Вечер. Ночь. И утро.

Мириады звёзд на небе. Лёгкий ветерок. Морской бриз. Тихий и уютный стамбульский вечер. После изматывающей полуденной жары солнце наконец клонится к горизонту. Из таверны доносится какая-то мелодия, одинокие путники бродят по улочкам. Дом на краю города, такой же, как и десяток других, разбросанных по этой улочке, ничем не примечательный снаружи. Стук в дверь. Девушка отворяет, на пороге стоит тот, кого она жаждала здесь увидеть. — Здравствуй, — мужчина переступает через порог, закрывает дверь и завлекает хатун в жадный требовательный поцелуй. Страсть, которую они скрывают в стенах дворца, выходит наружу. — Паша, — выдыхает калфа, отвечая на поцелуй. — Нигяр, когда ты перестанешь так меня называть? — Ибрагим пытается сделать сердитый вид, но получается это у него с переменным успехом: он не может сердиться рядом с этой женщиной. — Когда-нибудь, — с загадочным видом отвечает Нигяр, заставляя мужчину сердиться: её это несколько забавляет. — Проходи. Паша проходит вглубь дома: уютная комната, тёплый ковёр на полу, камин, диван, стол, на котором накрыт ужин. Повсюду зажжёные свечи, плотные занавески на окнах. Девушка проходит следом. Когда она зашторивает окна, Ибрагим прижимает её спиной к себе. — Как же я тебя люблю, — поцелуй в шею. В ответ на такое заявление Нигяр лишь усмехается. Она слишком хорошо знает Визиря. Он любит только себя, а она для него, по ее мнению, так, минутная слабость, которая переросла в нечто большое, наверное, лишь потому, что она его любит. Но как же калфа ошибается. Каким бы грубым, суровым и самолюбивым ни выглядел паша, к ней он испытывает самые светлые и сильные чувства. Для него Нигяр не просто отдушина, не глоток свободы — она именно та женщина, рядом с которой он чувствует себя мужчиной, ведь она любит его не за чины, а просто так. — Я что-то смешное сказал? — Нет, — Нигяр разворачивается в объятиях любимого и касается его губ невесомым поцелуем. — Вот, вот. — Идём ужинать, — она ловко выворачивается из объятий. — Не хочу, — тихо произносит Ибрагим и снова прижимает её к себе. Одаривает свою калфу жадным, властным, несколько грубым поцелуем. Голова начинает идти кругом, и мир для них перестаёт существовать. Грубый поцелуй сменяется нежным, словно первые аккорды «Лунной сонаты», благодатным, как весенний дождик после затяжной зимы. Их пальцы переплетаются в единое целое. Его — холодные, как воды Босфора, с её горячими, словно стамбульское солнце. Мужчина невесомыми движениями поглаживает девушку по спине, затем тыльной стороной ладони проводит по её щеке. Она, в свою очередь, запускает пальцы в его волосы… Хочется большего… Треск, и женское платье уже на полу, вслед за ним на полу оказывается мужской кафтан… Ибрагим поцелуями покрывает женскую шею, опускается ниже — ключица, живот. Водоворот чувств захлёстывает пару с новой силой. Одна за другой догорают свечи.

***

Проснувшись посреди ночи, Нигяр проводит рукой по холодной смятой шёлковой простыне рядом с собой. Пусто, его нет. Неужели снова ушёл? По щеке скатывается слезинка. Девушка оборачивается всё той же холодной простынёй, чтоб выйти на террасу подышать воздухом. Ей надо прийти в себя. Шаг. Другой. Ещё. И вот она на улице. Нет, он не ушёл, стоит, облокотившись на перила. Взгляд, полный боли, устремлён куда-то вдаль. У этих отношений нет будущего, есть лишь настоящее. Нигяр бесшумно подходит к мужчине и обнимает, щекой прижимается к его спине. Паша разворачивается, и девушка уже в его объятиях. — Ты так заболеешь, — предупреждает Визирь после того, как девушка вздрагивает от очередного порыва ветра. — Я боялась, что ты уже ушёл, — не обращая внимания на слова Ибрагима, шепчет она. — Идём в комнату. Нигяр кивает. — Сегодня останусь до утра, — продолжает паша. На душе спокойствие и умиротворение. Они вместе. — Не отпущу тебя, — уже сквозь сон бормочет Нигяр, свернувшись клубочком под боком у Ибрагима. По бирюзовому небосклону, бесконечно высокому и прозрачно-жёлтому, местами подёрнутому словно белоснежным кружевом, плывут мелкие перистые облачка; быстро поднимается золотистый шар солнца. Утро вступает в свои права. На улочках появляются одинокие прохожие, а из таверны доносится всё та же мелодия. — Доброе утро, — поцелуй в губы. — Действительно доброе, — улыбается девушка, отвечая на поцелуй, — который час? — Около семи, — шёпот на ушко, горячее дыхание обжигает кожу. — Через час надо быть во дворце, — с досадой произносит Нигяр, потягиваясь, и неохотно встаёт с кровати. — Мне пора. — Ты вечером придёшь? — Нет. Прости. Сегодня нужно явиться домой… — Ясно, — говорит Нигяр тихо и без эмоций, облачаясь в платье. — Я тебя люблю, — Ибрагим одаривает её поцелуем. — И я тебя люблю, — сквозь боль отвечает калфа, когда паша уже скрывается за дверью. Она стала его женщиной, но он не стал её мужчиной…