Женщина с гор

Цветущие у подножия огромных заснеженных гор розовые плантации простирались на несколько миль вокруг. Длинные ровные ряды укрывали холмистую местность, создавая причудливый полосатый рисунок едва ли не до самого горизонта, и необъятный ветер властвовал в этих просторах. Воздушные потоки, словно змеи, ныряли между рядами, подбирая пыль, срывали нежные лепестки прямо с кустов, а потом бросались наверх, в самое лазурно-голубое небо, расчерченное лишь несколькими облачками. Ветер кружил и играл лепестками, вознося их, казалось, к самым горным пикам, а потом рассеивал вокруг, растворяя их в себе, в своей кристальной, звенящей чистоте. Однако, тому, кто находился поблизости розовой плантации, не суждено было почувствовать вкус чистого горного ветра. Всю округу пропитал густой, приторно-сладкий аромат. Запах был тягучим, словно смола, он будто бы прилипал к телу, забирался в ноздри и в рот при каждом вдохе, так что через несколько минут казался совсем не таким приятным как поначалу. Впрочем, аромату этому и не требовалось много времени: обычно человеку или иному живому существу достаточно было и тридцати секунд вдыхания чарующих запахов, чтобы он уже больше никогда не покинул этих плантаций. Ядовитая пыльца Черных чайных роз вызывала у смертных сильную аллергическую реакцию, в результате которой у человека постепенно останавливалось сердце, и ослабленное дурманом тело не могло уже покинуть пределов жутких плантаций, чтоб этот процесс остановить. Ужасные и прекрасные чайные розы, выведенные Аристократами, из удобрений принимали лишь энергию и выделения гниющих тел. Тем не менее, Черные чайные розы пользовались популярностью среди зажиточных фигур как в Столице, так и в Приграничье. Если цветки этого растения подвергнуть специальной обработке, нейтрализующей действия ядов, то можно было получить отличный чай превосходного качества, способный, к тому же, задерживать развитие различных болезней и даже, по некоторым слухам, способствовать омоложению. И потому, даже учитывая капризность растения и серьезную угрозу жизни при выращивании и, непосредственно, сборах, всегда находились смельчаки или же достаточно жадные люди, готовые рискнуть за баснословные деньги. К какому типу относилась неоднозначная Парвати Каур, с первого взгляда сказать было сложно. Что-то неуловимое, яркое мелькало в её взгляде время от времени, что не вязалось с её статной, спокойной фигурой. Она была невысокой и гибкой. Лицо её – округлое и нежное, с тонким ровным носом и мягкими розоватыми губами, что отчетливо и заманчиво выделялись на смуглой гладкой коже. Её движения выглядели почти как танец, даже когда она делала простую, заурядную работу. Такую заурядную, как сбор цветков Черной чайной розы, например. Тонкие маленькие руки Парвати порхали над кустом, словно нежные бабочки, не ведая усталости и ни разу не попадаясь в плен опасным острым розовым шипам. Защитных перчаток она, к слову, не носила. На ней был только плотный хлопковый костюм, удивительно ладно сидевший на её фигуре, да длинный красный шарф, которым она закрывала голову и копну непослушных темных кудряшек, то и дело выбивавшихся из прически. – А ты здорово с этим справляешься, – Парвати улыбнулась, чуть прищурив свои большие черные глаза. Сквозь специальную прозрачную защитную маску, закрывавшую ей нос и рот, голос женщины звучал приглушенно и как-то искусственно. Она привычным движением забросила в глубокую плетеную корзину, висевшую на её груди, горсть небольших нежных соцветий. Потом запустила руку в гущу цветов, ловко их перемешала, не испортив притом ни лепесточка. Черная роза на проверку оказалась вовсе не такой уж и черной, скорее темно-фиолетовой с насыщенными влагой толстыми, прозрачными прожилками и гладкой, бархатистой поверхностью. Украдкой Парвати взглянула на своего компаньона. Его бледная кожа, казавшаяся даже немного голубоватой из-за тени, падающей на его лицо, представлялась такой же гладкой и бархатистой на ощупь. Девушка шумно вздохнула и отвела взгляд, сосредоточившись на розовом кусте. Ей совсем не хотелось, чтоб прекрасный молодой человек рядом с ней заметил, как сильно её бросило в жар от одной этой мысли. Однако, юноше было все равно или же он просто не подал виду, что заметил что-то. В любом случае, прочесть что-либо на его непроницаемом лице было невозможно. Хотя, иной раз Парвати казалось, что в его темных, блестящих, как черные алмазы, глазах, отражалось что-то мечтательное, будто воспоминание о чем-то нежном и приятном, дорогом сердцу опыте. И хотя нижнюю часть его лица закрывал старый, но все еще довольно плотный шарф, девушке хотелось верить, что молодой человек улыбается. Как, наверно, была бы прекрасна его улыбка: как первый луч утреннего солнца, изгоняющий тьму и ужасы ночного времени. – Не лучше ли было бы использовать для этого роботов? – прозвучал тихий вопрос и Парвати невесомо вздрогнула от этого чудесного, будоражащего голоса, что прошелся по её сознанию, будто пальцы искусного барда по струнам. – Я использую роботов. Но по традиции, для того, чтоб последующее поколение урожая выросло… правильным, – Парвати на секунду замерла, задумавшись над тем, чтоб подобрать наиболее верное обозначение её внутренним ощущениям, но, кажется, так и не смогла придумать ничего подходящего, а потому со вздохом продолжила: – Смысл в том, что Хозяйка плантации самолично должна собирать