пальцы в йогурте

Ее движения были непонятны. Пальцы сгибались, руки создавали непонятные четырехугольники. Она двигалась по комнате, стараясь воссоздать танец, который видела на ярком экране общего ноутбука. Получалось не очень хорошо, но страсть и желание, с которым она проделывала все выпады, затмевали ее неудачи. Если человеку с миопией снять очки и отвести его на метров десять, выключить свет, а он итак выключен, то он не сразу поверит, что это человек. Поставьте ее на паузу, и он скажет, что это необычайной красоты дерево. Оно испытывает боль, поэтому согнулось в столь непонятную глазу позу. Но дайте ему очки – не стоит пытаться надеть их самостоятельно, это неприятно и неромантично, как может показаться со стороны – пару секунд, чтобы сощуриться, потому что плоховато же видно, и нажмите на «воспроизведение» данной картины. На его лице застынет удивление. Глаза расширятся, а в голове будет мелькать вопрос «как можно было спутать человека с деревом?». А все-таки можно. Тем временем девушка продолжала танцевать. Приседала на ногах и размахивала руками. Голова поворачивалась в разные стороны, отчего волосы вздымались и ударяли по лицу. Но столь неприятные чувства не останавливали ее, потому для себя она была прекрасна. Легкие стуки по груди, как это проделывали на экране, пришлось остановить. Яркий свет наполнил комнату, когда дверь распахнулась, а в комнату ворвалась мать. – Тебе звонили, о, нет-нет, продолжай. Женщина остановилась, утыкая руки в бока. Она действительно ждала продолжения, не понимая, что атмосфера подпорчена, а эйфория и вовсе упущена. Когда через минуту кроме невозмутимых взглядов ничего не последовало, она перевела вес с одной ноги на другую, чувствую некий дискомфорт, но так и не вышла из комнаты. – О Господи, мама, ты, кажется, не просто так сюда пришла. Что случилось? Дочка поспешила уложить взлохмаченные волосы руками. Она часто так скрывала свою нервозность. Пыталась заплести косичку, но нежелание достать резинку из кармана, а, как следствие, ее отсутствие не позволило волосам принять форму. Наконец опомнившись, девушка поспешила приостановить музыку, которая теперь казалась не такой идеальной, а мысль о предшествующих движениях – глупой. – Тебе звонил тот мальчик, который проводил тебя до дому сегодня. Гарри, кажется. Так вот, он попросил напомнить, что через час у вас должна была состояться встреча, а он, к огромному его сожалению, не сможет прийти. Какие-то семейные дела. – Мать скрестила руки на груди, отчего рубашка обтянула их. Она следила за каждым взглядом и действием дочери, стараясь понять, что сейчас творится в ее голове. Завести с ней разговор было не пустяковым делом, поэтому оставалось понимать ее самой понемножку. – Черт, – прошипела девушка, надеялась, что она была достаточно тихой. – Пепси, готовь монету. Ты нарушила правило. Вздох, хлопки по карманам в попытках найти хоть какую-то мелочь. Звон монеты о стекло, потому что девушка все же нашла что-то и кинула это в банку. Банка-засранка, предпочитала говорить она, упоминая свой любимый сериал. — Это глупо. — Да, но ни ты, ни Каспер не откажется от пирожных в конце недели. Шелби Прайс была чудесной женщиной, воспитавшей двух детей. Ее методы были шокирующие время от времени (например, детям на ланч выдавалась огромная порция мороженного, подкрепленного шоколадом, или джинсовый период в их стиле тоже был под красным вопросом), но строились они на правильных предчувствиях. (Серьезно, кто откажется от мороженного в десять лет?). Нынешняя идея с банкой-засранкой, как любила называть ее Пепси, была непонятна и отвергнута сразу. Карманы пустели быстро, а злость в глазах умножалась на себя сотни раз. Но стоило подкрепить эту идею вечными сладостями или быстрой едой, то неприязнь быстро рассеялась. Мысли стали чище, как и язык, избавившись от желание сказать гадость или ляпнуть ерунду. — Кстати, этот мальчик попросил перезвонить, потому что какая-то прекрасная идея посетила его лохматую голову. Только попробуй он придумать что-нибудь противозаконное, я сразу позвоню