Тебе не стоит пить

На маленьком обеденном столике стоит одинокий прозрачный бокал на тонкой ножке. В бокале темная вязкая жидкость. На вкус она горько-сладкая, немного терпкая и кисловатая. Плотная. Какая-то пряная. Прохладная из-за плавающих в ней двух кубиков льда. По стенкам бокала скатываются дорожки задержавшегося на них напитка. Человек, сидящий за столом, до того уронив голову на правую руку, а левую кинув на самый краешек стола, был погружен в свои мысли, но вдруг отвлекся. Немного поднял голову, освобождая руку, и потянулся к стеклянной ножке. От чего-то бокал вызывал интерес. Или, быть может, интерес вызывала терпкая жидкость. Дотянувшись до тоненького цилиндрика, человек лишь немного приподнял бокал над столом и начал хаотично его раскачивать, наблюдая, как стенки покрываются бордовой завесой, и маленькие вязкие дорожки катятся вниз, уподобляясь водопадам. Только однажды рука чуть не удержала ножку, и сосуд наклонился более, чем дозволено, выплескивая на стол содержимое. Это показалось каким-то странным. Как это так произошло? Что такое случилось, что на столе теперь покоится темная лужица? Донышко со стуком опустилось на деревянную поверхность, успокаивая кроваво-бордовую гладь. На мгновение повисла тишина. Человек за столом только безразлично осматривал разбрызганные капли. Ему было как-то громко. В ушах оглушающе звенело. Хотелось сбежать от этого звука, но от собственного тела так просто не сбежишь. Звук, что слышал человек за столом, был звуком его собственной крови, сумасшедше бегающей по организму. Буквально прячась и сбегая от надоедливого шума, осторожно касающегося рассудка, человек вновь хотел играть с забавной от чего-то жидкостью. Лицо все так же выглядело безразличным, но голова была немного наклонена, а глаза все пытались найти хоть что-то интересное. Белая рука вновь потянулась к стройной ножке, но остановилась, так и не ухватив ее. Два громких тяжелых шага оглушили мнимую тишину, принося спасение слуху и рассудку. Какая-то другая рука, нисколько уже не белая и на вид более сильная, размашисто и высокопарно смела бокал, позволяя ему красивую и фееричную смерть. Сосуд мерно подлетел и в воздухе опрокинулся, разливая жидкость. Несколько раз провернулся и стремительно полетел вниз, манимый силой притяжения. Достигнув уже приземлившегося напитка, рассыпался на осколки и смешал стеклянную пыль с бордовыми брызгами. Рука, совершившая столь неожиданный жест, грузно приземлилась на стол, вновь разбивая тишину. Это как бы подтверждало кончину тонкого изделия, казавшегося простым, но прекрасным. Твердым и воздушным. Осязаемым и невесомо мнимым. Безразличный скучающий до того взгляд, наконец, нашел себе развлечение и спокойно, но заинтересованно наблюдал за действом, нисколько не обращая внимания на человека чуть справа. Он был очарован картиной падения и сейчас видел перед собой лишь напряженную загорелую руку. Терпение, видимо, иссякло. Столь интересная рука чуть довернулась назад и вправо, влекомая человеком, севшим на стул. Жест казался уже каким-то властным, увесистым, но будто уставшим или, быть может, обреченным. А может нервным? Голова прибывшего гостя скосилась немного вправо-вниз, глаза оценивающе и как-то холодно смотрели из под длинной челки. Поза дышала превосходством. Ни с того ни с сего властный гость и безжалостный убийца изрек низким, хриплым, спокойным голосом единственную фразу. - Тебе не стоит пить. - Я знаю. Но ты-то пьешь. - Я пью, но тебе не стоит пить.