урожай со своих владений, хотя бы какую-то часть. – Хозяйка? – монотонно поинтересовался Ди, ни на секунду не отрываясь от своего занятия. Тем не менее, Парвати уловила долю интереса в его тоне, и лицо её вновь осветилось румянцем. Ди выглядел внушающе и великолепно даже за нынешним занятием. Его высокая стройная фигура, облаченная в темные одежды, среди россыпи черных цветков казалась невероятно уместной. Не смотря на то, что работал он только левой рукой, дело продвигалось куда быстрей, чем у тех же роботов, собиравших цветы на других концах плантации. И делал все охотник с такой уверенностью и четкостью, что создавалось впечатление, будто бы он занимался сборами чайных роз всю жизнь. – Да, у наших земель может быть только Хозяйка. Только женщина из моего рода способна следить за благополучием наших владений, чтобы род никогда не постигло несчастье, – со вздохом пояснила Парвати. – По крайней мере, так велят традиции. – Что же, в таком случае, делают мужчины вашего рода? – все так же тихо поинтересовался охотник, хотя со стороны не было заметно, что ему действительно интересно. – О! Они защищают наши владения от посягательств извне. Но с Черными чайными розами надобность в этом отпадает. Розы защищают себя сами. И это было правдой. Ни одна живая душа, будь то монстр или разбойник, не решилась бы забраться во владения Черных чайных роз. Рядом с плантациями никто не селился, и люди бывали здесь лишь затем, чтоб купить у Хозяйки чай или же привезти свежее мясо. На удобрение розовых плантаций уходило не менее сорока тонн мяса в год, и в ход шли любые животные останки, такие как отходы со скотобоен или трупы животных с ближайших ферм – Парвати покупала все, что угодно. – Тебе, похоже, запах не причиняет никакого вреда, – заметила девушка, дабы поддержать разговор. С другой стороны, ей действительно было интересно. Запах и яд Черных роз не влиял на Аристократов, а раз в этом молодом человеке была определенная доля крови вампиров… – Это неприятно… – негромко сознался Ди. И, естественно, не подал виду, что действительно ощущал хоть какое-то неудобство. Парвати вновь украдкой взглянула на него, и мечтательная, немного приторная улыбка осветила её лицо. Этот мужчина не боялся, похоже, ничего. Ни ночных ужасных монстров, ни мутантов, изобиловавших на каждом шагу, ни людей, ни вампиров, ни обычного, повседневного труда или простых, житейских проблем. Уж Парвати было известно не понаслышке, как обыденность и постоянная ответственность способна отпугнуть любого, даже самого смелого мужчину. Но, к сожалению, при всех своих положительных чертах, о которых другим оставалось только мечтать, мрачный охотник на вампиров не был создан для того, чтоб жить в мирной глуши, в заботе и спокойствии. Похоже, он вообще не был приспособлен к жизни, в том смысле, в котором понимала её сама Парвати. Именно жизнь, а не существование или даже не бесконечная тяжкая миссия этому дампиру была недоступна. Печаль служила ему плащом, а смерть прикрывала спину острым сверкающим лезвием. Глубоко утаенный гнев и страсть безумия и жажда крови ступали в шаге от него, не подбираясь вплотную, но и не отставая ни на миг. И оставалось только удивляться, видя, как он обращает это свое страшное наследие против своих врагов, таких же, как и он сам, но в отличии от него, не таких достойных. И ощущая все это какими-то глубинными женскими инстинктами, Парвати знала, что несмотря на разгорающийся в груди огонек страсти, на сбившееся немного дыхание (хотя в баллоне, подсоединённом к маске, воздуха хватит еще на час), на «хмель» в голове, она никогда не решится соприкоснуться с этой неведомой, ужасной силой больше, чем того требовали условия контракта. Вот только б тело её так же осталось верным этой мысли, как и её ум. Длинный ряд, с которого она самолично собирала все цветы каждый год наконец закончился. Роботов-работников уже давно не было видно: похоже, они тоже справились с задачей и теперь, следуя заданной им программе, отправились в перерабатывающий цех. Солнце медленно клонилось к горизонту, как бы подводя итоги сегодняшнему насыщенному работой дню, а лазурное небо испарилось без остатка, оставив после себя темнеющий покров, на котором едва-едва проглядывались звезды. Нечто недоброе предвещала нынешняя ночь. Парвати чувствовала запах крови и смерти, и запахи эти не относились к сваленным под каждым кустом нелепым обрывкам мяса. Просто кто-то должен был умереть сегодня ночью в грядущей битве, и девушка всеми силами надеялась, что это будет не Ди. Охотник же не выказывал никаких признаков беспокойства. Он был готов к сегодняшней встрече так, будто это была единственная цель в его жизни, а все остальные незначительные детали его не волновали. Он был готов так, как не могла себя подготовить сама Парвати, как бы ни старалась, но, когда мутный от розовой пыльцы воздух прорезало нечто сверкающее и ясный чистый звон рассек напряженную тишину, все сомнения рассеялись сами собой. – Иди в дом, и не оборачивайся. Он появился... – коротко приказал величайший охотник на вампиров, и наступающая тьма быстро поглотила его укрытую плащом фигуру. В правой руке дампира сверкал звездным светом длинный меч, и смерть преследовала по пятам его прекрасное, как лунный свет, существо. Парвати, не оборачиваясь, стремглав неслась к своему наглухо запертому дому. Ей уже не нужно было оборачиваться: она знала, кто победит.