в полицию! Мама поспешила обнять дочку, стараясь показать, что всегда будет на своем кресле в комнате или у плиты, готовая выслушать или помочь советом. Дочь знала это, но напоминания вовсе не были лишними; они помогали, подбадривая. Она уткнулась головой в мягкую рубашку, к которым испытывала притяжение хозяйка. — Он мне нравится, мама. Тяжелые выдох последовал за словами, которые скорее произнесла младшая из Прайс. Она уткнулась сильнее в рубашку, стараясь спрятаться от внешнего влияния, но была также рада, что наконец сказала это. — Я знаю. — Шелби удостоилась еще одного тяжелого вздоха. — Ты пытаешь всячески показать, что не заинтересована в нем. Но давай признаем, что ты отстойна в этой среде. Совсем. — Банка! Наступил момент, когда и женщина проворчала что-то непонятное и вредное себе под нос, отчего еще больше разозлилась. Случалось и такое, что свои собственные идеи, кажущиеся столько прекрасными в одно время, выглядят глупыми уже на следующий день. А банка все наполнялась; каждая монетка в ней хранила свою определенную историю, которую сейчас уже никто не вспомнит. Их слишком много. — Тебе правда стоит ему позвонить. Можешь даже при этом танцевать, вдруг ему понравилось бы подобное, а ты еще раз потренируешься. Я видела, у тебя хорошо получалось, пока я притаилась за дверью. Он совершенно точно испытывает к тебе подобные твоим чувства, а если это не так, то я просто самая отвратительная мать на планете. Смех подружился с надеждой, заполняя эту комнату. Мать и дочь смотрели друг на друга; первая упомянутая стараясь вселить как можно больше веры и надежды в Пепси, она же, в свою очередь, смеялась над матерью, но и впитывала каждое слово, которое она только говорила. Можно вспомнить много случаев (например, поездка в лагерь), когда упрямство и личные чувства, Пепси ставила выше слов матери, но в конечном случае женщина всегда оказывалась права. Всегда. (Словно душу Дьяволу продала, чтобы вечно оказываться правой во всем. Интересно, все матери так делают? Кажется, это на первоначальном уровне закладывается у них, а проявляется после семейного пополнения). — Хорошо, но готовь средства на лишние кексы, если что-то пойдет не так! — Пепси упала на кровать, руками потирая лицо. Это длилось лишь несколько секунд, затем она поспешила подняться и выйти в гостиную за матерью, чтобы раздобыть телефон. — Я уверена, что со всей этой любовной кутерьмой ты не раз попытаешь станцевать жигу-дрыгу, оступишься и скажешь много лестных слов! Сама угостишь нас и Гарри кексами! Мои идеи превосходны! Лицо матери украсила улыбка, и она уступила дорогу дочери, следую за ней по пятам, пока девушка готовила себя к последующему звонку. Это длилось мучительно долго, хоть и заняло минуты три. Пепси раз пять поправила свои волосы, перекидывая их с одного плеча на другое, не зная лучшего варианта, загибала свои пальцы, мысленно говоря, что все не так ужасно, как она думает, и наконец медленно набрала номер домашнего телефона, который заучила не так давно. — Мама, прошу тебя, оставь меня одну, иначе все станет еще хуже, — шептала она. Одна рука крепко сжимала телефон, а другая тянулась в задний карман, чтобы достать очередную монету и положить ее на комод. — Хорошо, я ухожу! Шелби Прайс подошла к лестнице и начала подниматься, топая так сильно, как только это было возможно. Остановилась на середине, пытаясь подслушать, но Пепси молчала, тогда она поднялась еще выше, но и там ничего не было слышно. Решив оставить девушку хоть не насколько минут наедине, она зашла в свою комнату, возвращаясь к томику классики, который лежал на кресле. Гудок. Пепси стучала пальцами по деревянному комоду. На нем в ценных рамках были еще более ценные фотографии. Рамки были авторством всей семьи. Одна сделана на школьном уроке, другая — на дополнительных занятиях, третья — в спешке дома, потому что все опаздывали на праздник. Гудок. Пепси смутилась, услышав его, потому что вспоминала Каспера приклеивающего бусины на серую рамку. Она любила эту рамку. Как и Каспера. Гудок. Тяжелый вздох, потому что