Серая

Глядели ли вы когда-нибудь в свое отражение и чувствовали свое тело настолько глубоко, что каждая мелочь – она ощутима: едва заметное приподнимание груди от вздоха, волос, скользнувший по виску, нервное дрожание губ в попытке незаметной гримасы? Зеркало глядит на меня бесцветными глазами, серым нависшим небом города, и по чертам лица, почему-то неожиданно четким в свете тусклой лампы, освещающей нашу общажную ванную, бежит едва заметная тень. Тень моей попытки вытащить из своего внутреннего мусора, затхлости и мерзкого пепельного тумана что-то настоящее – мое внутреннее Солнце, которое, наверное, никогда и не рождалось. По линиям плеч вьются мокрые волосы, змеями ложатся на ключицы, которыми никто никогда не восхищался, и безысходно прилипают смешным колечком к влажной щеке. Я гляжу на себя, пытаясь найти хотя бы что-то красивое, какой-нибудь внутренний свет, который притягивает даже к не самым красивым людям. Пытаюсь – и не нахожу. - Ты скоро там? Плечи изломанно дергаются от стука, глаза на миг становятся больше, и во мне вспыхивает надежда увидеть их настоящий цвет, не пепел Помпеи, осевший на плодородную землю. Кривая усмешка режет лицо, и я отворачиваюсь, не желая видеть собственную бесцветность. - Уже выхожу! Здравствуйте, это я, не имеющая собственного цвета, тянущаяся изломанными руками к Солнцу, желая быть опаленной. Лишенная крыльев, никогда не умевшая летать. Здравствуйте, это я, которую вы никогда не заметите в толпе. *** «Ты красивая и ты молодец». Я читаю это сообщение, присланное мне человеком, который видел меня в своей жизни меньше суток, большую часть из которых он флиртовал с моей соседкой по комнате – и внутри меня поднимается волна какого-то смеха, ничем не оправданного, почти истерического. Потому что я не верю. Как можно верить человеку, который считает так на основании некой схожести музыкальных вкусов? Который верит глупым скобочкам и улыбающимся рожицам, искренне полагая, что то же самое творится на моем лице? Который верит обыкновенным улыбкам? Кто бы знал, как легко скрывается внутренняя пустота за гримасами. Кто бы знал, как этому легко научиться. А я почему-то надеюсь, что кто-то это знает, и одновременно неприятно об этом думать. Потому что хочется думать, что все видят себя такими, какие они действительно есть: наполненными изнутри теплом, красками, от которых слепнут глаза. Ультрамарин. Берлинская лазурь. Пурпур и кармин. Мирт и бирюза. Мне видны эти цвета в людях: яркие, теплые, будто разлитый свет на моих мышиного цвета ладонях. На моих бесцветных ладонях. И я смеюсь, и смех звучит глухо и кажется почти беззвучным, серым и блеклым. *** Кобальт – почти ощутимая, плотная синева, украшенная неизвестным мне оттенком, с выжженной чернотой зрачка. - Он обернулся два раза на тебя, - доверительно улыбается мне подруга, и в ее теплых карих глазах горят какие-то смешинки, переливаясь то золотистым, то почти антрацитовым цветом. Улыбка, скованная и смущенная, прорывается откуда-то изнутри меня, заполняя какой-то невесомостью, будто внутри меня не осталось глухой, беззвучной серости. Он увидел меня почти сразу, как только мы сели за стол, и я беспомощно оглянулась в поисках официанта, натолкнувшись на его взгляд. Почему-то синий и теплый. И тогда он зачем-то улыбнулся мне. И я зачем-то ответила ему тем же. Не по погоде искренне. Это было забавно: переглядываться вот так и незаметно улыбаться друг другу, кожей ощущать пристальный взгляд и ощущать свое тело. Чувствовать, как кровь бежит по венам, движение мышц, на которое раньше я не обратила бы внимания, волосы, легшие на шею и плечи – и не чувствовать себя угловатой, нескладной. Сначала он улыбался неловко, словно крал что-то у меня, пустой и лишенной цвета, а мне хотелось смеяться, потому что воровкой была я. Это я смотрела на него слезящимися глазами, не смея отвести взора от чистейшей синевы. Это я грела озябшие руки, не в силах отвести кисти от мягкого тепла. Это я тайком урывала свет, который он протягивал мне раскрытой ладони. И когда моя подруга отошла, он мне жестом предложил выйти покурить, на что я покачала головой – я не курю. Тогда он подошел ко мне, смущенно опуская взгляд, и я перестала чувствовать свое сердцебиение – почти обожженная и ослепленная, наполненная светом. И я смотрела не него, почему-то зная, что он видит каре-зеленый цвет моих глаз с желтым ободком вокруг чернильного зрачка. Он просто протянул руку и негромко сказал: - Привет. В следующие двадцать секунд я узнала, что его зовут Женя, у него холодные руки и мягкий голос. *** Я снова гляжу на свое отражение, неожиданно яркое в тусклом свете лампочки. Мои глаза, блестящие и яркие, каре-зеленого цвета, улыбаются вместе с губами. Я улыбаюсь, лишенная серости и преисполненная цвета. Искренне и тепло.