Африканский дневник бойца из Red big one

      Следующий день начался для нас с одной забавной ситуации. У Энтони Бэнкса, сына сенатора, что отправился на фронт добровольцем, считая участие в боевых действиях долгом каждого гражданина, а не только представителей низшего и среднего классов, пропали часы.       - Они стоят сто баксов! Чёрт, куда пропали? Ведь всегда на мне были, - негодовал среднего роста паренёк с овальным худощавым лицом. Широкие серые глаза шарили по сторонам.       - Папочке позвони, он отыщет. Только боюсь люди здесь до сих пор про телефон не слышали, - как всегда отшучивался Рональд, поднявшись из спального мешка.       - Сто баксов, говоришь? Да это половина стоимости пистолета-пулемёта Томпсона, - подметил Юджин, сидевший на корточках.       - Бэнкс, тебе ещё на уровне призывного пункта должны были дать понять одну вещь: с собой брать нужно то, что не жалко, - последовало нравоучение сержанта.       - Его украли походу, - поделился своими соображениями Дженикс.       - Времени на его поиски у нас нет, скоро выдвигаться...       Гарретта оборвал лейтенант Боуди, бывший на пятнадцать или больше лет младше командира нашего отделения:       - Рано торопитесь, нам ещё не выдали лекарство от малярии. Когда оно прибудет, вот тогда и пойдём.       - Значит, у вас есть время для поисков часов.       Для начала Бэнкс поговорил с часовыми, дежурившими ночью. Их сон пришлось нарушить. Естественно, мы не желали сидеть на одном месте, поэтому за Энтони поплелась целая толпа помощников. Из беседы выяснилось, что рядом с местом постоя ошивался какой-то алжирский мальчишка высокого роста. По крайней мере, это была хоть какая-то зацепка. Далее мы разделились и принялись обыскивать каждый дом, продвигаясь через узкие улочки между каменных строений, где протиснуться порой оказывалось очень затруднительно, особенно это касалось бойцов в полной экипировке. Через четыре часа изнурительного вынюхивания воришку удалось найти и вернуть пропажу.       - Зачем своровал? Сам не знает. Клептоман малолетний. Мы же пришли освобождать этих туземцев, а они нам гадят! - ворчал Бэнкс на обратном пути.       - Знаешь, для них мы, немцы, французы на одно лицо. Белые колонисты, угнетающие их народ, не вызывают симпатий, - сказал Додсон, Над его словами действительно стоило задуматься, ведь Алжир находился под пятой иноземцев ещё с девятнадцатого века.       - Дело не в этом. Мальчишке поиграться захотелось. Я помню, как в его возрасте стянул у грозного мужика двадцать баксов, а он даже не заметил. Паренёк молодец, - у Пауэлла имелась иная точка зрения на произошедшее.       - Объяснись, - от услышанного Энтони буквально вскипел. Глаза от переизбытка эмоций чуть из орбит не вылезли.       - Проскочить мимо караула, стащить с твоей руки часы, а потом улизнуть. Какая же сноровка требуется для такового!       - А ничего, что он у тебя пачку сигарет спёр?       - Нет.       Если говорить о боевых действиях, то сегодня стычки проходили активнее. Видимо в штабе "виши" поняли, какую ошибку они совершили вчера ,или немецкий хозяин надавил. Так или иначе, но береговая артиллерия начала стрелять с утра. Само собой, за вчерашний день взять береговую линию полностью мы не успели. По этой причине на побережье оставались хорошо укреплённые очаги сопротивления. Вчерашняя попытка захватить Оран не увенчалась успехом: французы отбили атаку с моря. Подступы к городу теперь оборонялись яростнее, чем вчера, наши потери возрастали. Раньше я бы с трудом мог бы назвать события предыдущего дня войной, однако сегодня я понял, что попал именно туда, хотя всего лишь услышал сводки с фронта от офицеров.       - Как думаешь, там хоть кто-нибудь выжил? - спросил у меня Рональд. Мы стояли с ним у деревенской окраины на пустынном берегу. Плацдарм, куда держали путь транспортные корабли, находился левее нас. Интерес для меня и Пауэлла представляли английские линкоры, стоявшие вдали. Мощные корабельные орудия с небольшими перерывами изрыгали огонь с сильным грохотом. Лупили они по французским позициям с повышенным рвением, чем обычно. Ух, представляю себе, как ужасно пришлось "вишистам" под пеленой разрывов тяжёлых снарядов. Бррр! Там и оглохнуть можно!       - Я по твоему канонир? Ни за что бы не пожелал оказаться на месте этих бедолаг-лягушатников.       - Красиво здесь. До моей родной Флориды далеко, но неплохо.       - Песок, море, солнце, голубое небо. Что ещё нужно для счастья?       - Не знаю. Пошли уже, кто знает, вдруг наши уже ушли?       - Да, нет, вон Фред сидит, рисует что-то.       - Парни, не двигайтесь, я вас почти дорисовал, - крикнул наш ротный художник, сидевший на земле в тени жилого дома, на стену которого он опирался спиной.       Мы прислушались к пожеланию Додсона. Затем нам был продемонстрирован рисунок, на котором Сэм изобразил нас со спины на фоне горизонта и британских кораблей, использовав карандаш. Его работа пришлась нам по душе.       