Любить так... просто

Катерина вглядывается в серую даль, делая ещё одну затяжку. Которую по счёту за весь сегодняшний день, сказать крайне сложно. Мысли путаются, а сама девушка понимает, что запуталась в собственных сетях. В сетях, которые она начала плести около двухсот лет назад и продолжает плести до сих пор. Стефан Сальваторе – вампир, которого она любила на протяжении двухсот лет. Именно его, а не Деймона, чья любовь для Пирс была скорее в тягость, чем в радость. И теперь, когда у неё было всё: Стефан, друзья, работа - она снова всё разрушила. И сейчас у неё есть по-прежнему всё, но уже кроме счастья. И имя ему - Стефан. А ведь они всего лишь друг другу надоели. Как приедается даже самая любимая еда, наскучивают самые любимые вещи, которые сама же выбирала. Однако это совсем не значит, что любовь умерла. Любовь бессмертна! Пытаться заполнить пустоту, оставшуюся в душе после ухода Стефана, она даже не пыталась. Представьте себе такую картину: вместо звезды на вершине ёлки - шишка. Представили? Она совсем не вписывается в новогоднюю картину, смотрится блекло и совсем уж отвратно. Это вот то же самое, если пробовать заменить Стефана кем-то другим. Поэтому она и не меняет, а только курит. Курит. Курит. В расставании всегда виноваты оба. Это Кэтрин, которая никогда никому не уступит, гордая и самодовольная девушка, любящая свою жизнь больше, чем кого-то другого, и Стефан, насильно обративший своего брата в вампира, в прошлом риппер, а теперь помешанный на самоконтроле монстр. Такие разные, но идеально дополняющие друг друга. Девушка подносит к руке холодное лезвие, несмело проводя им по нежной коже. Любовь даже струится по венам, откуда и хочется её «достать» без шансов на возвращение. Она жадно глотает воздух, когда ледяная сталь режет плоть. Тело немеет, а взгляд медленно мутнеет. Однако останавливаться совсем не в стиле Катерины, поэтому она продолжает вести лезвием вверх. Говорят, что люди начинают скучать по тебе только тогда, когда ты умираешь. Но это совсем не выход для Петровой. Она вампир, она не умрёт от простых порезов. Это как способ отвлечься. Лучше физическая боль, чем душевная. Отшвырнув от себя лезвие, Катерина чуть не возненавидела себя. И когда она прекратит так опускаться? «Никогда», - она точно знает ответ, но ни за что не признается в нём даже самой себе. Это чувство сильнее её, и именно оно заставляет девушку совершать глупость за глупостью. Любовь? Что ж, пусть ему будет именно такое название. Её утренний кофе давным-давно остыл, а она сидит со стеклянным выражением лица со стаканом виски. Именно алкоголь сменяет сигареты – новых друзей девушки, которые заменили реальных. Её силы и терпение на исходе, почти достигли красной границы, за которую переходить не то, что не рекомендуется, а строжайше запрещено. Но допив янтарную жидкость, Пирс швыряет стакан в противоположную стену. Она не знает, как ей дальше жить, ведь она полностью привыкла к тому, что младший Сальваторе всегда рядом. И не может жить так, как живёт сейчас. Кровь, сигареты, алкоголь, псевдосон. Щеку обжигает слеза, а Пирс по привычке смотрит на часы: минутная стрелка медленно двигается по своему обычному направлению. Она может так часами смотреть, изредка поглядывая на входную дверь. Любой шорох девушка принимает за возвращение Стефана. Паранойя? Зависимость? Бесспорно. Она может часами слушать музыку и страдать, страдать, страдать, вспоминая всё, что между ними было и что вряд ли когда-нибудь повторится. На третьи сутки входная дверь открывается, но Пирс, застывшая, продолжает сидеть на месте, делая сердечко из кокаина на столе. Стефан, видя свою любимую в таком состоянии, тихо подходит, садясь перед ней на колени, заглядывая в глаза и беря её ладошки в свои руки. Катерина сильная, ведь она умеет прощать. Подняв глаза на Сальваторе, она растерянно улыбнулась, наверняка ещё окончательно не веря своему же взору и счастью. Он накрывает её губы своими, жадно проникая языком в рот, пытаясь насладиться ею за все три дня, что не видел. Только когда отвечает на поцелуй, Пирс отчётливо понимает, что любить так... просто.