За гранью

Вика сидела на коленях у отца, обнимая руками его за шею и пряча лицо от постороннего взгляда, её мама гладила свою девочку по спине, глупо улыбаясь, и иногда стирала, бегущие по лицу одинокие капли слёз. Напротив директорского стола стояли два кресла, в одном из которых расположилась Лиза, а в другом следователь Евтухов Фёдор Борисович. Мама Лизы крепко сжимала спинку кресла, на котором сидела дочь и неотрывно смотрела в окно. — Лиза, я понимаю, ты напугана, но постарайся что-нибудь вспомнить. Хоть что-то, может, были татуировки, может браслет, крестик, что-нибудь выделяющееся. — Простите, но вспоминать мне нечего. — Ну что ж…Вика, может ты, что-нибудь скажешь? Девушка, не поворачиваясь, помотала головой. Сердце билось в груди как сумасшедшее, мысли метались со скоростью света, вот уже два часа их мучили допросами, и два часа Вики приходилось нагло врать. Вскоре их отпустили и Вика, спешно распрощавшись с родителями бегом побежала на третий этаж, а там на чердак. Она подлетела к открытому окну чердака и жадно стала вдыхать ледяной воздух. Голова кружилась, ноги подкашивались, и казалось, что её вот-вот стошнит, и руки нестерпимо горели, но сейчас её это волновало меньше всего. Она устало опустилась на старый, пыльный, сломанный стул, упёрлась локтями в колени и запустила руки в непослушные волосы. Когда она бежала сюда, то сдерживала слёзы, уверяя себя, что когда будет здесь, сможет вдоволь наплакаться, но реальность оказалась другой. Она здесь, на чердаке, ледяной воздух окутывает её своими колючими морозными лапами и кажется, что она стоит на краю и слёз нет. И она словно во тьме, все мысли куда-то ушли, осталась только липкая кромешная тьма, нагоняющая страх и отчаяние. Вика не знает, не понимает, как ей жить дальше, она знает только одно здесь оставаться больше нельзя. Она судорожно достаёт мобильный и набирает номер такого родного и такого нужного сейчас человека. Она знает, что ему нужно сказать, все слова чётко выстроились, но голос отказывается повиноваться своей хозяйке, поэтому с хриплым надрывом она просит прийти его сюда, и он ничего, не ответив, кладёт трубку, а Вика закрывает глаза и начинает его ждать. И вот она слышит его глухие шаги, одна ступенька этой лестницы скрипит, но Макс переступает её. И вроде всё уже спланировано и дороги назад уже нет, всё давно решено за неё, ещё десять лет тому назад, никто не спросил, а хочет ли она так жить. Вика не открывает глаза, она слышит, как Макс аккуратно идёт по старым половицам. — Стой. – и Макс послушно останавливается, Вика чуть ухмыляется, где это видано чтоб Максим Морозов слушал кого-то кроме себя, но он слушает. Её. И от этого становиться ещё паршивей. — Присядь там.— и он садится, и Вика радуется что он не подошёл ближе, подойди он сейчас, она бы не выдержала и всё бы полетело к чертям. — Знаешь, я соврала. – Макс лишь кивнул, он не стала ничего спрашивать, зная, что если Вика захочет сама расскажет, а нет, то и смысла спрашивать не было. — За эти два дня, я кое-что поняла. Хочешь знать что? – это был риторический вопрос, поэтому Максим ничего не ответил, но внутренне весь насторожился. Всё Викино поведение вызывала в нём невероятную тревогу. Она казалась такой отчуждённой и пустой и это пугало Морозова. Вика, не дожидаясь ответа, продолжила: — Я поняла, что мне осточертело здесь находится. Вся эта школа словно кошмарный сон. Меня достали истерики Даши, Тёмины и Ромины подколы из-за моего происхождения. Достали все эти богатенькие ублюдки. И достал ты, Макс. Твоё высокомерие, твоё отношение к людям, будто все мразь и грязь, один ты король. С меня хватит, я проваливаю. Вика встала со своего места и намеревалась очень быстро уйти с чердака, пока были силы, но Макс остановил её, поймав за руку, и Вика не смогла сопротивляться, сейчас она понимала, что главный бой будет именно сейчас. — Ты уйдёшь, но перед этим, посмотри мне в глаза и чётко и ясно скажи, что не любишь меня. Боже, Макс, зачем ты так! Отпусти меня! Зачем ты это делаешь? Я же так не смогу, у меня совсем не осталось сил, позволь мне спасти тебя. Родной, мой, мальчик мой, я ради тебя готова душу отдать! Мне ничего ради тебя не жалко, и это только ради тебя, прости, молю, ради Господа, прости! Вика колебалась, но собрав все маленькие кусочки решимости, подняла полный отчаяния и боли взгляд и уверенным голосом произнесла: « Я НЕ люблю тебя, Максим Морозов. Прощай» Макс отпустил тёплую ладошку любимой девушки, стоял и слушал, как она спускается по лестнице и в один миг они оба услышали, как разбилось его сердце на меленькие острые кусочки. Но дороги обратно уже нет…