Лекарство от малярии на вкус оказалось очень ужасным, правда лучше один раз потерпеть гадкий вкус болотного цвета жижи, чем проваляться с дикими мучениями целый месяц. Настала пора выдвигаться к Орану. Наша рота покинула деревушку и направилась пешим маршем под палящим солнцем к основным силам. Шли мы недолго, та как разведчики доложили о вражеском наступлении на плацдарм. Силы нашего батальона быстро окопались: выкопали небольшие ямки, именуемые стрелковыми ячейками.После чего мы принялись ждать прибытия и сил противника, и механизированного резерва, переброшенного из района Орана. Командование "виши" сработало весьма грамотно, свою цель - задержать нас, французские военнослужащие выполнили.       Находясь в своей "ячейке", я наблюдал за огромной пустыней, раскинувшейся перед моими глазами. Мимо проползали муравьи, а издалека слышался топот копыт. Да, да, именно копыт! В атаку шли колониальные войска режима Виши. Скорее всего, это была алжирская конница - спаги. Позади неё плелись пешие солдаты с лёгкими бронеавтомобилями. Расстояние до них составляло около трёхсот метров.       - Открыть огонь! На поражение! - крикнул сержант.       Затарахтели станковые пулемёты, затрещали "Гарандцы". Вражеский боевой порядок треснул на части, сражённые пулями всадники падали с лошадей или наоборот, несчастное животное становилось жертвой, а человек летел вниз живым. Однако враг продолжал наступать, не считаясь с потерями. Что же касается меня, то я просто следил за развитием событий, прицелившись из винтовки. Стрелять ни в кого не собирался, так как угрозы для жизни не было. А враг тем временем приближался и приближался. Ответный огонь "виши" заставил меня пригнуться ненадолго. Боевые машины противника выпустили по нам мелкокалиберные снаряды, прогремели взрывы, от которых у меня заложило одно ухо.       Алжирцы оказались храбрее своих хозяев во много раз. Мы их расстреливаем, а их меньше не становится, всё прут и прут в то время, как французы остановились да начали стрелять. Когда от всадников меня отделяли каких-то пятьдесят метров, я решил всё-таки попытаться отнять человеческую жизнь, иначе они лишили бы её меня. Всё просто! Мои руки тряслись от страха, оружие удавалось еле удержать в них, отчего пули летели в разные стороны. О какой меткости тут можно говорить? Затем вообще кончились патроны, опустевшая пачка вылетела из "Гаранда" с громким звоном. Пока я полез за подсумком, где хранились патроны, в ячейке очутился спрыгнувший с подстреленной лошади алжирец, сбивший меня с ног. Настало ужасное мгновение моей жизни, враг хотел вонзить нож мне в шею, но я схватил его за руку, тем самым остановив удар. Затем его голова буквально разлетелась на части, его кровью забрызгало моё лицо: Рональд вовремя спохватился.       На помощь к нам пришли танки "Шерман", началось тотальное избиение уцелевших конников и уничтожение французской бронетехники, с чем танкисты справились просто отлично. Вскоре я увидел впервые в жизни огромное количество мёртвых людей. Вчера из-за темноты трупы мне видеть не довелось. Но теперь перед глазами, кои я еле-еле оттёр руками от крови, предстала ужасная картина. Застреленные, разорванные... ещё этот, что пытался меня убить, от чьей головы осталась лишь красная густая лужа. Ужас! Не знаю как, но меня не вырвало. Справа скончался мой соотечественник со вспоротым животом. Только в подобной обстановке начинаешь понимать, как на самом деле хрупка человеческая жизнь. В то же время, ты начинаешь ценить её намного сильнее, чем раньше. Честно говоря, от увиденного меня охватил сильный шок. До отступающих "вишистов" дела уже не было никакого. Я обнялся с Рональдом и почти весь остаток дня молчал.       Затем последовал марш к Орану, ближе к вечеру мы остановились в нужном месте. Очередной штурм провалился, повторная попытка перенесена на завтра. У нас появилось свободное время, которое мы потратили на ужин при свете костра и разговоры рядом с ним.       - Сержант, я убил двоих, - горестно сказал Додсон, - Не могу никак смириться с этим. Плохо мне, очень.       - Не думай об этом, возьми да забудь. Если постоянно прокручивать сцены убийства перед глазами. то ведь в дурдом попасть можно. Как бы это глупо не звучало, но в голове твоей должны находиться лишь одни мысли о хорошем. Скоро ты привыкнешь.       - Но я не хочу!       - Прости, дяде Сэму плевать на такие капризы. Успокойся. Сейчас всё хорошо, сидим себе в оазисе у костра. Разве это плохо? Тем более, береговая артиллерия "виши" капитулировала из-за постоянных обстрелов британцев.       - Завтра нас отправят на штурм? - спросил я.       - Возможно. Соберись, промахиваться нельзя. Друга лучше поблагодари лишний раз.       Затем я сделал эту запись, лёг спать. Одним днём службы стало меньше.