверстие, чтобы следить за главной площадью. Он внимательно осматривал каждый дом. Оборотни предпочитали во время обращения быть дома, в кругу семей. В тишине раздался скрип открывающейся двери, и Нацу удивленно выдохнул, узнав в вышедшей девушке Люси. Она спустилась на землю, присев на траву, и бросила недвижный взгляд в сторону леса. Нацу хотелось выйти из своего убежища. Хотелось сказать ей слова прощания, или просто дать знак, что он здесь. Не зная, зачем. Просто хотелось. Но он продолжил бездвижно сидеть в своем укрытии, любуясь освещенным светом звезд образом девушки, которая в привычном движении перебирала подол темно-синего платья. Неожиданно она резко вцепилась пальцами в подол. От напряжения костяшки ее пальцев побелели, и Нацу понял, что вот оно, Полнолуние. Люси выгнулась вперед, раздирая когтями собственное платье. На ее коже начала расти серебристая шерсть, и громкий вой вырвался наружу. Лицо Волчицы начало видоизменяться, вытягиваясь и покрываясь шерстью. Ряд острых зубов отразили лик Луны, и золотая прядь волос упала на морду оборотня. Нацу ошарашенно застыл. — Нет, нет, нет, — зашептал он, замотав головой. — Этого не может быть. Только не она! Волчица встала на лапы. Изящная, со струящейся в животном теле силой, она была прекрасна. Серебристая шерсть была длинной, словно шелковые нити, украшающие тело Волчицы. Огромные карие глаза были направлены на Луну, и когда она обернулась, Нацу смог отчетливо увидеть аккуратный шрам в виде Полной Луны. Это была она. Волчица. Его Люси. Осознание прошибло холодным потом. Наверняка, вокруг были десятки охотников, которые только и ждали возможности выманить Волчицу за пределы поселения. А сейчас было как никогда подходящее время, когда она была одна, еще не оправившаяся после превращения и полностью завороженная Луной. Словно в подтверждение его мыслей, откуда-то из глубины леса раздался волчий вой, а на боку Волчицы засияло золотое пятно. Приманка, которую использовали все охотники. Люси обернулась в сторону воя, заинтересовано поведя ушами и, принюхавшись, сорвалась с места, побежав на зов. Нацу тут же выбрался из своего убежища, ринувшись за Волчицей. Он не мог позволить охотникам забрать ее. Он не мог позволить продать ее, не мог позволить причинить ей боль. Волчица двигалась быстро, и уже через минуту бега он потерял ее из виду. Ему пришлось двигаться по оставленным ею следам. Спустя пять минут Нацу услышал отдаленный рык и через мгновение жалобное поскуливание, а потом лес погрузился в тишину. Нацу прибавил ходу, понимая, что практически опоздал. Охотники заперли ее. Первое, что он увидел, была большая железная клетка с крепким магическим замком. Волчица пыталась вырваться наружу, атакуя прутья, но каждый раз только терпела поражение. Раны, полученные от ее попыток, тут же затягивались. — Охо-хо, какие люди, — раздался голос сбоку. Нацу обернулся, узнав в говорящем охотника с Севера, Стинга Эвклифа. Он был облачен в черную кожу, держа в руках длинный меч, и на его губах играла издевательская улыбка. Поодаль от него стоял еще десяток охотников, которые своей магией подпитывали клетку. Стинг воткнул меч в землю, облокотившись на него. — Неужели прославленный охотник в кой-то веки опоздал? Понимаю твое разочарование. Один миллиард золотых на дороге не валяется. А тебе вон, я смотрю, не помешает одежку сменить. Знаешь, камзолы давно не в моде. Нацу бросил обеспокоенный взгляд в сторону Волчицы. Ему так хотелось, чтобы Люси почувствовала его, чтобы она была здесь. Но он видел только глаза зверя, который хотел лишь вырваться на свободу. — Освободи ее! — крикнул охотник. Стинг приподнял бровь, перекинувшись с товарищами удивленным взглядом. — И чтобы ты заграбастал себе всю славу? — хмыкнул он. — Ну уж нет. Умей проигрывать, Драгнил. На этот раз добычу… Договорить Эвклифу не удалось. Нацу набросился на расслабившегося охотника, впечатав огненный кулак ему в живот. Стинг согнулся пополам, но тут же скооперировался, поставив блок, защитив себя от следующего удара. Он отскочил назад, смотря на Нацу, который с серьезным лицом встал в стойку. Огонь покрыл кулаки. — Хочешь повоевать за добычу? — спросил Стинг, выпрямившись и вытащив из земли меч. — Значит, повоюем. Это была неравная схватка, и Нацу это понимал. Одиннадцать магов против него одного, но он не мог бездействовать, когда Люси билась о железные прутья, сбивая лоб в кровь. Он отбивался от атак охотников, нанося удары в ответ. Его тело еще недостаточно оправилось после последней битвы, но он бился из последних сил, используя все запасы магии, которые у него были. На руке появилась еще одна рана, под глазом наливался синяк, и сильный ожог был виден сквозь порванные шаровары. Луна ярко сияла в небе, когда одна из охотниц ударила его по ногам магическим хлыстом, заставляя осесть на землю. Тут же его руки сковали стальные наручники, и он почувствовал холод меча Стинга на шее. Нацу встретился взглядом с глазами Волчицы, которая прекратила свои попытки вырваться, и на долю секунды ему показалось, будто в звериных суженных зрачках зверя отразилась его Люси. За эту долю секунды, видя неподдельный страх в глазах Волчицы и чувствуя приближающийся конец, Нацу понял, что он мог спасти ее. Пусть это и будет последним, что он сможет сделать.

