Притворство

Вещи не всегда таковы, как кажутся. Внешность обманывает большинство. Разуму немногих дано постичь то, что было тщательно сокрыто. Фаэдрус

      Том Реддл. В его голосе, когда он представлялся ей перед распределением, сквозили нотки отвращения. Но не к ней, нет. Она была всего лишь одной из множества юных волшебниц. Незнакомкой, с которой он стоял рядом. Казалось, ненавидел он свое имя. И пока, как бы ни старался скрыть, эта правда прорывалась наружу.       С годами он научился притворяться. Мастерски, виртуозно. Но она видела. Как тогда, в момент знакомства, увидела пустоту на дне его темных глаз. Слышала, что его медовые речи насквозь пропитаны ядом и ложью, как тогда услышала из его уст презрение к собственному имени. Чувствовала его силу и влияние на других, как тогда, в момент знакомства, почувствовала тревогу и пронизывающий тело холод, когда он коснулся ее руки. Знала, кто скрывался за маской. Знала, что в овечьей шкуре прячется волк, как тогда узнала наперед, что его с распростертыми объятьями ждет Слизерин. Она знала, но молчала. Потому что была всего лишь одной из многих.       Все были ослеплены его блестящим умом, учтивостью и холодной, аристократической красотой. Он с легкостью очаровывал людей. Притягивал их, как притягивает мотыльков губительный огонь. Они хотели впитать в себя хотя бы частичку его харизмы, но на деле это он подпитывался от них, становясь все более сильным. Они восхищались им, готовы были сделать ради него все, тогда как он не чувствовал к ним ничего. Все человеческое в нем было выжжено ненавистью. В его душе, черной, прогнившей до самого основания, не было места сочувствию, дружбе, любви. Эти чувства не имели ценности, были чуждыми ему. Остались лишь равнодушие и жестокость, тщательно прикрываемые маской благодетели. И все охотно покупались на ту ложь, которую он скармливал им каждый день. Никто не хотел взглянуть в глаза правде и увидеть там бездну. Обманывать было легко, потому что все хотели обманываться.       Если бы Реддлу суждено было родиться в животном обличье, то он был бы змеей. Королевской коброй. Красивой, завораживающей и смертельно опасной. Хладнокровной. Ведь королевская кобра — одна из тех, кто пожирает своих же сородичей, змей. Какая ирония была, когда выяснилось, что он говорит на парселтанге. Еще большей иронией оказалось то, при каких обстоятельствах она узнала об этом.       Но даже после этого она предпочла молчать. Потому что несмотря на все то, что она распознала в нем, его влияние все же добралось и до ее разума, захватило робкое, мятущееся в сомнениях сердце. Она долгое время оставалась в тени, неприметной, одной из многих. Играла свою роль так хорошо, что никто и не мог подумать о ней ничего, что выходило бы за рамки отведенного амплуа. Но он все увидел. И все понял. В момент, когда она умерла.       Говорят, первый раз не забывается. Первый поцелуй, первая любовь, первое убийство… Обстоятельства сложились так, что она стала его первой жертвой. Перестала быть одной из многих. Выбилась из серой толпы. Пусть этого никто и не заметил, но он запомнил ее. Запомнил такой, какой она была на самом деле — девушкой, которая видела больше остальных.       И даже спустя много лет она продолжала играть роль. Не выходила из образа. Забитая простушка и плакса Миртл. Кто бы мог предположить? Обманывать было легко, потому что с годами она научилась притворяться. Мастерски, виртуозно. И никто не должен был знать правду. Никогда.