по-другому не вышло. Гудок оборвался. — Здравствуйте, Вы позвонили семье Стайлс, — голос принадлежал Гарри, — прежде чем решите повесить трубку, скажите что вас навело на мысль позвонить нам. — Гарри, — Пепси не волновалось, по крайней мере, она так думала. Она накручивала провод на палец, стучала ногой, закусывала губу, но не волновалась. — Моя мама сказала, что ты позвонил и рассказала о своих переменившихся планах. Может, ты перезвонишь мне, когда освободишься, чтобы мы могли обсудить иную идею? Пожалуйста. О, если ты не узнал, то это Пепси Прайс. Она уже убрала трубку от лица, когда послышался грохот и голос на другом конце провода. — Грейси, я же говорил тебе, что цветы нельзя поливать каждые три часа. С абсолютной точностью говорю, что данный цветок не любит купаться в бассейне! Пепси не знала, что следует сделать сначала — засмеяться или сказать, что она может перезвонить чуть позже, и пока она разрывалась от выбора, то смешок уже прозвучал. — Мама, ты же сказала, что уходишь! Оставь телефон и поспеши положить монетки в банку. — Ла-адно, — звон монеты и последующий за ней щелчок доказали, что женщина действительно повесила трубку. Но никто не был уверен, что через несколько минут она не поднимет ее вновь. — Привет, Пепси. Даже не знаю стоит ли здороваться с твоей мамой, но здравствуйте миссис Прайс. — О, привет, Гарри! — звонкий голос матери эхом повторялся в ушах Пепси. Девушка переминалась с ноги на ногу, сдерживая себя. — Мама! Щелчок. — Прости. — Клевая у тебя мама. — Порой случается и подобное. Довольно редкое и приятное явление. Гарри? Девушка перекатывалась с пятки на носок, всматриваясь в детскую фотографию, на которой была она и брат. Джинсовая рубашка с яркой вышивкой надета на ней, на брате — джинсовый комбинезон. — Да, я здесь. — Его голос был нервным, отчего Пепси боялась продолжать. — Цитирую: “какая-то прекрасная идея посетила его лохматую голову”. Мне стоит волноваться, потому что идея с нарушением закона была вырвана с корнем. Облом. — Пепси засмеялась, поглаживая фотографию. Они пытались есть мороженое, но сестра успела его уронить. — Слишком много разочарований за день. Грейси, ты вредишь им! — Гарри был спокоен, стараясь не повышать голос. Количество вдохов и выдохов увеличилось, и он сорвался на мгновение. — Сестра хотела с тобой поговорить и попросила тебя прийти. Я, конечно, не против, но не знаю, что она задумала. Ты придешь? Его голос затухал постепенно. — Конечно, — Пепси улыбалась. Голова наполнилась сотнями вопросами, которые может предложить Грейси, но все их перекрыли большие слова, обрамленные красной неоновой лентой. Гарри. — Хорошо. Спасибо. Я бы поговорил с тобой еще, но Грейси затопит все цветы, — он смеялся, будто это самая страшная и одновременно глупая вещь, которая может случиться. — До встречи. — Вздох. — Буду рад тебя увидеть, Пепси. — Я… — Щелчок. Звонок окончен. — Тоже. Девушка отложила телефон. Она смотрела на маленький цветочек перед собой. Он был нарисован, когда ей исполнилось шестнадцать. Маленькая точка, из которой потом выползли лепестки. Лишь для того, чтобы помнить тот день и было не так скучно, когда разговариваешь по телефону. А ей часто бывает скучно. Но не сегодня. Она села на пол, сама не зная почему так поступает. Она хотела увидеть Гарри, потому что чувствовала, что это верное решение. Но она боялась, что что-то случится не так. — Пепси? Каспер хлопнул дверью, отчего девушка подняла глаза. Она не чувствовала печали, грусти или радости. Смятение. Тревога заполонила голову, отчего в голове стучало, и прыгали знаки вопроса. — Тебе ведь станет дурно. — Он поспешил приоткрыть окна. Стук в голове то возрастал, то уменьшался. — Каспер? — В ответ урчание. Он всегда так делал, когда не хотел быть наказанным. Девушка поднялась, стучание уменьшилось и вскоре исчезло. Она подошла к огромному зеркалу, чтобы проверить, как она выглядит. Белый свитер с желтой, зеленой, красной и синей полосками был заправлен в джинсовые шорты. — Отвезешь меня к другу? Каспер вздохнул, кивнул и поспешил обратно к двери.