«Сильнейшим оружием аниото был их звериный рык, сотрясающий землю. Сильнейшим оружием ликантропов же был…»

— ВОЙ, ЛЮСИ! — закричал, что есть мочи охотник. Волчица сморгнула серебряные слезы, словно сбрасывая с себя туманную дымку. Она выгнулась дугой, свет луны отразился в ее шерсти, и в следующий миг громкий, заставляющий застыть в жилах кровь вой разнесся громом по лесу. Меч из рук Стинга выпал. Охотники испугано заозирались по сторонам. Несколько секунд в лесу установилась гробовая тишина, и Нацу казалось, что лишь громкий стук его сердца был слышен в округе. На мгновение на губах охотников заиграла победная улыбка, пока где-то вдали не послышался ответный вой. Сначала один, потом еще один, и вот, уже целая стая оглушала лес кличем ринуться в бой. Нацу улыбнулся, склонив голову. Оборотни не станут разбираться, кто был на чьей стороне. Они не станут вершить суд. Они сметут охотников одной яростной волной, и Нацу был счастлив, что последним, что он сделал в своей жизни, было спасение Люси. Ликантропы стеклись к Волчице с разных сторон. Разного размера и расцветки, с сияющими глазами и звериным оскалом они ринулись в бой. Двое больших Волков (похоже, кто-то из Совета) и Альфа разнесли клетку на куски, вызволяя Волчицу из заточения. Люси, на которую перестала действовать магия Луны, тут же ринулась к Нацу, к которому уже приближались несколько оборотней. Она ощетинилась, встав перед ним, и звонко зарычала на собратьев. Оборотни непонимающе посмотрели на нее, но решили не трогать то, что принадлежало Волчице. Оборотни сражались с магами, которые стойко держались в битве с шестерками. Звуки битвы заполнили лес. Нацу поднял голову, встретившись глазами с глазами Люси. Он расплавил оковы, освободив руки, и улыбнулся Волчице, которая внимательным взглядом следила за действиями Нацу. На секунду, когда она смотрела на незащищенные перчатками руки Нацу, в ее взгляде промелькнуло какое-то озарение. Она подняла морду, тихо заскулив, и посмотрела на Нацу так, будто пыталась передать ему какое-то послание. И только когда она склонила голову, подставив ему мягкую шерсть, он понял, что Волчица хотела от него. Звуки битвы отошли на второй план. Казалось, будто кто-то заключил их в вакуум, где были только они. Только Люси, склонившая голову, и Нацу, протянувший руку, чтобы дотронуться шерсти Волчицы. Всего на секунду он заколебался, но тут же отмел сомнения, погрузив руку в мягкую шерсть и почувствовав горячий жар тела Люси.

«Только тогда, когда Дитя Луны сможет коснуться Дитя Огня, не испытав адских мук, стена падет, и я разрушу свое проклятье…»

Звуки вновь оглушили обоих. Люси подняла голову, и золотой свет окутал ее. И когда он рассеялся, Волчица приняла свой человеческий облик. Нацу улыбнулся, снимая со своих плеч камзол, и накинул на оголенное тело девушки. Раздался оглушающий грохот. Все, и оборотни, и люди, перевели взгляд в сторону шума. Прекрасное зрелище предстало перед их глазами. Высокая Стена Богини Мены начала рассыпаться на миллионы золотых песчинок, которые воспаряли к небесам. Оборотни почувствовали, как человеческий разум вновь вернулся к ним, и они недоуменно смотрели по сторонам, не понимая, что происходит. И лишь Дитя Луны и Дитя Огня не смотрели за разрушающейся стеной. Они видели только друг друга, наслаждаясь возможностью касаться друг друга. Кожа к коже. Душа к душе.

***

«И вошел в историю день, когда встретились Дитя Луны и Огня. И наступил на Земле мир да благоденствие. До сих пор слагаются о них легенды да сказания. Никто уже не помнит тех времен, когда оборотней и людей разделяла Стена Богини Мены, и никто не может сказать наверняка, существовала ли она когда-нибудь. И только легенды дошли до нас.

«Однажды, давным-давно, когда оборотней и людей разделяла огромная Стена, встретились Дитя Луны и Дитя Огня…».